Кика Салви - Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки
После этого работа стала просто работой, а жизнь в редакции без пикантных и шокирующе откровенных историй моей начальницы сделалась скучной, что и заставило меня уволиться и зажить жизнью фрилансера[2] .
Заключение, что я уже научилась всему, чему могла научиться, тоже сыграло определенную роль, но это решение, как и все прочие решения в моей жизни, имело основой, скорее, эмоциональное состояние человека, лишенного развлечений, чем осознание, что труд выпустить несколько номеров журнала был слишком легок для моих чрезмерных профессиональных амбиций. Я стала постоянно сотрудничать с журналами «VIP», «Nova» и «Playboy», часто обращаясь к теме, которая в то время больше всего меня волновала: секс. Не знаю, из-за того ли, что я так рано вышла замуж (и, как убежденная моногамка, коей я всегда являлась, отвергала авантюрные стремления исследовать пикантности строения тела не своего мужа), или из-за тяжелого и, соответственно, мало эротизированного периода, который я переживала под конец супружеской жизни, но я день и ночь думала только о сексе.
Писать о сексе в журналах было бальзамом и компенсацией того, в чем так остро нуждались мои душа и тело. Но финансовая нестабильность и состояние безвременья, вызванное бесприютностью и отсутствием детей (когда они уехали в путешествие с отцом, я тут же сбежала из дома, спасаясь от пустоты), усилили царящий во мне эмоциональный хаос. Решением проблемы, несомненно, явилось бы устройство на хорошую работу, или, уж если на то пошло, на любую работу. Выходить из дома, видеть людей уберегло бы меня от того, чтобы не превратилось в привычку опустошение двух или трех бутылок дешевого красного вина в день, пожирание плиток шоколада с орехами за один присест, прослушивание музыки на всю громкость и рыдания на холодном полу гостиной, такой пустой на протяжении уже почти месяца. Да уж, работа точно помогла бы избежать этой мексиканской мыльной оперы и, наверное, именно она послужила бы лучшим способом изгнать всех демонов и всю боль последних дней замужества, так чтобы я смогла начать думать о других мужчинах.
И я начала-таки о них думать.
Первый вывод (отнюдь не утешительный), касающийся моего нового жилища, заключался в том, что лучше бы я его не арендовала. Потому что, хотя и было возможно, высунувшись из окна, любоваться заходящим солнцем, влажные стены и отсутствие мебели даже на кухне и в ванной превращали этот дом в настоящую иглу. Я дрожала от холода, когда приходилось, завернувшись в одеяло, переползать из комнаты в кухню в поисках новой бутылки вина. Я была закутана, как капуста, во все шерстяные тряпки, что мне удавалось отыскать в шкафу. Я накидывала одеяло поверх одежды, прятала ноги в войлочных тапках, но, казалось, ничто не могло побороть этот чертов квартирный холод.
Дети в то время еще находились у моря с отцом, а я все чаще задавала себе вопрос: как я встречу моих дочурок в этих неуютных комнатах? Мама, жалея меня из-за боли, холода и нищеты, в которых я пребывала, накупила самых теплых одеял, а папа подарил мне пять тысяч реалов для покупки всего основного: холодильника, плиты, микроволновки и телевизора. Что, благодаря моей строжайшей экономии, позволило купить еще и кроватку, два ковра, диван и тумбочку для телевизора. Желтый ледник наконец-то был готов стать прибежищем для живых существ.
Из-за отсутствия девочек, работы и, наконец, мужа у меня ушла почва из-под ног (словно ноги, стоящие на свежевыкрашенном полу, свело судорогой). Все было не так как раньше. У меня уже не было моего красивого и обустроенного дома, не было моих дочурок, которые всегда, с самого момента их рождения находились при мне и единственные служили якорем для такого неуравновешенного человека, как я. Не было ни работы, ни развлечений, ни денег. И, самое главное, у меня не было больше Эду, который, обладая экстраординарной способностью к «мобилизации энергии для выживания в условиях цунами», казался самым далеким существом на этой проклятой земле. Я сначала тихо, затем все громче и громче, пока не начинала кричать (почти голосом Кассии Эллер): «Эта проклятая земля!..» Громче: «Эта проклятая земляяяяя!..» Еще громче: «Этааа прокляяяятая земляяяяяяяяяяяяя!» Наконец изо всех сил: «ЭТА ПРОКЛЯТАЯ ЗЕМЛЯ!!!». Повторяла, пока боль не стихала (или пока мне не казалось, что она стихла), и я не забывалась тяжелым и глубоким сном.
Так проходили день за днем, прошла наконец неделя. Полупьяная, измученная, с опухшим лицом, я решила, что самое время принять душистую ванну, и это после – дайте-ка сообразить – примерно пяти дней без воды (идиотский душ не нагревался, а у меня не было сил одеться и сходить в магазин сантехники). Казалось, холод отступил, и яркое солнце осветило мое бледное прыщавое лицо, которое я так долго прятала от дневного света. Надежда возрождалась (прямо как в кино: прекрасный рассвет после страшной бури). И тогда я взглянула в зеркало...
Бледность и множество волосков на лице – вот что я увидела в нем. Заплывший глаз со слипшимися ресницами (может, из-за того, что я, вся измазавшись в шоколаде, спала на полу в гостиной) и сухие губы дополняли портрет. Невыщипывание бровей в течение десяти дней стало причиной появления черных точек, а зубы стали желтоватыми. Я пришла к выводу: «Мне срочно необходима ванна». А еще – крем, помада и пинцет. И с помощью угольков, которые все же теплились среди пепла, я начала возрождать в себе хозяйку жизни.
Исполненная решимости и здравомыслия, я первым делом вызвала водопроводчика, чтобы он починил душ. Я сказала ему: «Купите все, что необходимо, и, ради бога, разберитесь с этим как можно скорее». Не знаю, то ли мое осунувшееся лицо и гноящийся глаз, то ли запах немытых волос, но что-то подвигло этого господина к действию. Его родным был северо-восточный диалект, лишь при огромном напряжении слуха напоминающий португальский язык, и он был так скрупулезен и, одновременно, так быстр в работе, что представлялся мне Индианой Джонсом. Отбившаяся от рук ванная была снова приручена, и из присмиревшего ржавого душа забили струи горячей воды. Это явилось крупным достижением.
Следующий шаг заключался в том, чтобы вернуть привлекательность зеркальному отражению и, возможно, таким образом добиться взлета самооценки. Я взяла взаймы у соседки (которая никогда меня прежде не видела) лампочку в 60 Ватт, чтобы ввернуть ее в светильник над раковиной. Затем, исполненная отваги, я сразилась со всем тем злом, которое только могут причинить женщине нежелательные волосы. Теперь мне можно было показаться на люди.
Оставалось еще чуть меньше 10 дней до возвращения девочек, и самым главным было успеть подготовить для них комнату. Имея несколько тысяч реалов на текущем счете, я обегала пешком весь Теодоро Сампайо в поисках детской мебели. Теперь и речи не шло о гламурных и дорогих вариантах из салонов Габриэля Монтейру де Силвы, и эта ужасающе высокая концентрация дурного вкуса на квадратный метр действовала на меня угнетающе. Даже если б я была далеко не нищей, мое сердце все так же разрывалось бы при виде этих пыльных разноцветных витрин с мебелью пятой категории, которые оскорбляли долгие годы воспитания моего эстетического чувства, проведенные с моим (бывшим) мужем-архитектором.
Я со всем справилась за один день: кроватка Алисе, коробка для игрушек, толстый ковер, небольшой шкафчик малинового цвета в форме кота, пульт для телевизора и видеокассеты Диснея для девочек. Я купила самый дешевый видеоплеер, какой только смогла найти, и диван цвета касторки (или, точнее, цвета грязи; из тех, что маскируют любое пятно). И большущий разноцветный палас в гостиную, чтобы дети могли играть на полу (и чтобы мне никогда больше не пришлось спать прямо на холодном паркете, когда я напьюсь и буду слушать депрессивную музыку). Дом был готов.
И тут я получила предложение от директора редакции журнала «VIP», Марко Антонио, каждый месяц готовить статью на один разворот, отвечая на вопросы о сексе. Заработок был хороший (по сравнению с мизером, который обычно платят в журналах), фиксированный, и мне обещали разместить мой текст на самой выгодной странице журнала. Я должна была принести свою фотографию с изображением «психоаналитика Ваших снов» (колонка называлась «С Кикой на диване»). Это первое хорошее событие, которое произошло со времени развода. Я приняла предложение и отправилась в фотоотдел.
Редакторша, которая сразу мне не понравилась, старалась испортить мои пробные фотографии и сделать их как можно более вульгарными. (После этого случая между нами появилась стойкая неприязнь.) Она принадлежала к тому разряду женщин, которые на меня никогда не производили впечатления: блондинка (крашеная, конечно), в шляпке, из обычной (думаю, разорившейся) семьи с достатком в четыре сотни. Главной ее мечтой, скорее всего, было снова завоевать себе достойное место в обществе Сан-Паулу. Она ко всем обращалась «моя дорогая», но уже через секунду отзывалась о тебе недоброжелательно и всегда рада была распустить несправедливый, грубый или просто глупый слух.
