Роман Трахтенберг - Лифчик для героя. Путь самца - 2.
Урок я усвоил, и, когда однажды другая моя подруга, с которой мы летели в салоне бизнес-класса, предложила «совместно прогуляться в туалет», я радостно подскочил, рванув в сторону сортира, но потом так же резко затормозил. Кабинка одна, и, значит, весь салон будет знать, что мы идем туда не пописать на брудершафт, а вот будут ли одобрять они наши действия и будут ли завидовать? Оглянувшись через плечо и вглядевшись в серьезные лица, понял — нет. Времена Эммануэль давно прошли, Сильвия Кристель состарилась, и во время ретроглупостей «зрители» неуместно-нахально интересуются: «Что, трахаться больше негде?!» А фраза, сказанная некстати, кстати, обламывает.
... До сих пор не могу забыть, как однажды холодным зимним днем в районе озера Голубого под Питером, находясь на подледном погружении, я попросился в номер своего друга водолаза Кости Кравчука.
— Костя, дай мне ключ.
— А зачем? — Ему было скучно.
— Дай ключ, и не надо задавать глупых вопросов!
— Тебе поговорить надо о чем-то? — нахально продолжал он.
И тут подошла моя скромная подруга, для «разговора» с которой мне и требовалась свободная кровать. Я ее, между прочим, полдня в перерывах между рэками уламывал... побеседовать. Но Кравчуку не было до этого дела, он просто взял и ляпнул:
—А-а-а, так тебе надо по-быстрому перепихнуться?!
На глаза девушки навернулись слезы, ротик открылся от гневного возмущения, она повернулась всем своим стройным любвеобильным туловищем на сто восемьдесят градусов и навсегда убежала прочь.
Так что у случайного секса масса неудобств. Обламываешься сам, обламывается она... Помню, как-то с первой женой мы трахались в море. Не ради острых ощущений. Нам просто очень хотелось, а места не находилось. На советском пляже не было ни раздевалок, ни душевых, что и вынудило нас на любовный подвиг. Одновременно мы пытались получать удовольствие и следить, чтобы люди не догадались. Мы кроили самые невинные лица. Никто нас не запалил. Неудобства начались потом, у жены все чесалось внутри, вода у берега все-таки грязная.
Так что экстрим — это не для удовольствия, это от безысходности. И друзей, которым бы он нравился, у меня тоже нет. Мы занимались сексом с девушками и в лифтах, что всегда неудобно, и в парадных. И я вам прямо скажу — не выбирайте второй этаж, люди на него всегда поднимаются пешком! На третий поднимаются иногда, а вот на четвертый — практически нет. Так что пролет между третьим и четвертым этажами — самое безопасное место!
Но я «тренировался» в экстремальных условиях только по необходимости, не для острых ощущений, а для желанной разрядки...
Долгие проводы
Нет ничего более чужого, чем бывшее свое.
И вновь время покатилось по наезженной серой колее, которая вскоре переросла в черную. Дом на Литейном, где находилась квартира Иры, поставили на капитальный ремонт, а нам предложили либо переехать в новостройку в «прекрасном новом зеленом районе» (читай — в полной жопе), или ждать, когда капремонт нашего дома закончится. Власти хитрили и тянули с ремонтом, их целью был дом в центре. Многие из соседей сразу согласились переехать в «зеленый район», увидев, какую помойку нам предоставляют на время ремонта: старинное общежитие, где нам с Иркой полагалась каморка с окном, вросшим в землю. С потолка капала вода, углы украшала плесень, батареи проржавели и грозили всех затопить... Но съехать в новостройку — значило потерять центр.
Я предложил Ирке все-таки жить здесь до победного конца. Она мужественно согласилась. А у меня... По крайней мере временно разрешилась проблема с ребенком, которого она хотела. Мы же не могли завести малыша в таких условиях — и значит, не могли вообще. Жить с моей мамой Ира не очень хотела, она уже привыкла быть хозяйкой сама себе.
Вот и славно.
Вещи, что не поместились в хибарке, я перевез к матери, а заодно и тюк с вещами ТОЙ, О КОТОРОЙ НИКТО НЕ ЗНАЕТ. Изредка я навещал ЕЕ. Как-то раз, сидя дома у матери, я просматривал свадебный альбом от первого брака — Ленка в шикарном платье, а я такой счастливый, что даже странно. Потом наткнулся на новогодние, с той самой ночи, когда мы познакомились с Ириной, где я в костюме Снежной королевы. На меня накатила тоска. Никогда-никогда у меня не будет свадебного платья, никогда я не смогу ежедневно одеваться в женские наряды. Кажется, я плакал, а потом успокоился и решил убрать альбомы подальше и не доставать. Последний раз взглянул на снимки и обмер. Мое фото, где я в новогоднем макияже, оказалось аккуратно вырезано и вклеено в свадебный снимок вместо лица Ленки. Как улика, рядом лежали ножницы. Господи, у меня же глаза были залиты слезами, я не мог этого сделать!..
... Или мог. Я понимал, что меня разрывает изнутри. В нашей комнатушке свободы у НЕЕ никакой нет. Общая ванная с туалетом не оставляли шансов пройти незамеченным в ярком макияже. Соседи моментально вызвали бы мне санитаров. Если где я и чувствовал себя женщиной, так это у плиты. Готовил в нашей семье главным образом я или даже ОНА. Мы с НЕЙ часто пропадали на кухне, и порой у нас прямо там возникали межполовые кулинарные споры.
— Не надо класть так много масла, это отражается на талии! — шипела ОНА.
— Мне плевать на талию.
— А мне нет! Как я буду носить юбки?
— Значит, никак! И это, вероятно, будет лучше для нас обоих!
— Мерзавец! Как, впрочем, и все мужики. Думаешь только о своем желудке. А вот женщины пекутся совсем о другом... Да ты и сам знаешь.
— Почему же? Вот Ирина любит вкусно поесть.
— А, значит, ты стараешься для нее? — поддела ОНА.
— Нет. Ни для кого не стараюсь! — Я психанул, выключил газ и, оставив на плите недоделанный ужин, отправился в комнату.
Эта СУКА знает, как испортить мне настроение и перебить аппетит.
Только ушел с кухни, как с потолка обвалился огромный кусок столетней штукатурки. Останься я у плиты — точно бы убило. Но раз Бог уберег нас обоих, значит, у него на НАШ счет еще есть планы. Ирка, наблюдая мою радость при виде погрома, очень удивилась.
Наступило лето, и мать уехала на дачу. Ира, кажется, ждала, что ей предложат перебраться на «дачное» время в свободную квартиру, но я отмалчивался, а она из гордости тоже не спрашивала. Если бы мне только знать, что она думает о моем молчании...
Но об этом я даже не догадывался, и свободное жилье использовалось мною для личных нужд МОЕЙ НЕНАГЛЯДНОЙ. Развесил ЕЕ вещи, погладил их, надушил духами и чуть ли не ежедневно пропадал в уютном гнездышке, задерживаясь порою допоздна. Счастливые секунды складывались в упоительные часы. Времени не существовало, как и реальности, как и моей жены, работы, как и непрожитых женских лет... О том, что супруга подозревает меня в банальных изменах, я и не предполагал. Этот типично мужской страх совсем отсутствовал в моем сознании. Больший бред сложно себе представить! Идиотская наивность. И вот однажды вечером...
— Открывай! — кричала Ирка под дверью материнской квартиры. — Я знаю, что ты здесь!
Дверь ходила ходуном, в подъезд, наверное, повыскакивали все соседи, Ирка долбила ногами по... по чему придется и кричала, что вызовет милицию, если не открою. Но я... что же мне делать?! Это не ОН! ЕГО здесь нет! По комнате металась женщина в вечернем платье с застежкой на спине, расстегнуть которую требуется минут двадцать. А чтобы смыть макияж — еще полчаса.
И Я ОТКРЫЛА ДВЕРЬ.
..........................................................................................................................................................
Моя любимая, та самая, что когда-то в волшебную новогоднюю ночь говорила, что боги, разделив человека на две половинки — мужскую и женскую, — убавили количество любви, на днях мне заявила: «Ты уже определись, мужчина ты или женщина. Если мужчина — завязывай со всей этой херней, и будем жить как люди; если женщина — вали отсюда».
Что я мог ей возразить?
— Хорошо, ухожу, — пробурчал я и стал собирать вещи.
— Но ведь, если тебя не прооперируют, ты навсегда останешься мужиком? — вскользь поинтересовалась она.
— Да.
— Тогда... Тогда можешь пока остаться. Я буду с тобой до конца.
Я не знал, что лучше... Она скептик и не верит, что подобные превращения вообще возможны, и никогда даже не читала литературу на такие темы. В наше время еще встречаются столь темные люди... Воспользоваться ее невежеством или нет?... Домой идти не хотелось. И я остался.
А вскоре ситуация резко изменилась в мою пользу медицина официально объявила, что готова исправлять недуги, подобные моему...
НАД ПРОПАСТЬЮ ВО ЛЖИ
Я сошла с ума? Какая досада!
Приходи ко мне лечитьсяпроститутка, «плечевица»,пидарас и гомосек —в общем, всякий человек...
Самый сложный вопрос, вставший в первый день похода на комиссию, что надеть и как себя вести. Может, сразу вырядиться женщиной, Хельгой, накрасить губы, глаза... Можно взять у мамы парик... Или прийти одевшись как мужик, то есть как всегда?.. А как говорить о себе, в мужском роде, в женском? Что скорее убедит этих людей — судей моей жизни — дать разрешение на операцию?
