Мици Сцерето Валентайн - Дни и ночи «Элизиума»
Побывав в сотнях роскошных отелей и санаториев по всему миру, Карла вдоволь навидалась похожих друг на друга как две капли воды горничных в одинаковых стандартных униформах, однако в этой девушке было нечто особенное. Но может быть, глаза ее обманули, и она увидела совсем не то, что увидела — или, вернее, не увидела. В конце концов, у нее был напряженный день: сначала обычный утренний осмотр доктора Бронски, несколько партий в теннис, легкий обед, затем купание в бассейне и загорание, не говоря уже о сеансе массажа Андре — морщинистое кольцо ее ануса до сих пор горело от его эбонитовых ласк. Поэтому Карла наконец решила, что просто очень устала. Однако чем бы она это ни объясняла, она не могла преодолеть сладострастный зуд меж перекрещенных бедер, порожденный причудливой игрой воображения. Когда же горничная, нагнувшись, на сей раз чтобы заправить простыни под матрас, вновь мелькнула белизной ягодиц, Карла удостоверилась, что это не мираж. Франсуаза, работая, постоянно наклонялась, и короткая юбочка поддергивалась вверх, открывая взору пораженной гостьи изящные очертания двух полумесяцев и прочие, более интимные детали.
Ну да, конечно — как же она сразу не поняла! Молодая горничная была совершенно лишена растительности на лобке и между бедер. Гениталии, которым полагалось быть прикрытыми курчавым пушком, вместо этого были абсолютно голыми, являя любопытному взгляду Карлы мельчайшие неровности розовеющего ландшафта. Маленькое вагинальное отверстие девушки было обращено к ней, бесстыдно демонстрируя свои таинственные глубины и словно маня к себе. И вдруг Карле подумалось, каково оно на вкус. Она ни разу в жизни не пробовала ничего подобного — и даже не думала об этом. Секунды тянулись медленно, Франсуаза продолжала с милой непринужденностью сновать по комнате, и в итоге эта идея уже не казалась Карле такой нелепой. Клитор ее был полностью солидарен с хозяйкой, ибо он нервно затрепетал, удвоившись в размере. Разумеется, Карла и не подозревала, что каждое движение девушки было намеренно рассчитано на то, чтобы произвести на нее определенный эффект.
Сексуальная женственность Франсуазы проступила еще явственнее, когда она, встав на колени, с щеткой потянулась под кровать и ее ягодицы распались на две половинки. Яркая спелая ягодка клитора выглядывала из двух полных атласных губ. Карла невольно представила себе сцену, как она приникает к нему ртом в сладком, долгом поцелуе, и крепко зажмурилась, пытаясь избавиться от наваждения. Однако эта картина продолжала мелькать перед ее закрытыми веками, настолько яркая, что Карла почти физически ощутила на языке сочный привкус. Она вскочила с кресла и бросилась на кровать с противоположного края с пылающими от бурных фантазий щеками. Как она могла помышлять о столь противоестественных вещах? Она ведь тоже была женщиной — причем женщиной замужней.
Франсуаза поднялась с колен и возникла у края кровати Карлы, ее голые бедра покачивались у самого носа женщины.
— Леди еще что-нибудь нужно?
Услужливость ее тона не вязалась с откровенностью позы. Возбуждающий женский аромат щекотал ноздри Карлы, подавляя внутреннее сопротивление, и, не в силах сдержать свой порыв, она протянула дрожащую руку к узкой ложбинке между бедер девушки. Франсуаза наклонилась назад, подставляя обнаженный лобок ее робким пальцам.
Ощущение от прикосновения к безволосой коже было не похожим ни на что иное. Пальцы Карлы тонули во влажной мягкой ложбинке. Исследуя таинства женских складочек, они медленно двигались к дышащему жаром влагалищу Франсуазы. Клитор девушки призывно затрепетал под рукой Карлы, столь очаровательный и на вид, и на ощупь, что ей захотелось прижаться к нему губами. Что ей мешает сделать это? Карла пыталась заглушить внутренний голос вины — очень, кстати, похожий на голос ее мужа. После того как она наконец решилась, ее язык работал инстинктивно, жадно лижа маленький фрукт. Отвечая на его прикосновения, мясистый отросток скользнул в ее рот, словно странник, ищущий приюта. Через минуту Франсуаза, раздвинув бедра, уже сидела над лицом Карлы и смотрела на нее сверху вниз, наблюдая, как клитор исчезает в губах рыжеволосой женщины.
Сначала вкус показался Карле несколько странным, но она продолжала исследовать прелести Франсуазы своим языком и, постепенно привыкнув к пикантным ароматам, начала посасывать клитор, слизывая с половых губ горьковатую медовую жидкость. Затем горничная, улыбнувшись Карле, легла на кровать, широко расставив изящные ножки. Ее смуглые складки раскрылись, выворачиваясь наружу и открывая взгляду таящиеся внутри розовые сокровища.
Волна дрожи пробежала по телу Карлы, и она вскрикнула, словно от боли; долго сдерживаемая страсть к сочным гениталиям молодой женщины была такой непреодолимой, что она едва не потеряла сознание. Ее и в самом деле терзала боль — душевная боль от сознания того, что она столько лет прожила с мужчиной, не способным доставить ей наслаждение. Словно голодный зверь, Карла зарылась лицом в нежную плоть, подчиняясь своим инстинктам. Ее язык словно жил собственной жизнью, с рвением и энтузиазмом исследуя неровности и складочки внутри и снаружи половых губ. Она сама удивлялась своей смелости, особенно когда пальцами развела в стороны припухлые безволосые подушечки, чтобы продолжить оральные ласки. Подбородок Карлы стал влажным от слизкой смазки и слюны. Когда же она подняла голову, чтобы сделать вдох, то, не зная о том, посмотрела прямо в камеру, спрятанную за зеркалом трельяжа, бесстрастно отражавшим ее затуманенный взгляд и припухшие губы, покрытые глянцем молочных соков горничной.
Томас, наблюдавший за происходящим в своей диспетчерской, уже не в первый раз изливал собственные соки за то время, пока Карла ласкала языком подрагивающий клитор француженки. Какой это был экстаз! Томас радостно заулыбался, надеясь, что Карла разделяет его чувства. Да, Франсуаза была его лучшей подругой, поскольку часто превосходила себя, предоставляя ему уникальную пищу для наблюдения. Диспетчер не сомневался, что она специально выбрала эту позу с мыслью о нем и именно потому так высоко вздернула свои точеные молодые ягодицы и широко развела их в стороны — чтобы он, Томас Бронски, мог видеть не только движения губ и языка рыжеволосой, но и импульсивные сокращения ануса француженки. Ох, вот бы исследовать его глубины своим языком! Возможно, однажды Франсуаза позволит ему сделать это. Ведь не возражала же она против его незримого присутствия во время интимных ласк…
***Бесподобная Франсуаза была не единственной, кто после наступления темноты посещал бунгало Карлы. Как и ее предшественница, Моника, она вскоре обнаружила, что нуждается в дополнительном общении с Андре, помимо обязательных дневных сеансов массажа, и он стал посещать ее спальню, соперничая с молодой горничной.
Когда Карла впервые решилась пригласить темнокожего массажиста в свое бунгало, она сама испугалась своей дерзости. Она и так позволяла красавцу-островитянину слишком много вольностей, а теперь просила — нет, молила его — о большем. Человек же этот был, по сути, простым служащим. Неужели она полностью утратила чувство собственного достоинства и так низко пала с тех пор, как приехала на остров? Хотя сексуально раскрепощенная атмосфера санатория и вправду действовала расслабляюще, стирая социальные различия… Карле выпала уникальная возможность познать саму себя.
В ожидании массажиста она лежала на кровати, откинув полы пушистого банного халата, словно кто-то пытался сорвать его с ее тела. Конечно, Андре даже не подозревал, что на протяжении получаса перед его приходом она самозабвенно мастурбировала. От этого пальцы Карлы были до сих пор влажными и благоухали ароматами ее влагалища, поэтому она крепко сжимала их в кулачки, опасаясь, что он может узнать ее постыдную тайну. В этот момент ей было трудно расслабиться, чтобы достичь оргазма: неожиданный приход массажиста застал ее врасплох, и ее терзало чувство вины. Если бы Андре пожелал определить причину ее смущенного состояния, он бы обнаружил, что ее клитор не только был горячим на ощупь, но и разбух до размеров крупного миндального ореха.
Карла оставила дверь в бунгало незапертой, и Андре вошел тихо, убедившись, что его никто не видит. Едва оказавшись внутри, он всем своим существом почувствовал возбуждение женщины и поклялся оправдать ее ожидания. Прислонив свой переносной массажный столик к стене, он направился прямо в спальню, предвкушая ночь самых изысканных анальных удовольствий, о которых лишь мог мечтать мужчина. Хорошо осведомленный о многочисленных сигнальных кнопках, установленных в разных частях бунгало, в отличие от расчетливой и четко соблюдающей инструкции горничной, Андре не спешил нажимать их. В архивах санатория уже накопилось множество отснятых во время дневных сеансов массажа кадров с участием девушки, достаточное для монтажа полнометражного фильма, поэтому он не считал нужным нарушать уединение клиентки вечерними съемками.
