Кристина Лорен - Прекрасный подонок
— Сейчас же.
Решение было принято. Опять я намотала на запястье галстук мистера Райана и втащила своего босса на заднее сиденье. Как только дверца захлопнулась, он тут же принялся за завязки платья. Когда его пальцы раздвинули ткань и пробежали по обнаженной коже, я застонала. Толкнув меня спиной на прохладное кожаное сиденье и встав на колени у меня между ног, он положил руку мне на грудь — как раз между двумя холмиками, — а затем медленно опустил ее на живот и к кружевному поясу для чулок. Его пальцы пробежали по изящным ремешкам до верхнего края чулок и обратно, а затем легли на резинку трусиков. Мышцы у меня в животе сжимались при каждом его движении так, что срывалось дыхание. Нащупав крошечные белые бантики, он взглянул на меня и сказал:
— Везение здесь ни при чем.
Схватив за рубашку, я притянула его к себе и запустила язык ему в рот. Он надавил мне между ног так сильно, что я застонала. Наши губы искали друг друга, а поцелуи становились все дольше и глубже по мере того, как дюйм за дюймом обнажалась кожа. Я вытянула рубашку у него из брюк и принялась изучать гладкую кожу груди, рельеф мышц на бедрах и полоску волос, спускающуюся от пупка вниз и такую манящую…
Желая поддразнить его так же, как он дразнил меня, я провела пальцами у него по ремню и твердой выпуклости под брюками.
Он простонал:
— Ты не представляешь, что со мной делаешь.
— Скажи мне, — шепнула я в ответ.
Я использовала против него его же слова. Роли на секунду поменялись, и это меня только подстегнуло:
— Скажи это вслух, и я дам тебе то, что ты хочешь.
Замычав, он прикусил губу и прижался лбом ко мне. А затем, вздрогнув, шепнул:
— Я хочу, чтобы ты меня трахнула.
Трясущейся рукой Райан взялся за мои трусики и сжал их в кулаке — и, как бы это ни было безумно, я желала, чтобы он их порвал. Дикая страсть, охватившая нас, не была похожа ни на что из того, что я испытала прежде, и мне не хотелось, чтобы он сдерживался. Не сказав ни слова, он сорвал с меня трусики. Боль от врезавшейся в тело ткани только усилила удовольствие.
Вытянув ногу, я спихнула его с себя. А затем прижала к спинке сиденья и взобралась ему на колени. Схватила рубашку и распахнула ее, рассыпав оторванные пуговицы по всему сиденью.
Для меня исчезло все, кроме него и того, что происходило между нами. Прикосновение воздуха к коже, прерывистые звуки нашего дыхания, обжигающее тепло его поцелуя и мысль о том, что случится сейчас. Я лихорадочно расстегнула его ремень и брюки, и с его помощью спустила их ниже колен. Головка его члена коснулась меня, и, закрыв глаза, я медленно насадилась на него.
— О боже! — хрипло простонала я.
От того, что я почувствовала его внутри себя, горько-сладкая боль лишь усилилась. Приподняв бедра, я принялась скакать на нем, и с каждым движением ощущения становились все сильней. Боль от его жестких пальцев, впившихся мне в бедра, только разжигала желание. Закрыв глаза, он заглушал стоны, прижимаясь к моей груди. Скользя губами по кружевному бюстгальтеру, он отодвинул одну из чашечек и взял в зубы мой напрягшийся сосок. Я крепко схватила его за волосы, заставив застонать. Приоткрывшиеся губы согрели мою кожу.
— Укуси меня, — прошептала я.
Он укусил так сильно, что я вскрикнула и дернула его за волосы.
Я двигалась в абсолютной гармонии с ним, отвечая на каждый взгляд, прикосновение и звук. Одновременно любя и ненавидя то чувство, которое он во мне вызывал. Мне раньше не было свойственно терять над собой контроль, но когда он вот так дотрагивался до меня, все катилось к чертям.
— Нравится, когда я тебя кусаю? — спросил он, дыша коротко и отрывисто. — Нравится представлять, куда я еще могу тебя укусить?
Я уперлась ладонями ему в грудь и уставилась на него сверху вниз.
— Ты никогда не можешь вовремя заткнуться?
Сняв с колен, он грубо повалил меня на сиденье. Затем раздвинул ноги и снова вошел. Машина для этого была слишком тесной, но сейчас уже ничто не могло нас остановить. Даже несмотря на его неловко поджатые ноги и на то, что мне пришлось упереться руками в дверцу, чтобы не влететь туда головой, ощущения были невероятные.
Встав на колени, в более удобную позу, он положил мою ногу себе на плечо, входя глубже.
— О боже, да!
— Да?
Подняв вторую ногу, он опустил ее на другое плечо. Руками он ухватился за дверь, используя ее как опору, чтобы усилить толчки.
— Значит, вот как тебе нравится?
Изменение угла заставило меня задохнуться, а по телу разлилось восхитительное тепло.
— Нет.
Оттолкнувшись руками от дверцы, я приподняла бедра и принялась двигаться ему навстречу.
— Я люблю жестче.
— М-мать, — прохрипел он, чуть поворачивая голову и покрывая мою ногу влажными поцелуями.
К этому времени наши тела уже блестели от пота, окна машины полностью запотели, а салон целиком наполнили стоны. Тусклый свет фонарей на парковке подчеркивал каждую ямочку и каждый мускул на божественном теле, нависшем надо мной. Я восторженно смотрела на то, как его мышцы напрягаются от усилия, на вспотевшие, прилипшие ко лбу волосы, на то, как натягиваются сухожилия у него на шее…
Опустив голову между вытянутых рук, он крепко зажмурился и, мотнув волосами, прохрипел:
— О господи… я… я не могу остановиться.
Я выгнулась, чтобы сильней прижаться к нему. Мне нужно было найти способ заставить его войти в меня глубже, полнее. Мне еще никогда настолько неистово не хотелось поглотить кого-то целиком, как сейчас, когда он был во мне — потому что даже так я не могла обнять его всего и трогать повсюду. С этой мыслью восхитительное, пульсирующее напряжение превратилось в такую сильную боль, что я скинула ноги с его плеч, заставив всем весом навалиться на меня, и застонала: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — снова и снова.
Уже почти. Почти.
Мои бедра ритмично двигались, и он отвечал мне встречным движением, жестким, уверенным и столь же яростным, как мое.
— Сейчас я кончу… уже почти. Пожалуйста…
— Все, — прорычал он в ответ, а затем нагнулся и прикусил мою губу. — Бери все.
Вскрикнув, я кончила, впившись ногтями ему в спину и чувствуя на губах вкус его пота.
Он выругался, низко и хрипло, и, сделав еще один мощный толчок, замер надо мной.
Выдохшийся, дрожащий с ног до головы, он упал на меня и уткнулся лицом мне в шею. Я не смогла удержаться и провела трясущимися руками по его влажным волосам. Мы лежали так, тяжело дыша, и его сердце стучало прямо у моей груди. Минуты текли. В моей голове роились миллионы мыслей.
Постепенно наше дыхание успокоилось. Я почти уже подумала, что Райан заснул, когда он поднял голову и принялся одеваться.
Мое потное тело немедленно пробрала дрожь. Некоторое время я смотрела на босса, прежде чем сесть и начать натягивать платье. Меня раздирали противоречивые чувства. Секс с ним не просто удовлетворял физически — нет, это было одно из самых больших удовольствий за долгое, долгое время.
Но он был таким придурком.
— Полагаю, счетом вы пользоваться не собираетесь. Больше это не повторится, — сказал он, вырвав меня из раздумий.
Я обернулась к нему. Мой босс накинул на плечи разорванную рубашку и смотрел прямо вперед.
Прошло несколько секунд, прежде чем он повернулся и взглянул на меня.
— Скажите что-нибудь, чтобы я понял, что вы меня услышали.
— Передайте Сьюзан, что я приду на ужин, мистер Райан. И убирайтесь вон из моей машины.
6
В груди жгло так сильно, что это почти отвлекало от хаоса, творящегося у меня в голове. Почти. Я увеличил наклон беговой дорожки и удвоил усилия. Ноги застучали быстрей, мышцы охватил огонь. Это практически сработало. Таково было мое жизненное кредо: нет ничего невозможного. Достаточно лишь приложить необходимые усилия, и я достигну всего — в учебе, в работе, в семье и с женщинами.
Женщины. Вот дерьмо.
Я с отвращением тряхнул головой и увеличил громкость на своем айподе, надеясь, что это отвлечет меня и позволит слегка успокоиться.
Надо было предвидеть, что это не сработает. Что бы я ни делал, не важно, — мисс Миллс не покидала моих мыслей. Я зажмурился и увидел все снова: как я нависаю над ней, чувствую, как ее ноги сжимают меня, как по мне течет пот, как я изо всех сил хочу остановиться, но не могу. Быть внутри нее — вот самая изощренная пытка. Она утоляла насущный голод, но, словно наркоман, я хотел все больше и больше, едва лишь это кончалось. Ужасно, потому что в моменты близости с ней я готов был сделать абсолютно все, что она пожелает. И это ощущение уже начало просачиваться в повседневную жизнь, вот как сейчас, когда я даже не был с ней — но все же хотел стать тем, в ком она бы нуждалась. Смешно до слез.
Кто-то вытащил у меня из уха наушник. Я не любил, когда вторгались в мое личное пространство, и, обернувшись, злобно рявкнул на брата:
