Эдуард Лимонов - Девочка-зверь
Открывая дверь, он заметил, что его рука, держащая ключ, дрожит. Под самой дверью в его квартиру, лежит, он увидел, аудио-кассета. Толкнув дверь, он внес коробки и опустил их в квартире. Закрывая дверь, увидел, что тело зашевелилось и маленькая рука отбрасывает полу пальто с лица. Обнажилась девичья черноволосая головка. Он закрыл дверь.
Не раздеваясь, матросик прошел в спальню. Обыкновенно, разметавшись, она спала там пьяно подхрапывая, среди свернувшихся одеял, бутылок, бокалов, нижнего белья. Он не успевал сказать гневных слов. Она разбуженная, сонно-пьяная, переворачивалась на спину и раздвигала ноги : "Потом будешь меня ругать. Ложись на меня, выеби меня!" От одного тембра ее сумрачного голоса у него холодели и подтягивались кверху яйца. И он был счастливейшим матросом на свете в ее объятиях, на ее сучьем длинном теле, сжимая ее грудки, держа ее за жопу. Она кричала и хватала его за хуй. Она ведь была пьяна, а пьяная она никогда не могла удовлетвориться...
Он включил свет. На матрасе, лежавшем прямо на полу, он служил им постелью, в беспорядке смешались простыня, одеяла, подушки, на ее тело отсутствовало. В ярком свете нескольких ламп, постыдной, в кровавых пятнах от ее менструации предстала простынь. Были и другие пятна: какой-то темной грязи и светлого клея, - засохшей спермы. Матросик выругался.
Скинув бушлат, прошел в кухню. На столе, в поспешном беспорядке бегства были оставлены два бокала, две тарелки с остатками пищи /на одной недоеденный кусок свиной отбивной с косточкой, помидоры/, испачканные ножи, вилки. В доверху наполненной пепельнице: окурки ее "Кента" и чьего-то "Кэмела". Пустые бутылки из-под красного сухого вина /Вино, - ее напиток./. Бутылка водки, недопитая. /Водка - конечно напиток приглашенного самца. Она пила водку только в бессознательном состоянии/. У матроса сами собой сложились строки стихов: "ПРИЕХАЛ МАТРОССИК К СЕБЕ ДОМОЙ, ДРОЖА ОТКРЫВАЕТ ДВЕРЬ..." Дальше он не продвинулся и стоял над столом, додумывая.
Любовь их, вот уже несколько лет, прогрессировала в извращение. Придя к нему - вульгарной двадцатитрехлетней девочкой, лишь иногда трогательно пьяненькой, влюбленной в него без памяти, именно это ему и нравилось, она постепенно оказалась в запретных зонах нимфомании, на границе с алкоголизмом. И затащила туда его. Он не хотел этого, обнаружив себя в извращении, однажды ушел от нее, но вернулся. Не в силах существовать без извращенных удовольствий жизни с вакханкой, ритуальной проституткой, с нимфоманкой. Он заторчал на ней, она стала его наркотиком, опиумом, героином и ЛСД.
В бутылке водки оставалась водка. Он налил себе в бокал самца и выпил. Противно, но резко выброшенный; из ситуации, он вдруг осознал, что в первый раз она сбежала. Он понимал, что она вернется, ей нужен был свидетель-соучастник, ее жертва, также нужен, как ему была нужна она. Вернется. Но его извращение отныне будет более извращенным. Впереди появились чудовищные перспективы.
В дверь длинно позвонили. Он побежал к двери и распахнул ее. Нет, это была не она. Бродяжка - девушка, спавшая на лестничной площадке, смотрела на него умоляюще. "Разрешите, воды, а то умираю...", и добавила, - "дядя". Девушка оказалась даже девочкой. Черные короткие волосы, обрезанные посереди шеи, скобкой сваливались на одну сторону ее лица. Кольцо в носу, ряд колец в ухе. Расшлепанный носик в веснушках, глаза цвета бутылочного стекла, зеленые. Он не удивился. Неподалеку, через двор располагалась молодежная панк-тусовка и милые детки выбрали его парадное для своих целей. Здесь кололись и выпивали, зимой сваливались спать пьяные, но старались не раздражать жильцов дома и большей частью были изысканно вежливы. Просящая воды не умирала, но личико у нее было цвета таблеток аспирина, с оттенком зелени. Девочке было очень нехорошо. Он отступил от двери. "Входи".
Пошатываясь, девчонка вошла в квартиру. "Где у вас ванна?"
Он отодвинулся, пропуская, и указал на нужную дверь. "Там".
"Таблетки", -односложно объяснила незнакомка. И сбросив пальто на пол, оказавшись тоненькой безгрудой спичкой, шагнула в ванну. Плеск; воды ...звуки кашля. Надрывные. Обильный! плеск воды... Он вышел в комнату и включил телевизор. Поздравляли с Новым Годом. Противная красная морда. Оказывается мир уже жил минут десять в Новом Году.
Когда девчонка не откликнулась на его стук, он легко выбил дверь в ванную и нашел ее свалившейся на полу у туалета. Очевидно ее рвало и потом она отключилась. Битье по щекам не привело ее в чувство. Слава Богу, она дышала, и он поднял ее и, посадив на край ванной, склонил ее голову под струю воды. "Не надо, я сама.. ", очнулась девочка, "я в порядке." Он дал ей полотенце. Она не была в порядке и обессилено уронила полотенце на плиты ванной. "Таблетки", прохрипела она, "можно я чуть полежу. Я уйду, не волнуйтесь", и опять добавила, "дядя".
Он повел ее в спальню и опустил в месиво постели, успев вырвать из груды подушки, подложил ей под голову. Кое-как, она уже лежала, выгреб из-под нее позорную простынь. Обнажился матрас. Девочкины джинсы, увидел он внезапно, были обильно забрызганы грязью. "Можно убрать свет ?"-попросила она. Он выключил свет. И сел у нее в ногах, спиною прислонившись к стене.
"Хотела умереть? ", спросил он в темноте.
"Ага", сказала девчонка и прокашлялась.
"Уже не хочешь ?"
"Hе..."
"А я хочу ", сказал он.
"Почему ?"
"Подруга, женщина которую люблю.. ."
"Ушла от тебя", закончила за него девчонка.
"Хуже. Она - запойный алкоголик, и впадая в запой, ложится с первым попавшимся мужиком."
"Хуево", сказала незнакомка сочувствующе. "Брось... брось и начни новую жизнь."
"Заторчал", пояснил он хрипло , "круче героина. Кайф ловлю от нее, больной только кайф." Он вздохнул. "Тебя как зовут ?"
"Наташа".
"Наташа, фруктов хочешь, я из Абхазии, с войны привез ?"
"Ну разве, что понюхать", отозвалась девчонка из темноты. "Жрать-то мне нельзя. Меня рвет ведь. Облюю тебе все..."
Он встал и внес коробку. Развязал. Открыл. Комната наполнилась, острым и пронзительным запахом цитрусовых.
"Ой, как в тропическом лесу!" взвизгнула Наташа. "Буду уходить, дашь с собой ?" В темноте она неожиданно сдвинулась, дотянулась до его руки, взяла ее. "Эй, ты не очень реагируй...Пройдет...С Новый Годом тебя, между прочим. Кажется уже Новый, Год."
"С Новым Годом..." он сжал ее руку, почувствовав, какая она мягкая и маленькая. "Ты спи, если хочешь, утром уйдешь!" Она ответила благодарным пожатием пальцев, но слов не последовало...
Он думал, что не уснет, но уснул крепко. Проснулся, когда уже был яркий день. Девчонки рядом не было. Он испугался, но, прислушавшись, услышал плеск воды. Встал и пошел на плеск. Дверь ванной, сорванная вчера, была приокрыта. Под струями воды стоял мальчик, то-есть девочка, приблудившаяся к нему вчера и оно что то мурлыкало. Песенку. С английскими словами. А мальчиком она была видна потому, что оказалась крайне узкой и хрупкой и странно отсутствовали у нее груди. Попа и ляжки впрочем, все же были женские.
Она обернулась к нему. Плеснула зелеными глазами. Закрыла отсутствующие груди руками. Он обнял ее и струйки воды потекли по его одежде на пол ванной. "Доброе утро, Наташа... С Новым Годом!"
"Безумный ты дядька", сказала она и положила руки ему на спину. "С Новым Годом! Признайся, ты взял мою кассету ?"
"Не брал, она была под дверью", пробормотал он, "она под дверью думаю и сейчас." И стал целовать ее в чуть набухшие, но почему-то не расцветшие грудки..
В пупке у девочки Наташи оказалось кольцо. Он поцеловал девочку в пупок, погладил кольцо. Она гладила его голову и шею. И текла вода с них двоих на кафельные плитки ванной комнаты. В первый день Нового Года.
Соотечественница
Я стоял, задрав голову на раскладной лестнице. Лицо мое заливал пот, спина была самым неудобным образом изогнута назад, в нос шибало кислотными парами, мерзкая жидкость разъев две пары перчаток просочилась к телу в районе большого пальца правой руки. С краев перчатки, хотя я постоянно отирал их тряпкой, текло в рукав, обжигая кожу. Я материл Леночку Клюгэ.
"Проклятая эксплуататорша... труда соотечественников... Как она быстро усвоила правила нового общества. Нанимала меня, сука, с таким лицом, как будто делала мне великое благодеяние...Да ни один американский работяга не взялся бы и за десять долларов в час. Воспользовалась моим положением.".
Леночка Клюгэ платила мне три доллара в час за то, что я отмывал от краски старый дубовый потолок из планок в ее недавно приобретенном апартаменте. Она хотела обнажить великолепие набранного из планок "античного", как она говорила, потолка."Я не могу платить больше чем три доллара, вздыхала эксплуататорша, нанимая меня на работу, у меня нет таких денег... Я существую на зарплату балетмейстера...". Я согласился. Торговаться я никогда не умел. Проработав первый день я понял, что совершил глупость. Состав брызгал в лицо и разъедал перчатки. Работа продвигалась медленно, приходилось передвигать часто лестницу и Леночка Клюгэ и юноша Чарли, ее любовник и сожитель, ежедневно звонили мне по нескольку раз мне, проверяя на месте ли я. Я понималчто они пытаются предотвратить предполагаемое ими с моей стороны мошенничество - приписку рабочих часов. За весь мой рабочий опыт и в Союзе Социалистических и в Америке я никогда не приписывал себе рабочих часов, но после очистки ебанного прекрасного потолка Леночки Клюгэ я стал это делать! Возможно так же человек, которого сажают в тюрягу по подозрению в убийстве, допрашивают, а после выпускают по недостатку доказательств или потому что нашелся настоящий убийца, выйдя идет и убивает. Вот вам, назло, в отместку, за все мои муки!
