Шахразада - Страсть принцессы Будур
Чем дольше следила Маймуна за суетой наверху, тем яснее понимала, что сама судьба привела сюда принца Кемаля. Теперь он в ее руках! И теперь никто не сможет помешать исполнить тот замысел, о котором знали лишь двое в целом мире, да и те никогда не относились к роду человеческому.
Кемаль спал. Сон его был некрепок. То виделось ему печальное лицо матери, то вдруг вспоминал он прелестную Алмас, которую так жестоко выгнал недавно из своих покоев. Не видел он лишь отца – тот исчезал за ярким царским одеянием и гневными словами, звучавшими словно из пустоты.
Постепенно сон овладевал юношей. Кошмары сменились невиданными доселе картинами… То среди бескрайнего моря песка гордо и неторопливо шествовал караван верблюдов, то палящее солнце освещало палубу суденышка со странным парусом, похожим на крыло летучей мыши, то горы невероятной высоты вздымали ввысь свои укрытые белыми шапками головы…
Потом все исчезло, мир сузился до обычных спальных покоев. Кемаль во сне вошел в эти покои, наслаждаясь их тишиной и прохладой… Шаги поглощал мягкий ковер, шелковые занавеси на окнах колыхались от дыхания свежего ветерка…
Необычайный свет озарял покои – темноты не было, но рассмотреть что-то в этом хороводе теней принц не мог. Серебристый лунный луч протянулся из окна и коснулся ложа. Там, прикрытая лишь прозрачной кисеей, спала прекрасная девушка.
Дыхание чуть заметно колыхало ее грудь, лилейная рука, запрокинутая за голову, казалась изваянной из белейшего алебастра. Губы девушки, еще по-детски пухлые, сложились в мечтательную улыбку.
И не было в тот миг для Кемаля картины прекрасней, чем это сказочное видение! И не было на свете девушки желаннее, чем эта спящая незнакомка… Как ни старался принц, но не мог разглядеть ее лица.
Одно было ясно: она очень юна и необыкновенно хороша собой. Шелковая кисея не скрывала ни одной линии прекрасного тела – тонкая талия переходила в округлые бедра, груди казались чашами, дарующими наслаждение…
Принц сделал несколько шагов и оказался у самого ложа, опустился на его край и протянул руку, чтобы коснуться тела незнакомки. Словно почувствовав это, девушка повернулась к нему и, не просыпаясь, произнесла:
– Где ты, возлюбленный мой?
– Я здесь, о прекраснейшая…
Собственный шепот показался принцу оглушительным криком. Но девушка лишь улыбнулась, не открывая глаз.
– Ты прекрасен… Но почему ты так далеко?
Принц коснулся тела девушки. Кожа ее в свете луны казалась полупрозрачной. Нежно-розовая, словно тончайший слой алебастра, она будто светилась. Но кисея показалась принцу на ощупь твердой, как древние скалы, и холодной, как мертвый камень.
Девушка повернулась на спину и ласково улыбнулась, не открывая глаз.
– Приблизься же, свет очей моих…. Я так жду тебя!
Голос девушки еще звучал, но все вокруг уже заволакивал туман сна… Кемаль не мог шевельнуть ни ногой ни рукой. Он пытался ухватить исчезающее прекрасное видение, но туман становился все гуще, все чернее. Мрак ночи окутал все вокруг. И сын царя Шахрамана заснул глубоким сном.
«Теперь каждую ночь он будет грезить о ней, пытаться разглядеть ее лицо, еще раз почувствовать на своих губах сладость ее поцелуя. Половина дела сделана…»
Маймуна серебристо-сиреневым облачком покинула опочивальню принца. Она навеяла этот любовный сон. И теперь ей оставалось только ждать Дахнаша, чтобы превратить сон в явь. Сможет ли после такого дивного сна принц отвергнуть настоящую женщину? Сможет ли отказаться от наслаждения ради эфемерной душевной свободы?
Макама восьмая
Победно смотрела Будур на гостей праздника. Ее решение ошеломило каждого, кто был в императорском саду. Ветки сакуры, покрытые нежными бело-розовыми цветками, словно живая рама окружали изумленных гостей. И шахи с сыновьями, и раджи с многочисленными племянниками, и даже беловолосые конунги, преодолевшие немалый путь, чтобы приветствовать вместе с императорской семьей приход весны, – все они ждали иного, возможно, ждали выбора самой принцессы, возможно, надеялись на то, что император Такэтори укажет жениха для дочери. Но не рассчитывали они на состязание – состязание не кошельков, а умов. Не думали они и о том, что сыновьям, племянникам, младшим братьям в этот вечер придется показывать, чего каждый из них стоит на самом деле.
Да, среди них были и те, кто явно примеривал на себя императорское одеяние и не прочь был заглянуть в казну страны Канагава. Были и те, кто властью мог потягаться с самим императором, но желал объединения владений. Были и такие, что видели в браке с дочерью императора единственную возможность избежать притязаний соседей.
Не было среди гостей лишь того единственного, кого под цветущие ветки сакуры привела любовь к принцессе. Быть может, он не знал о древней традиции рода Фудзивара или спал в этот поздний час, устав от борьбы за хлеб насущный…
Принцесса рассматривала лица собравшихся. Сердце ее теперь стало сердцем Ледяной Принцессы, а разум очистился от чувств – и лишь холодные мысли складывались в беспощадные слова-ловушки.
– Да приблизятся к трону те, кто хочет в этот праздничный час испытать свою судьбу! Ее небесное великолепие, принцесса Будур, хочет испытать ваши души, ваш разум и ваши чувства.
Слова императора вывели гостей из оцепенения. Сначала робко, а потом все решительнее к помосту стали подходить совсем еще мальчишки и юноши, наследники властителей, и юные властелины… Потом им пришлось чуть отступить – ибо рядом с ними стали и их дядья и старшие братья. Появились среди претендентов на руку принцессы и старцы – возраст посчитали они преимуществом в состязании. А условие принцессы давало возможность любому из них получить трон, власть и немалое состояние.
Безмолвно смотрела на эту суету Будур. Зрелище показалось ей и забавным, и постыдным. А потому она отвернулась к матери.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка моя… – только и смогла произнести Комати.
– Мама, если найдется сейчас тот, кто откликнется на мои слова сердцем, а не разумом, страстью, а не жаждой наживы, – я охотно назову его своим избранником.
– Но если не найдется такой юноша?
– Значит, я останусь свободной, и буду ждать того, кто через год сможет ответить на новые загадки…
– А что будет с этими мальчишками и почтенными мужами? Не казнить же нам всех, кто окажется недостоин твоего разума?
– Нет, конечно. Их даже не надо прогонять с праздника. Позор будет тяжелее любого наказания. А недобрая слава глупца, которого смогла обвести вокруг пальца тощая девчонка с далекого острова, думаю, куда страшнее для будущего властителя.
– «Тощая девчонка с далекого острова»… – повторил император слова дочери и усмехнулся. Это не была снисходительная усмешка, с какой обычно смотрел он на проделки своей девочки. Так жестоко мог ухмыляться лишь изворотливый и утонченный царедворец. – Недобрая слава и в самом деле куда коварнее любого наказания… Она будет следовать за неудачником, словно хвост за хитрой лисицей кицунэ… А ты куда хитрее любой лисицы, девочка моя!
– Нет, отец, я просто благоразумна. Зачем нам скандалы в праздник? Пусть все те, кто привез сюда своих сыновей, племянников и младших братьев, сами убедятся в их никчемности…
– Да будет так, девочка… Начинай!
Император обвел взглядом тех, кто стоял перед помостом. Да, дочь права. Нет здесь того, кто сможет осчастливить его девочку. Злые и жадные, расчетливые и тупые… Лица женихов выражали лишь одно желание – победить любой ценой. Никто не думал сейчас о том, что их соперник – юная и прекрасная принцесса.
Холодно улыбалась и принцесса. Она чувствовала сейчас себя в крепчайших доспехах разума, которые могут защитить лучше самых бесстрашных охранников.
– Слушайте же мою первую загадку!
В воздухе растворился аккорд цитры. И принцесса высоким голосом нараспев прочитала:
Все роли в мире распределены:Одним – копить богатство и успехи,Другим – коварно создавать помехи,А третьим – наблюдать со стороны…Но не стоит история на месте –И могут измениться роли в пьесе…[9]
– Скажите же, мои гости, о чем говорил великий поэт?
Первым расхохотался сын магараджи. Был он толстым, румяным и наглым. Казалось, что он не идет по жизни, а путешествует по щедрому базару, зная цену каждому товару.
– Эта глупая девчонка смеется над нами, братья! Ведь она же сама все сказала. Это представление, что дают в балагане!
И он победно посмотрел по сторонам…
– Нет, это не балаганное представление… – Теперь шаг вперед сделал сын конунга, высокий юноша, напоминающий чудовище со спутанными длинными волосами и повисшими почти до колен руками. – Эти слова описывают колдовство…
