Пикантные истории - Федор Галич
Он не знал, в течение скольких долгих лет он будет плыть к этому сексапильному «острову правосудия», но он точно знал, что когда-нибудь обязательно «причалит» к её скалистому «берегу» и, прижав к себе «чаши» её правосудия, «отшлёпав» её молоточком во имя долгожданной справедливости, собственноручно, реабилитирует себя, совершив с ней самый приятный в его жизни «правовой акт».
СОСКА
Несмотря на всю свою внешнюю солидность, руководящую должность, да и зрелый тридцатитрёхлетний возраст, Аркадий Игнатьевич имел один очень странный недостаток — он постоянно сосал соску. Да-да, самую обыкновенную детскую соску.
Назвать этот недостаток вредной привычкой было нельзя, ведь в самом сосании не было ничего предосудительного. А если посмотреть на это со стороны борца за здоровый образ жизни, то и вовсе можно было считать данный недостаток — ДОСТАТКОМ. Причём, очень даже полезным! Ведь пока у него во рту торчала соска, Аркадию Игнатьевичу не хотелось курить и лишний раз «зажевать» что-нибудь высококалорийное. К тому же она успокаивала его во время стрессового состояния, не позволяя ему нервничать, и помогала сосредоточиться на проблеме, когда нужно было найти единственно-правильное решение. Соска с детства была для Аркадия Игнатьевича защитным амулетом, этаким символом спокойствия, сытости и благоденствия, которым он закрывался от нападок жестокого мира, как ЩИТОМ, благословлённым матерью. Благодаря всем этим волшебным свойствам соски, Аркадий Игнатьевич имел здоровый цвет лица, крепкую нервную систему и красивую подтянутую фигуру.
Привычка Аркадия Игнатьевича, конечно, раздражала большинство его подчинённых сослуживцев, и за повышенную требовательность к качеству работы они «за глаза» называли его капризным «КАРАПУЗОМ». А вот романтически-настроенные коллеги слабого пола ласково называли его милым «ПУПСИКОМ» и считали, что ему просто в жизни не хватает женского тепла. Временами, им хотелось его прижать к своей груди, обогреть и приласкать, но Аркадий Игнатьевич принципиально не заводил служебных романов и никогда не смешивал в одной «бутылочке» работу с личной жизнью.
Кстати, любовь к «бутылочкам» занимала в его культовом хит-параде любимых привычек почётное ВТОРОЕ место. Может оттого, что они имели непосредственное отношение к соске, а может и потому, что он проводил с ними в обнимку все выходные дни.
Каждому настроению соответствовали определённые бутылочки. Если на улице была знойная жара, то Аркадий Игнатьевич заполнял их холодненьким пивом, а когда за окном свирепствовал лютый холод, то его согревал тёплый клюквенный морс. За просмотром художественного фильма (валяясь в кровати под шерстяным пледом) он любил посасывать прохладный молочный коктейль. А во время шумных вечеринок, когда в его жизни наступал какой-нибудь праздничный повод, сосательные бутылочки «заряжались» более зажигательной «жижей» — водкой или коньяком. Даже на случай злоупотребления крепкими напитками, у него всегда были предусмотрительно припасены на утро бутылочки с огуречным рассолом и цитрусовым миксом.
Что касается личной жизни, то за пределами трудовой деятельности она, конечно же, у него была. Причём в отличие от среднестатистического женатика, у этого холостого здорового, зрелого, состоятельного похотливого самца она была насыщенной, активной, разнообразной и очень-очень жаркой. Его многочисленных бестий не смущала сосательная привычка, а даже, наоборот, «заводила». Они с диким азартом подыгрывали ему, на ходу придумывая для этой игры свои правила. Одной нравилось быть ему «мамочкой», предпочитая медленно раздевать своего «пупсика» и, уложив его в кроватку, петь ему колыбельные песенки, медленно «укачивая» его толкательными движениями своих бёдер восседая на нём сверху. Другой нравилось быть «госпожой», подарившей свободу своему рабу, который, в свою очередь, избавившись от тугих верёвок и вынув изо рта кляп (в виде соски), покорно благодарил «спасительницу».
Каждая любовница находила в его странности некий элемент извращения, который раскрашивал их скучный, серый быт в цветную и многообразную гамму ярких чувств и незабываемых приключений. Потому-то от желающих поучаствовать в ночных рандеву Аркадия Игнатьевича не было отбоя. Все женщины округи, как пчёлы на мёд, слетались на соску Аркадия Игнатьевича, и каждая намеревалась «присосаться» к этому, благоухающему запретной похотью «Нарциссу», чтобы получить свою порцию сладкого нектара, столь необходимого ингредиента для полноценного женского счастья.
Стараясь уделить внимание всем желающим, он иногда даже устраивал групповые свидания. Он их называл «встречами анонимных сосаголиков». На них Аркадий Игнатьевич приглашал страстных обожательниц орального секса и бессовестно вовлекал их в свою любимую эротическую игру «БУТЫЛОЧКА». Суть этой забавы была совсем проста и заключалась в следующем:
Вокруг небольшого, невысокого, круглого журнального столика на полу, на мягких подушках рассаживались пять-шесть полностью обнажённых игроков, среди которых был единственный представитель мужского пола — Аркадий Игнатьевич, а все остальные, естественно, были девушки. На правах хозяина и образного «крупье» он ловко раскручивал в центре столика пустую бутылочку с натянутой на неё соской, после чего, играющие с вожделением ждали, на кого укажет резиновая пипка остановившейся бутылочки. Та девушка, на которую падёт выбор, должна была беспрекословно, в течение минуты, сосать кожаную «бутылочку» «крупье». Во время следующего кона, сам «крупье» был обязан обсосать ту девушку, на которую указала беспристрастная бутылочка. Переход «хода» чередовался до тех пор, пока все не "обкончаются". После чего игра прекращалась, и все девушки разъезжались по своим домам.
Правда, хочется заметить, что в детстве и юношестве привычка сосать соску не повышала маленькому Аркаше оценочных баллов в школе, рейтинг во дворе, популярности у девочек. Учителя в школе считали его «лялечкой-переростком», дворовые пацаны — маменькиным сынком, а девочки — маленьким сосунком. Над ним смеялись, издевались, били, дразнили, но ничто не могло вырвать из его рта соску и постепенно все просто привыкли к этому явлению и, со временем, перестали обращать на его соску внимание.
Достигнув совершеннолетия, Аркадий отчётливо услышал в своей голове призывные армейские фанфары, оповещающие его о том, что пора становиться мужчиной. Призывная медицинская комиссия, не выявив никаких психических отклонений, признала его привычку сосать, годной к строевой службе, но рекомендовала всё же в армию не ходить. Военком тоже побоялся брать грех на душу и пристроил его на два года писарем в тот же военкомат.
Пройдя альтернативную службу в армии и дембельнувшись ровно через два года, Аркадий Игнатьевич был вынужден начать подыскивать себе какую-нибудь альтернативную службу и на гражданке. Чтобы хоть как-то ассоциироваться со своей будущей профессией и сильно не раздражать окружающих торчащей изо рта соской, Аркадий Игнатьевич подобрал несколько вариантов трудоустройства: нянечкой в яслях, поваром
