Таня Кадзи - Русская гейша. Тайны обучения

– А что это?

– Жареная гречневая лапша. Тебе понравится.

– Лучше что-нибудь выпить.

Антон заказал виски. Я смотрела на полуголых стройных японочек, снующих между столиками. Многие были в очень тонком просвечивающем белье, сквозь которое легко различались черные волосы на лобке и темные соски. Девушка, подавшая нам виски, низко наклонилась, демонстрируя глубокий вырез прозрачного микроскопического бюстгальтера.

Я внимательно наблюдала за их поведением. В принципе, они не делали ничего экстраординарного. Но их плавные движения, когда они подавали напитки или что-то спрашивали, низко наклоняясь к гостям и изящно сгибая при этом тонкие талии, когда они просто поправляли высокие прически, вскидывая руки вверх и поворачиваясь стройными белыми телами, несли определенный налет эротизма и тайного вызова. И мужчины это чувствовали. Я видела, как загорелись глаза Антона от вида этих неторопливо проходящих мимо нашего столика полуобнаженных тел.

«Ожидание и предвкушение, видимо, заводят мужчин намного сильнее, чем сама любовная игра, – решила я и запомнила для себя это открытие. – К тому же полностью обнаженное тело не так эротично, как полуприкрытое. Ну, это я и раньше знала», – подумала я, искоса посмотрев на Антона, не спускающего глаз с худенькой низкорослой девушки, одетой в красное белье.

– Хочешь, Антоха, куплю тебе шлюху? – неожиданно для себя предложила я.

По-видимому, доза виски уже затуманила разум, и я плохо соображала. Мне почему-то было удивительно легко с этим парнем, и я решила таким образом сделать ему приятное. Антон перестал созерцать девушек и развернулся ко мне.

– Это еще зачем? – спросил он. – Ведь есть ты.

Несмотря на то, что его заявление звучало явно двусмысленно, я не обиделась.

– А ты, смотрю, прилично набралась, – усмехнулся он. – Может, отвезти тебя в гостиницу?

– Может, – хихикнула я.

В этот момент зазвонил мой сотовый, мелодию которого я с трудом расслышала сквозь громкие песни караоке. Это была Манами.

– Ты где, Таня? – спросила она.

– В клубе развлекаюсь, – недовольно ответила я. – А что такое?

– Ничего особого. Извини, если помешала. Просто мы с Тору тебя потеряли. Звонили несколько раз, но ты не отвечала. Моя тетя передает тебе привет. Мы сейчас у нее в гостях.

– Передавай им от меня тоже привет, – ответила я, стараясь выговаривать слова внятно. – У меня все хорошо. Завтра созвонимся.

– Кто это? – поинтересовался Антон.

– Подружка одна местная, зовут Манами.

– И чем она занимается? – подозрительно осведомился Антон.

– Работает в женской дорожной полиции, – нехотя ответила я.

– Понятно, – сказал Антон, вставая.

Его лицо приняло расслабленное выражение. Я встала следом. Расплатившись, мы вышли на улицу. Несмотря на очень позднее время, жизнь в квартале, судя по всему, бурлила. Пройдя немного, мы были остановлены огромным негром в красной куртке, старательно приглашавшим нас в стриптиз-клуб. Он размахивал перед нашими носами красными флаерсами и что-то быстро лопотал по-японски.

– Заглянем? – спросил Антон.

Но я отрицательно покачала головой. Хотелось уже оказаться в постели. Опьянение давало о себе знать.

Остановив такси, я забралась на заднее сиденье и мгновенно погрузилась в дремоту. Очнулась оттого, что Антон начал трясти меня за плечо. Я открыла глаза и с радостным удивлением увидела, что мы уже возле моей гостиницы. Антон поднялся вместе со мной, обняв меня за талию. Я навалилась на него, мельком глянув на поднявшегося из-за стойки портье. Мой номер находился на втором этаже, и Антон почему-то потащил меня по лестнице. С трудом открыв дверь, я вошла в комнату и сразу упала на диван. Антон снял с моих ног босоножки на высоком каблуке и начал стягивать платье через голову. Я не сопротивлялась и даже ждала с нетерпением, что будет дальше. Он спокойно расстегнул мой лифчик, и я осталась в одних трусиках.

– Ты необыкновенно красивая, – пробормотал он.

Потом взвалил меня на плечо, как мешок с рисом, и отнес в спальню. Едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий сон.

Открыв глаза, я поняла, что уже давно день. Потянувшись, перевернулась на другой бок и с изумлением увидела на подушке красную розу. И тут вспомнила о событиях прошлой ночи и об Антоне. Я села, протирая глаза, и прислушалась. Но в номере, кроме меня, никого не было.

– Вот тебе и Антон! – рассмеялась я. – Ушел и даже не попытался воспользоваться тем, что девушка пьяна в стельку!

Мысль проверить сохранность моих денег даже не пришла в голову. Этот парень не вызывал у меня никаких опасений. Более того, мне хотелось продолжить с ним знакомство. К тому же ярко-алая роза, лежащая на подушке и источающая слабый тонкий аромат, странно согрела мое сердце и вызвала улыбку. Я встала, поставила ее в стакан с водой и отправилась под душ. Потом позвонила госпоже Цутиде и договорилась о встрече.

Свиток третий

В мире цветов и ив

Над волной ручья

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.

Занятия были индивидуальными и напомнили мне лекции в нашем культпросветучилище. Я приехала в Асакусу, нашла указанный дом, поднялась на второй этаж и зашла в обычную на вид комнату, обставленную по-европейски. Госпожа Цутида ждала меня, сидя в глубоком мягком кресле. Одета она была в обычное шелковое платье и летние в сеточку туфельки на низкой танкетке.

– Устраивайся удобнее, Таня, – мелодично произнесла она. – Сегодня поговорим об истории. Можешь записывать что сочтешь нужным.

Я уселась в кресло напротив, достала тетрадь и приготовилась записывать.

Из тетради лекций госпожи Цутиды:

«В 1751 году в киотоском квартале Симабара

появилась первая женщина-заводила. В 1761 году в Есивара появилась первая профессиональная женщина-гэйся. Ею была Касэн из дома Огия, сначала работавшая юдзё, но выплатившая все долги и начавшая самостоятельный бизнес. В отличие от куртизанок, гейши изначально работали не только и не столько в «веселых кварталах». Мужчины вызывали их на свои дружеские вечеринки. Основное достоинство гейш – умение остроумно поддерживать беседу. Они шутили, читали стихи, пели песни, танцевали, аккомпанировали мужскому пению, затевали простые и веселые игры. Официально секс в их программу не входил, так как гейши не имели на него правительственной лицензии.

Руководят гейшами «матушки» (ока-сан), а сами они называют друг друга сестрами. Районы, в которых были общины гейш, назывались ханамати – «цветочные улицы». Раньше каждый город имел свою улицу или хотя бы дом гейш. Тогда японская семья считала для себя честью, если девушка избирала судьбу гейши. Тот факт, что родители могли себе позволить оплатить расходы дочери на обучение, заставлял окружающих относиться к ним с большим уважением.

«Мир цветов и ив», как называют свою профессию гейши, довольно жесток. Пройти все уровни обучения профессии бывает очень сложно, и многие претендентки отсеиваются на полпути. Лишь немногим майко[9] дано получить диплом гейши.

В стародавние классические дни то были молодые прекрасные создания, которых обессмертили тысячи шедевров-гравюр, оттиснутых с досок. Мы все еще видим их, стоящих под цветущими вишнями, играющих с собачками, обнимающих друг друга на мостах, со своими безупречными прическами, все в шпильках, лентах и цветах. Они существуют, заключенные в редкие одежды, хорошо подогнанные по их фигурам, балансирующие на гэта (деревянная обувь с двумя поперечными дощечками снизу), вечно движущиеся в медленных танцах с утонченной грацией».

Госпожа Цутида читала лекцию около часа довольно монотонно. Я почувствовала усталость, но ничего ей не говорила. Она, видя, что я уже плохо воспринимаю ее речь, сама сделала перерыв. Предложив мне зеленый чай «улун», она с улыбкой наблюдала, как я с наслаждением поглощаю ароматный напиток.

– Все-таки европейки очень изнежены, – не удержавшись, заметила она. – Наши девушки учатся по десять часов в день с одним выходным в неделю, в течение пяти лет.

– Все так серьезно? – улыбнулась я.

– И это еще приняли закон после войны, что обучение проводится только с шестнадцати лет, а до этого ученицами становились уже в десять. Пойми, Таня, что это не просто профессия, а стиль жизни. И образ мышления.

– В принципе, для того бизнеса, который задумала я, мне самой вовсе не обязательно становиться стопроцентной гейшей, – возразила я.

– Трудно понять европейцев, – заметила госпожа Цутида. – Какой смысл в бутоне ириса, если он замер в своем несовершенстве и не собирается раскрываться до конца?