Владислав Крапивин - Белый щенок ищет хозяина
И его поддержали собаки из соседних дворов.
— На месяц тявкают, — засмеялся Толик.
— А зачем?
— Наверно, на щенка. Кто их знает.
— На какого щенка? — встревожился Уголек.
— Который на луне. Разве не видно? Смотри сам.
На светлой половине луны и вправду темнела фигурка щенка. Он сидел, свесив на бок голову, и, наверно, с грустью разглядывал землю.
— Ищет хозяина, — сказал Толик. — Правда?
— Это же темнеют лунные долины, — вздохнул Уголек. — Горы светлые, а равнины в тени. А щенок только кажется.
— Ну и что? Собаки этого не знают.
Уголек подумал про белого щенка. Если он ничей, то ему сейчас очень грустно. Может быть, он тоже боится темноты и для храбрости лает на желтую половину луны…
Но месяц не хотел, чтобы на него лаяли. Он рассердился и нырнул головой в ближайшее облако.
ЩЕНОК НАХОДИТ ДОМ
— Пош-ш-шел! Ш-шкура! Ш-шпана! — яростно шипел старый взъерошенный кот. Он стоял на откинутой крышке мусорного ящика. Спина у кота выгнулась, а глаза так и сыпали зеленые искры.
Щенок не отступал. Он уже три раза прыгал на ящик, три раза получал по носу когтистой лапой и с визгом летел на землю. Но из ящика пахло рыбой, а щенок хотел есть.
На четвертый раз кот не выдержал натиска и перелетел на забор. Он долго шипел и ругался, глядя, как щенок жует селедочные головы.
Голов было много. Кроме того, щенок нашел хлебную корку и почти наелся. Он прыгнул на траву, пролез в дыру под забором и побежал к низкому кирпичному складу.
У задней стены склада возвышалась груда пустых ящиков. Под ящиками было немного стружки, и щенок там устроил свой дом. То есть он, конечно, ничего не устраивал, а просто стал здесь жить.
Щенок отыскал это жилье в тот же вечер, когда пришел в город. Он тащился по окраинной улице, едва передвигая разбитые лапы. Ему не хотелось ни пить, ни есть. Хотелось только упасть и заскулить. Но падать было страшно. Нельзя падать, когда кругом все незнакомое.
Страшно рыча и сердито сверкая глазами, прополз тяжелый грузовик. Шли мимо люди, и громко стучали их тяжелые сапоги. Разве тут ляжешь?
У низкого кирпичного дома без окон, среди светлых фанерных ящиков увидел щенок черную дыру и залез туда. Упаковочная стружка, которая высыпалась из ящиков, была мягкой и сухой. Щенок вытянулся, поскулил и заснул.
Сначала этот дом не понравился щенку. Ветер залетал в щели, и дождь ночью громко и страшно барабанил по крыше. Щенок просыпался и дрожал.
Но на следующий вечер щенок снова забрался под ящики: все-таки это была крыша. Под открытым небом щенок спать не умел и боялся.
Потом он привык к своему жилищу. К любому дому привыкнешь, даже к плохому, если он единственный и если долго живешь в нем. А щенок прожил там долго. Сколько дней? Но ведь он не умел считать дни. Только не забудь, что для трехмесячного щенка неделя — все равно, что для тебя год.
Никто не тревожил щенка в его доме. Иногда приходил человек, открывал скрипучие двери склада. Приходила рыжая лошадь и, тащила за собой телегу. Человек вытаскивал из склада тяжелые ящики, грузил телегу, и лошадь увозила их. А через некоторое время она привозила их обратно, уже пустые.
С лошадью щенок познакомился, это была добрая старуха. А человека он боялся — на человеке были тяжелые сапоги. И щенок поскорее уползал в свое укрытие, когда слышал стук сапог.
Заведующий складом хватал с телеги пустые ящики и швырял их в кучу.
Куча росла, но внизу, в доме щенка, ничего не менялось. Все так же пахло отсыревшей фанерой и было полутемно. Заведующий складом не берег пустые ящики. Они могли бы еще пригодиться, а вместо этого гнили под дождем и рассыхались на солнце. Но щенок ничего, конечно, не понимал и радовался, что его не трогают.
В общем, он полюбил это место и уходить никуда не собирался. Он даже притащил под ящики обмусоленную кость, которую подарил ему большой и веселый Балалай.
С Балалаем щенок познакомился недавно. Это серый с рыжими клочьями пес. Ноги и хвост у Балалая тонкие и длинные, уши не то стоят, не то висят, а на бегу качаются, словно крылья.
Увидев такое чудовище, бедный щенок опрокинулся на спину и задрал все четыре лапы. Он всегда так делал, чтобы взрослые собаки его не трогали. И собаки не трогали. Балалай тоже не тронул. Обнюхал его и сказал слова, которые на человеческий язык можно перевести примерно так:
— Брось валять дурака, старик. Не маленький. Как звать?
— Не знаю, — робко сказал щенок и сел.
— Ну и глупый же! — удивился Балалай. — Как тебя хозяин зовет?
— Меня никто никак не зовет, — ответил щенок. — Хозяин — это кто?
Балалай удивился еще больше. Он высунул язык и наклонил голову. Одно ухо у него совсем поднялось, а другое совсем повисло и закрыло глаз.
— У тебя нет хозяина?
— Нет, — смутился щенок. Он не знал, хорошо это или плохо, когда нет хозяина.
— Везет парню, — с завистью заметил Балалай. — Вольная жизнь. А кормишься где?
Щенок был рад, что хоть на один вопрос может дать толковый ответ. Он рассказал, что еду находит во дворах, в мусорных ящиках. Научился носом откидывать крышки. Один ящик особенно хорош. Крышка совсем легкая, и еды много. Только вредный серый кот все время ссорится со щенком. Дерется.
— Это Филимон, — сказал Балалай. — Подлая натура. Я его знаю…
Прогуляемся, что ли, пока мой живодер меня опять на цепь не посадил?
— Живодер — это кто? — спросил щенок.
— Человек такой. Поймает собаку, шкуру сдерет и сошьет рукавицы. Тявкнуть не успеешь. А вообще-то я так хозяина зову. Хозяин не лучше живодера.
— Он в сапогах? — спросил щенок и даже зажмурился от страха.
— Конечно. Только у моего хозяина один сапог. Вместо другого деревяшка. Еще хуже, если деревяшкой попадет. Ну да я, ничего, живу!
Балалай был жизнерадостным псом. И хоть он совсем взрослый, перед щенком не задирался и зубов не показывал.
Они повалялись в траве, потаскали друг друга за шиворот, побегали по улицам, заглянули во двор, где стоял ящик с легкой крышкой, нашли большую кость. Повстречался им кот Филимои и сохранил об этой встрече самые горестные воспоминания.
Но потом Балалай стал грустным.
— Пора мне. Наверно, будет вздрючка. Я ведь с цепи сам сорвался… А кость ты забирай. Я еще достану.
— Зачем ты идешь к хозяину? — сказал щенок. — Там плохо. Живи один. Или давай жить вместе.
Балалай поскреб задней лапой за ухом и грустно вздохнул:
— Не умею я. Не привык жить без человека. Ты привык, ты счастливый. Ну, бывай…
После этого щенок не видел Балалая и скучал. Другие собаки не подпускали щенка, рычали:
— Пр-рочь, шантр-рапа!
А люди не обращали на него внимания. Кто посмотрит на тощего грязного щенка? Ребра торчат, белая шерсть на груди скаталась и висит грязными сосульками…
Иногда щенок вдруг пускался бежать за каким-нибудь человеком, если только на человеке не было сапог. Бежал просто так, сам не понимал, зачем. Хотелось, чтобы человек его позвал.
А если позовет, что будет потом? Становилось страшно. Вдруг это окажется Хозяин — страшный злодей. Лучше всего вернуться под ящики.
Щенок забрался в свой дом и закрыл глаза. Тогда к нему подкрались Воспоминания.
Ты удивляешься: какие могут быть у щенка Воспоминания? Бывают. Он вспомнил Руки. Человека щенок вспомнить не мог, а Руки его помнил.
Щенок закрывал глаза, и ему казалось, что Руки совсем близко. Они пахнут смолой, рыбой и ружейным маслом. Они трогают шерсть. Вот они пощекотали затылок, весело взъерошили загривок, пригладили спину…
Щенок от удовольствия прижимал уши и вытягивался на стружке.
Иногда ему даже казалось, что он видит Руки. Большие, коричневые, с голубыми жилками и почерневшим разрезанным ногтем на большом пальце.
Тяжелый нож ударил однажды по пальцу, когда Руки отрезали мясо для щенка, и оставил этот след… А может быть, и сейчас Руки накормят щенка? Нет, они уже исчезли. Но все равно щенок доволен. Руки успокоили его, и он заснул.
Проснулся щенок от жажды. Селедочные головы были солеными, и от них пересохло горло. Щенок знал, где есть вода. Надо было до конца пробежать улицу, а потом еще одну — вверх, почти до леса. Там есть розовый дом и зеленый забор с калиткой. У калитки блестит большая лужа. Она осталась после дождя. Раньше были и другие лужи, но они высохли, и сохранилась только эта — самая широкая и самая дальняя.
Щенок один раз уже пил там.
БОЛЬШИЕ ПЛАНЫ, БОЛЬШИЕ САПОГИ И БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Цирк устроили у пустого сарайчика, где во время ремонта помещалась прорабская. Сначала Толик начертил на земле круг. Потом все обкладывали этот круг обломками кирпича. Их отдала артистам веселая комендантша дома тетя Клава. За это она потребовала билет на представление. Витька-Мушкетер притащил ведро с песком. Он тащил его с другого конца улицы, где строилось общежитие химкомбината. Ведро было тяжелое, но Витька шел быстро и все время оглядывался.
