Стюарт Хоум - 69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой
В ту ночь мне снилось, что мы забрали “Фиесту” со стоянки аэропорта и поехали в темноте к Кэмбриджширской деревне Хилтон. Розоватые персты рассвета прорезались сквозь облака, когда мы шли по деревенскому саду, якобы разбитому Преподобным Брауном. Нашей целью был древний многоуровневый торфяной лабиринт и мы прошли девять кругов, чтобы достичь памятника Уильяму Спэрроу в его центре. Вернувшись по тому же маршруту к выходу, мы снова вышли в сад и легли на мокрую траву. Одно следовало за другим — не прошло и нескольких минут, как мы уже занимались любовью, катаясь по росе. Мои приятные сны вдруг улетучились, и я проснулась от того, что тряслась кровать. Я почувствовала горячее дыхание на своём лице и заставила себя открыть глаза. Алан склонился надо мной, поправляя простыни, и положил рядом куклу. Я хотела закричать, но крик застрял у меня в глотке. Лунный свет струился мимо не задернутых занавесок, и я смогла увидеть глаза Алана — они были закрыты. Он оказался лунатиком.
Алан резко поднялся и покинул комнату. Я осторожно опустила ноги на край кровати и последовала за ним в гостиную. Он перекладывал книги. Гладя теплые поверхности обложек. Читая пальцами фолианты. Все время декламируя искаженные, взятые наобум строчки из Шекспира. Погасил свет. Ах, если бы не все эти духи Аравии. Я подумала о том, чтобы разбудить Алана, но тут вспомнила, что читала где-то о возможной опасности, исходящей от потревоженного лунатика. Я оставила его перебирать детективные романы и прошла на кухню налить себе стакан воды. К тому времени, как я утолила жажду и вернулась в гостиную, Алан уже ушел. Я нашла его в кровати, обнимающим куклу. Я подняла пуховое одеяло и забралась в постель рядом с ними. Это разбудило Алана. Моментально очнувшись, он бесцеремонно сбросил манекен на пол и обнял меня. Наши губы встретились, и я почувствовала его эрекцию через свою ночную рубашку.
Он не торопился трахать меня, он хотел быть уверенным, что я должным образом смазана, прежде чем вставлять член в мою пизду. Он поводил руками по моему телу, покусывая соски и поддразнивая меня, поглаживая руками вокруг моей дыры, не касаясь клитора. Алан был опытным мужчиной, он был гораздо старше меня. Я никогда еще не встречала человека, занимающегося любовью с такой научной тщательностью. Каждая ласка взывала к пределу возможного. Он медленно вытащил свой член, слегка коснувшись головкой точки между моих губ, затем с равной осторожностью потянул его назад, прижимая к верхним складкам моей вагины, затем также медленно вошел в меня. Затем, когда весь ствол уже был внутри, и казалось, будто мой живот заполнен им, Алан начал осторожно двигать им из стороны в сторону, вынуждая большую круглую головку тереться восхитительным образом о чувствительный рот моей матки. В экстазе я орала непристойности. Достигнув оргазма, мы оба застонали от переизбытка удовольствия, и моя пизда затрепетала вокруг его пульсирующего инструмента, когда из противоположного источника наслаждения извергся поток жизни в струях маслянистой спермы.
Алан лег на спину отдышаться и отдохнуть после такого напряжения. Когда он увидел, что я вытираю свой мокрый приёмник бумажной салфеткой, то попросил меня оказать ему ту же услугу. Я охотно подчинилась, встав на колени сбоку от него, взяла его мягкий и влажный член, нежно обтерла его всюду, затем, нагнувшись вперед, сомкнула мои губы вокруг его истекающего спермой кончика. Мой анус приподнялся, и Алан, придя в себя, немедленно воспользовался этим. Забросив мою ночнушку на спину, он начал придвигать меня к себе, пока мой голый зад не оказался почти напротив его лица. Раздвинув мои бедра, он открыл губы моей щелки, поиграл с клитором, и увлажнив свой палец в пизде, сунул его в мое анальное отверстие. Пока Алан изучал все складочки и изгибы в моём заду, я ласкала его член и обрабатывала яички. Немного погодя я широко расставила ноги перед ним, затем начала опускаться, пока мой орган не коснулся его рта. Я была мокрая, чувствовала его теплое дыхание, обдувающее волоски моей пизды, его гибкий язык, извивающийся вокруг моего клитора, танцующий между малыми губами и исследующий тайный проход внутри. Когда Алан перешел к другому входу и начал щекотать языком мои самые чувствительные складки, шлюзы наслаждения распахнулись, и мне показалось, будто я таю.
Я вывернула крестец и отогнула кожу у моего анального отверстия, чтобы позволить языку Алана продвинуться глубже. Я взяла головку и плечи его хуя в мой рот и начала сосать изо всех сил, крутя языком вокруг его рельефной шейки, сжимая его яички одной рукой и поглаживая ему задницу другой. Алан начал приподнимать и опускать поясницу, действуя так, будто он трахал мой рот. Его любовное копье становилось все больше, сильнее и горячее. Я чувствовала его открытый рот у моей пизды, он глотал им капли наслаждения, сочившиеся с возбужденных складок. Наконец, стремительный поток горячей малафьи, приторный и сладкий, ударил мне в рот и потек в глотку. Я повернулась, и вскоре мы уже спали в объятиях друг друга. Мне снились круги на полях, падающие звезды и запрещенные книги. Алан прошептал мне на ухо, что он никогда не может вспомнить своих снов. Я не поверила ему. Он хотел потерять свою субъективность, дать выход мести магического кристалла, но его фатальная стратегия не достигла пока еще желанной цели.
4
МОЁ ТЕЛО, МЕДЛЕННО ВЫПОЛЗАЮЩЕЕ из глубокой ямы сна, сдавлено весом Алана. Его грудь прижата к моей спине. Он шуровал членом между моих ног, пока я преодолевала сумеречную зону между сознанием и забытьем. Кончив, он с усилием выбрался из-под спутанных покрывал. Я чувствовала его малафье, капающее из меня. Алан оставил дверь открытой и я слышала, как он мочится. Шум пущенной из крана воды. Я поднялась, когда до меня донесся свист кипящего чайника. Я умылась, оделась и прошла на кухню. Алан швырнул на стол “Интеллектуалов” Пола Джонсона и налил мне чашку чая. Он выдал несколько загадочных комментариев о карьере Джонсона, местами напоминающей карьеру одного жалкого писаки по имени Дж. К.Сквайр.
Алану не понравились “Интеллектуалы”. Он прочитал отрывок из Маркса, который Джонсон характеризовал как бессмысленный, и предоставил свое толкование. Алан не любил писателей, которые обращались со своими читателями так, будто они полнейшие мудаки и кретины. Джонсон на самом низкопошибном уровне описывал произведения самых разных авторов, от Руссо до Сартра, а затем приступал к смакованию сексуальных неудач своих героев. Глава о Марксе была типичной. Джонсон заявлял, что автор “Капитала” был не в состоянии выдерживать уровень на протяжении всей книги, однако его “Интеллектуалы” были просто серией бедно написанных прозаических скетчей, которые можно спокойно читать по отдельности без какого-либо ущерба для восприятия. Отказываясь развивать свои аргументы, Джонсон снова и снова проявлял иррациональную предубежденность против критического мышления в серии убого схематизированных глав. Джонсон утверждал, что Маркс был в сущности талмудичен в своих писаниях, и что “единственно” выдавал критику работ других. Тот же самый аргумент мог быть выдвинут и против Джонсона, если бы он поднялся до уровня критического дискурса. А что касается сексуальной жизни Джонсона, еще можно поспорить, у кого она была лучше.
Алан поднялся и вышел из кухни. Вернувшись, он протянул мне книгу “Карл Маркс: жизнь и работа” Отто Рюле. Этот труд, объяснял Алан, пока жарил грибы, возможно и испорчен дешевой психологизацией, но его достоинство состоит в преодолении стерильной аргументации, обычно обнаруживающейся в прозе тех, кто хочет защитить Маркса. Рюле был влиятельным левым коммунистом, еще в двадцатые годы признававшим, что Маркс допустил огромное количество просчетов. Благодаря этому, а также таким текстам, как “Борьба против фашизма начинается с борьбы против большевизма”, Рюле стал красной тряпкой для реакционеров правого крыла типа Ленина и Троцкого. Даже не пытаясь защитить личные провалы Маркса, Рюле остроумно заявлял, что все эти характерные недостатки во многом дали возможность коммунистическому теоретику довести до конца свою важную работу от имени пролетариата.
Алан поставил напротив меня тарелку. На ней лежали два тоста, один с фасолью, другой с жареными грибами. Он сел за другой конец стола, и мы принялись с жадностью поглощать его стряпню. Покончив с едой, он спросил меня, предпочту ли я отправиться в Данди или к Беннахи. В тот момент я ещё не знала, что Беннахи это гора. Поскольку Алан настаивал, чтобы я сделала выбор, я решила подбросить монетку. Получилось так, что жребий посылал нас на юг к Данди, и Алан велел мне проверить монету, которую я схватила с подоконника. Я повертела ее в руках, на обоих сторонах была голова. Судьба бросала меня в направлении одного из наименее привлекательных городов Шотландии, переименованного местным муниципалитетом, отчаявшимся привлечь туристов, в “Город Открытий”.
