Уильям Берроуз - Пидор
О таких, как Реджи, нигде не прочтешь, но это они в муках, в опасности добывают ту информацию, которая подскажет какому-нибудь генералу на передовой план блистательного контрнаступления. А генерал потом на грудь ордена вешает. Например, Реджи первым догадался, что у неприятеля нефть на исходе, потому что закончилась смазка. И это только одна из его блестящих догадок. Как насчет бифштексов на косточке?
- Нормально.
- С кровью?
- Умеренно.
Ли заглянул в меню.
- У них есть печеная "аляска". Ел когда-нибудь?
- Не-а.
- Хорошая штука. Снаружи горячая, внутри холодная.
- Наверное, поэтому и называется печеной "аляской".
- У меня идея появилась. Новое блюдо. Берешь живого поросенка и швыряешь в очень горячую духовку. Снаружи он поджаривается, а когда начинаешь резать - внутри еще живой и дергается. Или если у нас есть склонность к эффектам, представь: из кухни выбегает визжащий поросенок, облитый горящим бренди, и умирает прямо у тебя под стулом. Можешь руку протянуть, оборвать ему хрустящие, прожаренные уши и закусить ими свой коктейль.
* * *
Снаружи город лежал в сиреневой дымке. Теплый весенний ветерок шелестел листвой. Они прогулялись по парку до квартиры Ли, то и дело останавливаясь и поддерживая друг друга - они ослабели от хохота. Прохожий мексиканец бросил им:
- Cabrones.14
Ли крикнул ему вслед:
- Chinga tu madre,15 - и добавил по-английски: - Я приезжаю в твое захолустье, трачу тут свои американские баксы и что? Меня же еще и оскорбляют прямо на улице!
Мексиканец повернулся, пока не понимая, что делать, а Ли расстегнул пиджак и большим пальцем поддел из-за пояса пистолет. Мексиканец пошел дальше.
- А придет такой день, когда он не убежит, - сказал Ли.
Дома у Ли они выпили немного бренди. Ли положил Аллертону руку на плечо.
- Ну, если настаиваешь, - сказал Аллертон.
* * *
В воскресенье вечером Аллертон ужинал дома у Ли. Тот приготовил куриную печень, потому что в ресторанах Аллертон постоянно заказывал куриную печень, а там она, как правило, не очень свежая. После ужина Ли начал обхаживать Аллертона, но тот отверг его домогательства и сказал, что хочет пойти в "Эй, на борту!" выпить рома с колой. Ли погасил в квартире свет, и, прежде чем выйти на улицу, обнял Аллертона. Тот был раздражен и не поддался.
В баре Ли подошел к стойке и заказал два рома с колой.
- И сделай их покрепче, - сказал он бармену.
Аллертон сидел за столиком с Мэри. Ли принес напитки и поставил оба стакана рядом с ним, а сам подсел к Джо Гидри. Гидри был с молодым человеком, который рассказывал, как его в армии лечил психиатр.
- И что же ты у него выяснил? - спросил Гидри. Голос его звучал насмешливо и презрительно.
- Что у меня эдипов комплекс. Я выяснил, что люблю свою маму.
- Так ведь все любят своих мам, сынок, - сказал Гидри.
- Я в том смысле, что люблю ее физически.
- Мне трудно в это поверить, сынок, - сказал Гидри. Ли это показалось очень смешным, и он расхохотался.
- Я слыхал, Джим Кочен вернулся в Штаты, - сказал Гидри. - Устраивается на работу на Аляске.
- Слава богу, что я обладаю независимым источником дохода, и мне не нужно подвергать себя капризам арктического климата, - сказал Ли. - Кстати, ты знаком с женой Джима Элис? Господи, сука она первостатейная. Ни с одной американкой не сравнится. Джим даже в гости никого привести не может. Она запретила ему ходить в рестораны, потому что хочет видеть, как он питается. Ты когда-нибудь таких видел? Что и говорить - ко мне Джиму заходить тоже нельзя, у него такой взгляд затравленный, когда он ко мне домой заскакивает. Прямо не знаю, почему американцы с таким говном в бабах мирятся. Я, конечно, не великий знаток женской плоти, но Элис - паршивая подстилка. Это прямо на всем ее костлявом теле написано.
- Да ты сегодня просто с цепи сорвался, Ли, - сказал Гидри.
- Есть с чего срываться. Слыхал про этого типа, Вигга? Есть тут в городе такой американский хипстер - торчок, говорят, клево на контрабасе лабает. Все на шару норовит, хотя капуста у него водится. И постоянно заразу выхаривает, говорит: "Не-е, покупать я не хочу - бросаю. Мне только пол-баша". Ну, а я тут понял, что с меня хватит - он тут на новом "крайслере" за три штуки разъезжает, а дрянь себе покупать жмется. Что я ему - Благотворительное общество торчков? Этот Вигг - урод каких мало.
- И ты его харишь? - спросил Гидри. Казалось, его юного друга это шокировало.
- Еще чего? Ко мне рыбешка побольше плывет. - И Ли взглянул на Аллертона, который как раз смеялся над какой-то фразой Мэри.
- Правильная рыбешка, - саркастически хмыкнул Гидри. - Холодная, скользкая. Трудно поймать.
ГЛАВА 5
В понедельник Ли договорился встретиться с Аллертоном в одиннадцать утра и сходить в Национальный ломбард выкупить его камеру. Ли пришел домой к Аллертону и разбудил его ровно в одиннадцать. Аллертон был угрюм - похоже, собирался спать дальше. Наконец, Ли сказал:
- Ладно, ты встаешь, или...
Аллертон открыл глаза и моргнул, как черепаха:
- Встаю.
Ли сел и принялся читать газету, стараясь не смотреть, как Аллертон одевается. Он пытался сдержать обиду и гнев. Это усилие выматывало его. Все движения и мысли замедляла какая-то тяжесть. Лицо Ли окаменело, голос стал безжизненным. За завтраком напряжение не спадало. Аллертон прихлебывал томатный сок молча.
* * *
Чтобы забрать камеру, ушел весь день. Аллертон потерял квитанцию. Они ходили из одного кабинета в другой. Чиновники качали головами и в ожидании барабанили пальцами по столу. Ли пришлось выложить лишних двести песо на швай. Наконец, он заплатил четыреста песо плюс процент и различные штрафы. Когда он вручил камеру Аллертону, тот ничего не сказал.
В молчании они направились в "Эй, на борту!". Ли сразу заказал выпить. Аллертон куда-то исчез. Вернулся примерно через час и сел рядом.
- Поужинаем сегодня? - спросил Ли.
- Нет, я наверное, вечером поработаю.
Ли расстроился и приуныл. Все тепло и веселье субботнего вечера испарилось, и он не знал, почему. В любой любви или дружбе он пытался установить контакт на невербальном уровне - интуицией, безмолвным обменом мыслей и чувств. А теперь Аллертон резко оборвал эту связь, и Ли было физически больно - точно он протянул другому часть себя, а ее обрубили, и он, потрясенный, не веря своим глазам, остался смотреть на кровоточащую культю.
- Подобно администрации Уоллеса16, - сказал он, - я субсидирую непроизводство. Я заплачу тебе двадцать песо, если ты не будешь сегодня работать.
Ли начал было развивать эту мысль, но нетерпеливая холодность Аллертона остановила его. Он умолк и посмотрел на Аллертоона с болью и неверием.
Тот вел себя нервно и раздражительно - постоянно озирался и барабанил пальцами по столу. Он сам не очень понимал, почему Ли его раздражает.
- Может, тогда выпьем? - спросил Ли.
- Нет, не сейчас. Мне все равно нужно идти.
Ли резко встал.
- Ну что ж, тогда увидимся. До завтра.
- Да. Спокойной ночи.
Ли остался стоять, пытаясь придумать, как еще можно задержать Аллертона, как назначить встречу на завтра, как погасить ту боль, которая в нем только что вспыхнула.
Аллертон ушел. Ли схватился за спинку стула и опустился на сиденье, точно ослабев от долгой болезни. Он смотрел в стол, мысли ворочались медленно, точно ему стало очень холодно.
Бармен положил перед ним сандвич.
- А? - вздрогнул Ли. - Что это?
- Сэндвич, который ты заказал.
- А, да. - Ли несколько раз откусил, запив куски водой. - Запиши мне на счет, Джо, - крикнул он бармену.
Потом поднялся и вышел. Шел он медленно. Несколько раз останавливался. Опирался на дерево и смотрел в землю, точно у него болел живот. Придя домой, снял пиджак, ботинки и сел на кровать. У него начало болеть горло, на глаза навернулись слезы, и он упал поперек кровати, конвульсивно всхлипывая. Он поджал колени, закрыл лицо руками, сжал кулаки. К утру Ли перевернулся на спину и вытянулся. Рыдания стихли, а лицо обмякло в утреннем полумраке.
* * *
Ли проснулся около полудня и долго сидел на кровати с одним ботинком в руке. Потом вытер глаза, надел пиджак и вышел из дому.
Ли пошел к центральной площади и несколько часов просто бродил там. Во рту у него пересохло. Он зашел в китайский ресторанчик, сел в кабинку и заказал кока-колу. Теперь, когда уже не отвлекали никакие движения, жалость к себе разлилась по всему его телу. "Что же произошло?" - думал он.
Он заставил себя рассмотреть все факты. Аллертон - недостаточно педик, чтобы между ними были возможны взаимные отношения. Привязанность Ли его раздражает. Как и многие бездельники, он терпеть не может, если кто-то покушается на его время. Близких друзей у него нет. Точно назначать встречи он не любит. Ему не нравится чувствовать, что кто-то от него чего-то ожидает. Ему хочется жить вообще без всякого давления извне - насколько это возможно. Аллертон обиделся, когда Ли начал суетиться и выкупать его камеру. Он почувствовал, что его пытаются развести", навязывают обязательства, которых ему совершенно не хочется.
