Синтия Хеймель - Продвинутые сексуальные советы для девушек

Но ко всему прочему, мне было крайне сложно уйти. К счастью, у меня была команда поддержки и книги. Книги, описывающие моральное насилие.

Каждая из таких книг советовала остерегаться:

1. Потенциального ухажера, который сразу стремится давать обещания, который с самого начала воспринимает отношения слишком серьезно. Другими словами, Любви с Первого Взгляда.

2. Мужчин, которые не принимают отказа, которые не пренебрегут никакими средствами ради того, чтобы получить желаемое, включая выслеживание. Другим и словами, Героя-Завоевателя.

3. Мужчин, систематически пытающихся снизить самооценку своей «возлюбленной». Которые всегда все знают лучше, преуменьшают значение твоих поступков и ведут себя с тобой неуважительно и покровительственно. Другими словами, Благородного Спасителя.

Кто бы мог знать об этом заранее? Лично я не могла. Может быть, и вы не могли. Для того я и здесь, чтобы заявить: когда ваша жизнь превращается в сказку — БЕГИТЕ. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы не хотите быть героиней.

Вы хотите быть персонажем Ив Арден, остроумной подружкой ласкового и преданного паренька. Уже и так слишком много женщин попались на эту удочку.

А почему? Из-за «Проблеска надежды».

Гарри в этой книге не сразу влюбляется, а ждет ее годами.

Потом он выслеживает ее. Из-за его идиотских слов, полных здравого смысла, она чувствует себя дурой и неадекватной. Затем она говорит Гарри, что еще не готова к сексу, и Гарри подкарауливает ее, хватает и поступает по-своему.

И хеппи-энд заключается в том, что она признает свои ошибки! Она тоже его любит!

Подумать только! И я велась на это дерьмо. Хотя я чувствовала, что сцена изнасилования в «Унесенных ветром» была в некотором роде отталкивающей, особенно когда Скарлетт, мирно потягиваясь, просыпается на следующее утро розовая и улыбающаяся. Но я всегда любила Кларка Гейбла, упорно навязывающего свое мнение Клаудет Колберт в «Это случилось однажды ночью».

Мы видели так много фильмов, где девушка говорит решительно «нет», «держись от меня подальше», а парень все продолжает звонить. Девушка пялится на свой автоответчик, просыпаясь, и в итоге сдается и падает к нему в объятия. Такой тип поведения иллюстрируют даже мой любимый «Скажи что-нибудь…», не менее восхитительный «Когда Гарри встретил Салли» и в особенности «Выпускник».

К счастью, сравнительно недавний «Проблеск надежды» похож на возврат к прошлому. Романтические комедии становятся лучше. В них меньше этой оскорбительной и унизительной темы «Большой-и-сильный-мужчина-показывает-слабой-девушке-что-к-чему», которую мы наблюдаем в фильмах «Роман с камнем», «Электрический наездник», «Женщина года», «Дестри снова в пути» и практически во всей Классике Американского Кино, от которой я только засыпаю. Вместо этого мы сегодня имеем «Правду про кошек и собак», в котором умная девушка добивается парня, и «Кое-что о Мэри», где Мэри осаждает целая толпа преследователей, и это переворачивает обычную киношную тему с ног на голову. (Боже упаси женщине быть героем-завоевателем, а мужчине — объектом ее преследований со сдавшими нервами, причем ни в кино, ни в жизни).

Мы всегда должны помнить, что Любовь с Первого Взгляда — единственный способ создать сюжет для фильмов о взаимоотношениях полов. Нужен конфликт. Нужно предоргазменное напряжение. Никто не удивляется, если парочка падает друг другу в объятия в третьем акте, если во втором они максимум пили кофе и предпринимали скучные прогулки по пляжу. Любовь должна победить. Путь к настоящей любви не должен быть гладким.

В кино мы зовем это романтикой, а в реальной жизни звоним 911.

12. Шестидесятые. Все-таки проблема для цыпочек

СЛИШКОМ МНОГО БОБА ДИЛАНА.

Я мало что помню о шестидесятых, но я помню вот что: было очень весело, это время было полно трансцендентальных моментов ясности ума, чувства, что все вокруг новое и обнадеживающее. Это было время сказочной музыки, сказочных наркотиков, сказочного секса, но тем не менее: девушкам приходилось трудно.

Одно из моих самых ярких воспоминаний: я сижу в коммуне, одетая в голубое атласное короткое платье с расширяющимися рукавами и стеклянными пуговицами, в чулках весточку, на высоких каблуках и в кепке из черной кожи с серебряными кнопками и удивляюсь, почему я никогда не выбираю музыку.

Музыку всегда выбирали парни. The Mothers of Invention, M&nilla Fudge, Cream и The Templalions составляли около 10 % музыки, a 90 % был, конечно, БобДилан. Это меня вполне устраивало, так как я верила, что если мы с ним встретимся, я обязательно стану миссис Боб Дилан, но иногда я не хотела слушать «Ballad оlа thin man» в тринадцатый раз за день. Может быть, я хотела послушать Дженис, The Kinks или Сэма Кука.

Думаю, если бы я встала, подошла к магнитофону и поставила кассету на свой вкус, у всех пьяных мальчиков-хиппи случился бы апоплексический удар.

Ко всему прочему я жила с целой группой. Тол Рундгрен был соло-гитаристом. Это было до его психоделической фазы. Это было во время его напряженной зшгудной фазы. В основном он решал, какую пластинку ставить, и в его выборе всегда присутствовало обалденное соло. Парни не из группы были не лучше. Даже гуманитарии.

Вот и все, что я помню. Хотя нет, постойте! Вот еще что:

ОПАСНОСТИ СВОБОДНОЙ ЛЮБВИ

Я любила свою спальню в пурпурной дымке, вызванной индийским покрывалом, висящем на окне. В особенности когда я сидела одна и жгла ладан. Но это бывало крайне редко, так как у моей двери всегда ошивались сотни парней.

Все было в порядке, поскольку у меня был парень. Процессия стояла в дверях и извергала кучу вопросов, комментариев, сплетен и высказывала надежду, что я, наконец, сменю свое бра. Никто не входил в комнату, поскольку мой «старик» сильно бы разозлился.

Когда же у меня не было чувств к кому-нибудь, всегда находился кто-то, от кого надо было защищаться. Готова поклясться, иногда мне казалось, что парни посылали других парней прямиком в мою комнату. Часто бывало так, что я сидела на своем матрасе на полу и читала, когда вдруг, откуда ни возьмись появлялся Барри, Роджер, Петер или Бобби. И, например, Бобби говорил: «Хочешь потрахаться?» — потому что он был таким чертовски раскрепощенным, а я вздыхала и говорила: «Неа, не в настроении».

Он вжимался в стену и уходил. Или, предположим, входил Питер и начинал разговор про джазовых музыкантов и, знаете, Тrаnе и Bird, я в конце концов поворачивалась лицом к стене, и он уходил. Или Роджер, раздражительный и неполноценный, или Барри, самодовольный и глупый, говорили: «В чем дело? Не можешь расслабиться? Чего ты боишься?»

Я могла бы сказать: Через тридцать лет вы будете лысыми с жидкими хвостиками, и вам все еще никто не даст», но кто бы мог знать? Уместно также было бы упомянуть секс путем запугивания.

Но тогда я этого не делала. Мне не с чем было сравнивать. Я ничего не знала о законном праве женщин на свое тело. Я знала только, что нельзя больше сказать: «Элиот, как ты смеешь!. Я не такая!» В шестидесятые считалось модным быть крайне раскованным в вопросах секса, и, я полагаю, было хорошо не быть автоматически заклейменной как шлюха. Тем не менее, поскольку эти парни в основном имели такое же воспитание, как и я, это только кажется, что у меня был еще один аргумент для защиты от мужчин, которые собирались меня трахнуть. Для меня шестидесятые были интеллектуальным сражением в этих длинных и скучных обсуждениях «нет, я НЕ ханжа, я НЕ боюсь, можешь ты, наконец, понять, что у меня есть свои причины на отказ?». Но парень продолжал на меня давить, пока я, в конце концов, не говорила: «Послушай ты, уродливый вонючий сукин сын! Иди почисти зубы, прими ванну, купи новую одежду и тогда, может быть, где-нибудь на северном полюсе какая-нибудь девушка и переспит с тобой, но это точно буду не я».

Да, у нас были противозачаточные таблетки, но у нас не было права на аборт! Если вы были беременны, вам приходилось доставать деньги и ехать в Мексику!

И еще одно: в шестидесятые было провозглашено, что нет такой вещи, как сексуальная ревность. Хахахахаха…хахахахаха…

Ах, вот еще: хахахаха…хахахахахаха.

Ха! Ха!

Ха!

ХаХа!!!

Во имя свободы произошли плохие вещи. Maнифест свободной любви без ревности плюс ЛСД позволял сексуальным и эмоциональным хищникам иметь всех нас. Тимоти Лири, мистер Кислота, жил в шестидесятые в Милбруке. Мой полупарень, учащийся в престижном университете, отправился с друзьями в Милбрук, чтобы нанести визит почтения Тимоти. Тимоти же ответил моему парню тем, что дал ему ЛСД и отрахал его в зад. Я знаю об этом потому, что парень пришел домой еще под кайфом и с блаженно-психоделичным выражением лица все мне рассказал. В университет он больше не вернулся, он стал неадекватным поваром у гуру по имени Мюррей (и это не шутка Мэла Брукса).