Игорь Куберский - Массажист
Перед узким коридорчиком она замешкалась, я случайно оказался впереди и, чтобы пропустить ее, подтянул живот. Но она все равно невольно задела меня высокой грудью.
– Вот туалетная комната, – сказала она, входя в душистое, сверкающее зеркалами и никелем помещеньице, – где тут ваши ножницы? Не вижу никаких...
Она не успела закончить фразу – шагнув следом, я обхватил ее левой рукой за шею, так чтобы ей было трудно дышать, рявкнул на ухо: «Тихо!» и силой посадил на пол.
– Что такое? – изумленно спросила она, видимо, полагая в первые секунды, что стала объектом сексуального домогательства. Я же молча заломил ей руки за спиной и надел наручники, зацепив цепочкой за узкую трубу, тянущуюся у бортовой стенки вдоль пола.
– Ей, мистер, что такое? – повторила она, сидя на полу.
– Ничего страшного, – сказал я, стоя над ней и подавляя желание сорвать с нее все и изнасиловать. – Временные неудобства. Не делайте глупостей и все кончится хорошо.
– По-моему, это вы делаете глупости, – повысила она голос. – Немедленно освободите меня.
Я задраил иллюминатор и опустил шторку:
– Если будете кричать, мне придется заклеить вам рот. – Хотя теперь ее крик не был бы слышен.
– Я требую освободить меня, – сказала она.
– Пока это невозможно, мэм, – мягко сказал я. – Сидите тихо – вот мой вам совет.
– Что вы собираетесь с нами делать? – спросила она, меняя интонацию, словно вдруг что-то осознав.
– Зажарить и съесть, – сказал я, вышел и запер дверь на защелку в круглой хромированной ручке.
Я прошел по узкому коридору к носу и оказался в маленькой переборке, типа радиорубки, где умещался лишь стол со стулом. На столе по экрану включенного ноутбука плавали рыбки. Я пошевелил мышкой и на экране высветился интерфейс почтовой программы «Outlook Ex pr ess». Красным флажком на ней было обозначено срочное сообщение. Я открыл его, и меня прошиб холодный пот. На входящем документе черным по белому было написано: «В вашем квадрате будем через два часа. Попробуйте их задержать, не вызывая подозрений». Сообщение пришло две минуты назад. Я открыл папку отправлений и прочел про нас, миленьких. Этот Накис был не лыком шит. За считанные минуты отсутствия он успел написать: «Встретился с яхтой, о которой вы запрашивали. На борту трое. Один раненый. Просят о помощи». Тут же на полке я обнаружил его тринадцатизарядный браунинг. Нельзя было медлить ни секунды – Накис мог заподозрить неладное, а в его руках безоружный беззащитный шеф. Как это я оставил шефа... Мне представилась дикая картина – шеф заложник, за ним, охватив рукой его шею, как только что проделал это я с Талассой, стоит со скальпелем у его горла верзила Накис и диктует свои правила игры. Какой я идиот! Проиграть партию, когда все козыри были в моих руках! Катастрофа!
Макси сопроводила мой стремительный нырок в каюту поспешным: «Что случилось?»
– Они все знают! – прошипел я и, взяв себя в руки, пистолет в кармане, стал неспешно спускаться по лесенке.
Паника отменялась. Накис не взял моего шефа в заложники. Теперь, сидя рядом с шефом, он измерял ему давление. Ну, как же – теперь он будет изображать из себя доктора Айболита, протестирует языком мочу на сахар, задумчиво, как ищейка на выгуле, обнюхает чужое дерьмо, а потом сделает клизму, что рекомендуется при воспалительных процессах. Как раз за час и нарисуется полный анамнез состояния пациента, объявленного в международный розыск.
– И как оно? – по-английски спросил я, появляясь в каюте.
– Что именно? – поднимая сосредоточенный взгляд, переспросил меня Накис, весь еще мысленно там, в темном лабиринте вен, сосудов и артерий, в которых вялыми неверными толчками пульсировала кровь моего шефа.
– Давление, – сказал я. – Оно случайно не повысилось?
– Давление низкое, – сказал Накис, снимая с руки шефа надувную манжету и внимательно глядя на меня, – девяносто на шестьдесят... Я бы рекомендовал...
– Он все знает, шеф, – по-русски сказал я. – Он успел нас заложить. Полиция будет через два часа.
– Я бы рекомендовал... – медленно вставая и не сводя с меня глаз, повторил Накис.
Я вынул из кармана браунинг, снял с предохранителя и навел на Накиса:
– Спасибо, доктор. Вы свое дело сделали. Руки за голову! – И по-английски же спросил: – Что с ним делать, шеф? Пристрелить?
– Вы не можете меня убить, – бледнея, проговорил Накис. – Я подданный Греции. Мы друзья России. Вы не можете допустить международный конфликт.
– Он знает, что мы русские, шеф...
– А что он еще знает?
Я перевел его вопрос Накису. Руки за головой, доктор поспешно заговорил, то и дело переводя взгляд с шефа на меня:
– Вчера на сайте яхтклуба, членом которого я являюсь, Интерпол поместил объявление о розыске яхты с тремя русскими. Там написано, что убит сотрудник Интерпола, а один русский предположительно имеет огнестрельное ранение. Я понял, что это вы.
– Он понял... – сказал я по-английски. – Умный очень. А стучать зачем?
– Pardon? – наставляя ухо, нервно переспросил Накис, боясь упустить важное для себя и своей жизни слово. С него катился пот.
– Докладывать зачем?
– Я не докладывал. Это вы нас остановили.
– Мы остановили, чтобы попросить о помощи.
– Разве я не пытаюсь помочь?
Я усмехнулся:
– Что с ним делать, шеф?
– Связать и запереть. И подругу его.
– Уже сделано.
– Молодец.
У нас еще была лишь пара наручников – шеф иногда пользовался ими для любовных утех. Не опуская ствола, я нашарил их в верхнем ящике тумбочки возле кровати, бросил под ноги Накису, и он сам их на себе послушно защелкнул. Я велел ему сесть на пол. Пот обильно бежал по его крупному смуглому лицу, будто это он, а не шеф, был ранен.
– Что вы с нами сделаете? – спросил он. – Убьете?
– Почему бы и нет, – сказал я.
– Это может привести к ухудшению дипломатических отношений...
– Плевать мне на дипломатические отношения! – сказал я.
– Мы вам ничего не сделали... – сказал он.
– Вы нас заложили, – сказал я. – Не надо было быть таким ретивым.
– Это был мой долг, – сказал он. – Это правила поведения в цивилизованном обществе. Мы должны помогать полиции. Каждый бы так сделал на моем месте.
– За это придется ответить, – сказал я.
– Стоп, – поморщился шеф, – хватит. – Он говорил по-английски не хуже меня.
– Таласса ни в чем не виновата, – сказал Накис, потея от волнения. – Я ей ничего не говорил про вас и Интерпол.
– У вас ведь есть жена, – наугад сказал я.
Замявшись, Накис ответил:
– Да...
– Но Таласса вам не жена? – сказал я.
– Нет, – тихо сказал Накис.
Если бы он знал, как для меня это важно...
– Ваша жена знает, что вы с Талассой отправились на Балеары?
– Это не ваше дело, мистер, – вспылил Накис. – Я больше не желаю отвечать на такие вопросы.
– Вот и отлично, – сказал я. Этого хватило, чтобы моя чаша весов потянула вниз. В моральном смысле. Ибо в этой жизни чаще побеждает тот, кто прав. Когда ни в чем не повинный человек попадает в капкан, это, как ни крути, несправедливо. Пусть Накис почувствует, что он отнюдь не невинная овечка. Не изменял бы своей жене, не разводил бы амуры с Талассой, так и не сидел бы сейчас передо мной на полу, мокрый как курица.
Переглянувшись с шефом, я сказал:
– Мы не собираемся вас убивать. Но вы нам создали проблему, и без вас теперь нам ее не решить. Но если не будете нам мешать, вам ничего не грозит...
Кажется, Накис мне поверил. Впрочем, это было неважно. Я запер его в нашем гальюне, тоже пристегнув к трубе, и вернулся к шефу. Возбуждение схлынуло, и мы снова остались с ним один на один, как вчера, когда мы ждали погони. Будто повторялся вчерашний день, только положение наше было не лучше, чем вчера, скорее – хуже, ибо теперь мы точно знали, что на нас объявлена охота.
Я перевязал его рану:
– Что будем делать, шеф?
– Твои предложения... По-моему, у нас уже два заложника.
– Я могу их выпустить...
– Это не лучший вариант.
– Предлагаю связать их и оставить на их яхте. Через два часа их все равно найдут.
– А если не найдут?
– Тогда, шеф, они будут дрейфовать, пока не утонут или не умрут с голоду.
– И это ты берешь на себя?
– Смерть то есть?
Шеф насмешливо кивнул.
– Не беру, – ответил я, подумав.
– Тогда что?
– Тогда берем их с собой. На их яхте. У них горючего хватает, я смотрел, а у нас почти на нуле.
– А что с нашей яхтой? – похоже, шеф уже все решил и только проверял на мне свои ходы. Мне же оставалось только угадывать их.
– Бросим, – сказал я. – Все равно нет времени переливать горючее. А у них и скорость выше, по крайней мере, по приборам. Можно и затопить... – добавил я, видя продолжение хода мыслей в его взгляде. – Концы в воду. Пусть ищут...
– А мне потом плати, – с укоризной покачал головой шеф.
Он говорил о «потом» – значит, верил в благополучный исход. Это придало мне сил и энергии. Да, пока еще все можно было оправдать. Даже убийство агента... – если адвокаты докажут, что шеф стрелял в целях самообороны...