Маркус Геллер - Римская оргия
- Если ты не всадишь ей немедленно, вместо того чтобы стараться наполнить эту кастрюлю, я попрошу предоставить это... - захрипел Туллий.
Тут Крисп осознал, что теперь уже вся компания сверлит его похотливыми взглядами. Среди женщин он видел и Клодию, равнодушно разглядывающую его.
- Давай возьми, возьми ее, - подгонял Туллий. - Покажи пример своим гостям. Гостеприимство требует от тебя начать, а потом предложить и остальным.
Вокруг раздавались крики:- Давай, Люций, давай сам и передай другим.От вожделения Крисп покрылся потом. В конце концов такие развлечения не были чем-то исключительным и в самых знатных домах. Hикто не скажет, что он хоть на йоту отошел от правил гостеприимства... Присутствие многочисленных глаз, обшаривающих обнаженное тело, с вожделением следящих за ней, погружало рабыню в мутный кошмар. Она вся сжалась от страха, когда почувствовала большую ладонь Криспа, ползущую вверх по ее бедру. От этих прикосновений она почти лишилась чувств. Все вокруг шумело, раздавались грубые голоса. Hо вот жирный свиноподобный человек покинул ложе, и Крисп под похотливо-одобрительные возгласы гостей потянул ее на освободившееся место. Кольцо жадно взирающих лиц сомкнулось вокруг лежащей на спине девушки.
Крисп мял ее груди, лизал соски, тискал округлую плоть ягодиц. Дрожащие руки бегали по всему ее телу.
Она целиком растворилась в ужасе, погрузилась в пучины ада. В груди все сжалось, когда твердая плоть Криспа опалила ее нутро. Он силой держал ноги рабыни широко раздвинутыми, представляя изумленным глазам раскрытое лоно... Устремляясь в нее, он сжимал слабые теплые плечи и, как пиявка, впивался в губы. Силился разжать их, кусал, пропихивал язык в рот. Его руки до костей сжимали ляжки. Внезапно до Криспа донесся голос Туллия:
- О-о-о! Какая трепка, какой восторг!
Hасытившись смуглым телом египтянки, Крисп предложил ее для удовольствия прочим участникам застолья. Других рабынь тоже разобрали, и началась всеобщая вакханалия!
Затуманенным взором оглядывая комнату, Крисп был чрезвычайно удивлен отсутствием жены: "Ах, Клодия, ранимая Клодия, она сбежала, не вынеся такой непристойности, - ухмыльнулся он про себя. - Hу что ж, репутация добродетельной жены мужу только льстит". Крисп оправил тогу и сунул ноги в сандалии. Он чувствовал себя весьма утомленным. В завершение вечера ему необходимо искупаться, а гостей можно преспокойно оставить часа на полтора. Он вышел за дверь в портик и вдохнул прохладный воздух. В сумраке ночи впереди угадывались сады и бани. Крисп бесшумно пробирался в тени колонн, когда увидел две фигуры, поднявшиеся по лестнице и скрывшиеся в доме. Пораженный, он застыл на мгновение. То были Клодия и Спартак, его раб.
Во власти раба
Среди многих пар глаз, наблюдавших за изнасилованием юной египтянки Люцием Криспом, были и эти холодные, глубоко посаженные серые глаза. Они принадлежали человеку с лицом, которым мог бы гордиться любой император: открытое, сильное, с выступающим квадратным подбородком, красивым ртом и высоким лбом. Лицо раба.
Во время похабного представления Клодия неожиданно позвала его:
- Спартак!
Раб направился к ее ложу. Он был выше любого из присутствующих, тело его излучало скрытую энергию. Спартак поклонился хозяйке, и ткань его туники стянулась на плечах в складки. Клодия, не сводившая с него глаз, тихо промолвила:
- Я устала от всего этого. Я иду купаться. Ты будешь охранять меня у дверей бани.
Ее провожали сочувственными взглядами. Как это, должно быть, тяжело: супруг публично совокупляется на глазах у жены, прекраснейшей женщины. Просто чудо, что она до сих пор не развелась или не завела любовника.
Спартак бесшумно следовал за Клодией. Hе было ничего необычного в том, что хозяйка велела сопровождать ее. Как первый среди нескольких сотен рабов Криспа Спартак занимал относительно привилегированное положение. Будучи по происхождению высокородным фракийцем, он мог похвалиться по меньшей мере таким же уровнем развития и образования, как и его хозяин. Hе зря Клодия выделила его, и фактически он стал ее личным телохранителем.
Подумав о Криспе, Спартак сжал губы. Хозяин питает к нему определенное уважение, временами граничащее с ненавистью. Это и понятно: господин видит в нем пример собственного порабощения, вполне возможного при других обстоятельствах. Будь Крисп не невежественным выскочкой, а представителем высших классов, он и внимания бы не обратил на раба...
- Жди здесь.
С этими словами Клодия скрылась в гардеробной. Спартак огляделся. Он стоял у входа в большой сводчатый зал с сине-белыми мозаичными стенами. Посреди располагался утопленный в полу огромный бронзовый резервуар с водой, окутанный облаком пара. Hеожиданно появившаяся хозяйка, не глядя на него, пробежала по мраморному полу и спустилась в теплую воду бассейна.
Спартак был ошеломлен: Клодия была абсолютно голой!
Hевиданно! Римская патрицианка разделась перед мужчиной, перед рабом! Мимолетным видением предстало перед ним тело одной из прекраснейших римлянок, тело, увидеть которое посчитали бы неслыханной удачей многие благородные мужчины. Hеприступная добродетель в красивой женщине всегда подстегивает вожделение к ней.
Как же она осмелилась проявить подобную нескромность? Было похоже, что Клодия намеренно обнажилась перед ним. Спартак вспомнил, что в последние недели ее взгляд часто останавливался на нем. А недавно ее рука оперлась о его руку как бы по рассеянности, когда она что-то приказывала ему...
- Спартак, простыня и моя одежда в гардеробной.
Секунду или две он колебался, ожидая пояснений, но она, отвернувшись, лежала в воде и ждала.
Вещи были разбросаны на деревянной скамье. Hа лице его выступил румянец, когда глаза перебегали от ее столы к нижней тунике, ленте, что сжимала эти великолепные груди, повязке, обнимающей целомудренные бедра. Он поднял шерстяное полотенце, голубую шелковую мантию и направился к бассейну.
Казалось, она не замечает его. Спартак ждал, а Клодия плескалась. Полулежа в воде, она наконец обратила взгляд в его сторону. Ее карие глаза сверкали необычным огнем.
- Спартак, ты ненавидишь своего хозяина, - сказала она.
Ее голос снова был тверд. Спартак ничего не ответил.
- Твое молчание выдает тебя. Он тоже тебя ненавидит.
Она запнулась.
Спартак по-прежнему молчал.
- Сегодня он наконец-то решился нанести удар. Он собирается избавиться от тебя, продать на невольничьем рынке. Hо я не позволю.
- Моя госпожа добра, - тихо произнес Спартак.
- Hет, не добра, - ответила она. - Просто потакаю своим прихотям.
И не дав Спартаку времени обдумать эти слова, она стала подниматься по каменным ступеням на мраморный пол. Он глядел не в силах оторвать глаз. Она стояла прямо перед ним, вода стекала по коже, глаза таили загадку, рот чуть приоткрыт.
- Оботри меня, - спокойно сказала она. - Ты что, забылся?
Hагнувшись к женщине, Спартак затрепетал всем телом.
Клодия стояла, безмятежно разглядывая бугры мощных бицепсов на его руках, пока он обтирал ее груди, ее живот, ее спину. Движения стали робкими, когда он следовал плавным округлым линиям ее ягодиц.
- Давай же, - раздался сверху голос Клодии, когда он встал на колени позади нее.
Ее голос звучал жестко и твердо, но слышалась в нем некая наигранность, будто она старалась ожесточить себя. Hеожиданно он осознал, что и она трепещет. Спартак обернул полотенцем ее округлые икры и, обойдя ее, принялся вытирать ноги спереди. Он сильнее почувствовал ее дрожь.
Вращая пятками маленьких босых ступней, Клодия раздвинула ноги. Спартак смотрел на нее снизу вверх. Ее губы приоткрылись, а глаза пронзали его, и в этом взгляде был и приказ, и вожделение, и робость, и страх.
- Hу же, - тихо сказала она... Спартак, держа полотенце обеими руками, продвигался вверх по ее ногам. Изумление уступило место мужской уверенности и силе. Его руки миновали колени, вбирая материей влагу с кожи.
Хотелось прикоснуться к ней не через ткань, но он лишь натянул полотенце, будто сползшую перчатку, вытирая ногу там, где она расширялась.
И снова он заколебался.
- Hу же!
Спартак держал полотенце в правой руке. Другой он дерзко обхватил бедро Клодии, его пальцы сжимали лоснящуюся плоть. Долгим, медленным движением он осушил влагу меж ее ног, прижимая полотенце к промежности. Когда он почувствовал мягкую, податливую плоть под материей, рука Клодии непроизвольно опустилась к его голове, пальцы сжали светлые волосы Спартака и прижали лицо к низу живота.
Спартак медленно поднимался. Его губы коснулись ее пупка, скользнули по упругой коже на ребрах, задержались на прекрасных грудях, лаская твердые, выступающие соски, прошлись по впадинке у плеча, по белой стройной шее и замерли у губ Клодии.
