Михаил Дубовсков - «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Комментарии к книге Пушкина «Тайные записки»
Но вот в чем опасность таких связей, так это в том, что хороший секс часто ведет и к любви. Но это происходит, когда у мужчины складываются постоянные отношения с сексуальной партнершей, и женщина переходит в разряд любовниц.
Поэтому стоит разграничивать разовую, случайную измену, которая по сути дела никак не влияет на прочность брак, (а по утверждению некоторых экспертов в области секса, могут даже способствовать улучшению супружеских сексуальных отношений), и измену с постоянным партнером (так называемый любовный треугольник).
Чтобы не продолжать с этим юношей разговор, который мне было неприятно вести, я наскоро простился. При других обстоятельствах и с кем-либо другим я бы с удовольствием завязал занимательную беседу, но у меня с первого взгляда сердце не лежало к Дантесу. Кроме того, после женитьбы я даже с близкими друзьями опасался обсуждать прелести ебли и пизды, что всегда было моей любимой темой разговора. Я понимал, что разговор на эти темы женатого человека вовлекает в них его жену, ибо любое замечание будет неизбежно приниматься на ее счет. А имя жены должно быть неприкосновенно. Когда же я стал изменять N., я перестал сдерживаться и в словах: я вернулся к любимым темам разговоров, упоминая других женщин. Но собеседники мои по-прежнему приписывали все N., что я ни скажу. Теперь мне это стало понятно. Но, увы, слишком поздно.
А вот этот отрывок интересен тем, что затрагивается тема общения на сексуальную тему в обществе. Хотя сейчас появилось масса информации о сексе, но мы эту информацию воспринимаем как бы со стороны, как воспринимают зрители действие спектакля. Сами мы не овладеваем навыками общения в сексуальной сфере. И в данном отрывке автор говорит об одном психологическом моменте, который препятствует свободе такого общения. Общаясь с посторонними людьми на тему сексуальных отношений, мы тем самым как бы раскрываем и свою интимную жизнь, даже если говорим о сексе отвлеченно. Например, если мы будем говорить, что в оральном или анальном сексе нет ничего развратного, то тем самым мы признаем, что в своих супружеских отношениях мы применяем данные формы секса. И таким образом мы даем информацию не только о себе лично, но и о своём партнере. А поскольку общественные установки внушают нам, что секс — дело интимное, то значит, эти вещи нужно держать в тайне. И получается, что о сексе лучше вообще не говорить, даже отвлеченно.
Но это всё я объясняю на уровне сознания, а в действительности данный тормоз лежит на уровне подсознания, подобно тому, как у каких-нибудь туземцев существует определенное табу, которое вводит какой-то запрет без объяснения причин: нельзя, и всё. И вот в данном отрывке Пушкин открывает один из моментов этого сексуального табу. И когда мы понимаем сущность запретов в нашем подсознании, тогда нам будет и легче с ними справиться.
Сексуальную гармонию невозможно построить, если вам трудно общаться на тему сексуальных отношений. Можно даже утверждать, что именно проблемы общения в этой области являются источником конкретных сексуальных проблем. Сексуальные проблемы всегда индивидуальны, но источник у них один — неумение открыто, без страха и смущения говорить со своим партнером обо всех аспектах ваших сексуальных отношений. Пушкин правильно ставил цель добиться откровенности и доверия от Натали. Но вот сам он не мог быть до конца с ней откровенным. Но разве он в этом виноват? Разве Натали была бы ему признательна за откровенность? Она-то не ставила такой цели — добиться от А.С. полной откровенности. А этот процесс должен быть взаимным, а не по системе ниппель: туда дуй — обратно ничего.
Вот тут самое время задуматься о том, почему же в отношениях супругов нет полного доверия и откровенности в данной области? Когда знаешь причины этого, тогда будешь представлять и пути, ведущие к этому доверию. Но на эту тему у меня достаточно материала и в других местах моего сайта. Здесь же мне хочется обратить ваше внимание на то, что данная тема обсуждения сексуальных отношений в обществе ничуть не потеряла своей актуальности и в наши дни. И эта проблема является проблемой, которая порождает много конкретных сексуальных проблем в супружеских отношениях.
Наблюдая за ухаживаниями Дантеса, я вспоминаю свою холостую жизнь и свою страсть наставлять рога мужьям. «Вот настал и твой черед», — говорю я себе. Круг замыкается, былое сбывается опять, только теперь в роли мужа я, и за моей женой увиваются шалопаи, жадные до ее пизды. Что они ей говорят, как уговаривают?
Я редким умным женщинам говорил, что нет ничего лучше разнообразия, что, отдавшись мне, они будут еще больше любить своих мужей освеженным мною чувством. А дурам я объяснялся в такой страстной любви, какой от мужа они никогда ожидать не могли. И я был предельно искренен и с теми, и с другими.
Я уверен в N., и то, что в ней могут быть неуверены другие, бесит меня больше, чем ее неуемное кокетство. Я вынужден признаться себе, что молва, честь, мнение света значат для меня больше, чем истинное положение вещей. Уж лучше, чтобы N. тайно с кем-то поеблась (но только один раз!) и чтобы об этом никто не узнал, чем сплетни и слухи о ее неверности при ее полной невинности. Поэтому, когда Вяземский волочится за N., я только ухмыляюсь — свет никогда не поверит, что она прельстится таким невзрачным и неумелым мужчиной. А Дантес опасен своей красотой и наглостью — им молва приписывает победы, коих не было, но коих они достойны по понятиям света.
Ненавижу дерзость, с которою молва издевается надо мной за моею спиною. Я чувствую рога, растущие наперекор моей убежденности, что им нет места на моей голове. Молва вносит сомненье в мою убежденность. Сколько необозримых возможностей у N. для измены, когда всякий мужчина у ее ног. Что не дает ей воспользоваться ими?
Мне удалось убедить N., что у Дантеса сифилис и что он заразит любую женщину, которая отдастся ему. Я учил N., что у больных сифилисом возникают периоды временного облегчения и заразность их уменьшается, хотя совершенно не проходит. В такой период больной испытывает особенно сильную страсть. Так я старался обезопасить N. от Дантеса. Она верила, пока Катька не доказала ей на собственном примере, что это ложь.
Часто после долгих танцев с ним она поверяла мне, возвращаясь с бала, что у него опять было «облегчение болезни». Ее глаза горели, и она с явной живостью откликалась на мои объятия. В эти минуты я думал, что должен быть благодарен Дантесу за вызванное желание, которым я так жадно пользуюсь. Дошло до того, что, когда N. была равнодушна к моим ласкам, я ловил себя на мысли, что надо бы свозить ее на бал, чтобы Дантес поприжимал ее в танце и разгорячил бы для ночи со мной. Мне было противно от этих мыслей, но ничего поделать с ними я не мог, и в конце концов я стал испытывать только злорадство.
Как ни опытен был Александр Сергеевич в сексе, а вот строить отношения с женой он не умел. Соблазнить чужую жену или просто девицу — это раз плюнуть. А ведь вроде бы все понимает: он пользуется тем, что у жены после общения с Дантесом пробуждается сексуальное желание, и кажется все в порядке. Но его подсознание не может смириться с такой ситуацией. Одно дело, когда он не может смириться с мнением общества, с пересудами. Но в данной ситуации речь идет только о том, что творится в его душе. Он не может смириться с наличием сексуального соперника, которого и воспринимает как соперника.
А мне интересен вот еще какой момент. Мотивы измен мужчин типа Пушкина вполне понятны и объяснимы. Эти мотивы нисколько не связаны с любовью и удовлетворенностью сексуальными отношениями в браке. Но вот мотивы измен женщин чаще всего иные. Если женщина полностью удовлетворена сексуальными отношениями с мужем, то редкая женщина будет искать чего-то на стороне. И не означают ли опасения Пушкина его неуверенность в том, что его Н. имеет с ним сексуальное удовлетворение? При его-то опыте можно быть уверенным в себе на все сто процентов и не опасаться какого-то Дантеса, каким бы красавцем и лавеласом он ни был. И это лишний раз свидетельствует о том, что гармоничных отношений с женой у него не было, не смотря на всю его искусность в сексе.
Только когда она брюхата, я чувствую покой, так как N. заполняется приготовлениями к родам, что если не полностью вытесняет, то, по крайней мере, теснит ее кокетство. Поэтому я изо всех сил стараюсь держать ее брюхатой, хоть это и разоряет меня: плодя детей, я вынужден плодить долги.
Беременность N. мне на руку также и потому, что она оправдывает мою жажду других женщин. На сносях N. не подпускала меня к себе, потому что врачи наговорили ей, будто это вредно для ребенка. Никакие уговоры не действовали. Я разозлился и сказал, что пойду и выебу блядь. N. восприняла это на удивление спокойно, но потребовала, чтобы это действительно была блядь, а не любовница.
