Шестое чувство. О том, как восприятие и интуиция животных сумели изменить жизнь людей - Хэчкот-Джеймс Эмма
Спас ли Джордж в тот день Барбаре жизнь? Смог ли он почувствовать, что нужен ей, и инстинктивно сделал то, что сделал? Мы никогда не узнаем. Каков бы ни был ответ, с Барбарой останется то, что она пережила, и еще странно изменившееся поведение кота. С тех пор он то и дело бегает за ней и стал выказывать гораздо больше любви к хозяйке. Барбара не может объяснить, что же произошло тем вечером, но она очень благодарна за то, что Джордж был там. Теперь Барбара относится к нему совершенно по-другому!
ЖИВОТНЫЕ ПРОСЯТ ПОМОЩИ И ПРОЩАЮТСЯ НАВЕКИ
Из всех сообщений о том, как умершие животные общаются с людьми, меня особенно поразил рассказ об одном лабрадоре, поскольку его прощальный привет пришел к обоим хозяевам одновременно, хотя они не были вместе.
Тара была крупным сливочного цвета лабрадором. Сказать, что ее очень любили, значит не сказать ничего. Вся семья просто обожала ее, и собака была явно избалована до предела. Она жила в семье О'Гара, которой было очень трудно примириться с тем, что Тара постарела и чувствовала себя все хуже. Больше всего она любила лежать на коврике перед камином и последнее время лежала на нем почти постоянно и дремала. Однажды по совету местного ветеринара было принято тяжелейшее решение усыпить Тару, чтобы избавить от дальнейших страданий. В то последнее утро Джон О'Гара повез Тару к ветеринару, а его жена Паулина решила подождать дома. Прощаться было очень трудно, но Паулина знала, что для Тары так будет лучше.
Она сидела в гостиной в 8:50 утра с чашкой кофе, смотрела на место, где обычно дремала Тара, и думала, что собака, быть может, уже уснула в последний раз. Стоял хмурый день, небо было затянуто тучами, но внезапно из окна упал луч света и осветил тот самый коврик, где всегда лежала Тара. Свет был чисто-белый и лучился любовью. Немного погодя от ветеринара вернулся Джон и сказал, что Тара просто закрыла глаза и спокойно отошла навеки. «Кстати, случилась странная вещь, — продолжил он. — Как раз когда она засыпала, из окна на стол ветеринара, прямо на Тару, упал луч света и осветил ее». Ветеринар очень удивился, ведь небо заволокло так, что никакого солнца не было, и даже спросил: «Откуда это, как вы думаете?» «Мы были очень озадачены», — добавил Джон. «Когда это случилось?» — спросила Полина. «Это было точно в 8:50, — ответил Джон, — потому что я посмотрел на часы, когда она закрыла глаза». И тут Полина поняла, что Тара одновременно попрощалась с ними обоими, и сказала: «Она в руках ангелов».[93]
А вот что пишет Гарт о своих кошках:
«Недавно мы с женой разрешили ветеринару усыпить нашего любимого кота Сэма. Ему было двенадцать лет и он страдал от болезни, которую обычно диагностируют как хроническая недостаточность почек, но в последние два дня его жизни ветеринар провел биопсию и выяснил, что у Сэма рак одной из почек. Мы страшно расстроились, потому что Сэм был совершенно необыкновенным животным, и мы не могли смириться с тем, что потеряем его. Чтобы вы могли понять это, мне необходимо немного отступить и рассказать о его характере и наших отношениях, которые несколько отличались от тех, что обычно устанавливаются между хозяевами и их домашними животными. Скорее это было похоже на связь хозяев с их бирманскими кошками, которые явно имеют в своей природе нечто духовное, особенно выражающееся в способности любить.
Я всегда считал, что в обязанности владельца домашнего животного входит помощь их духовному развитию в плане «воспитания» их настолько, насколько это возможно, учитывая окружение и жизнь в целом. Соответственно, начиная с того времени, когда Сэм был еще котенком, я брал его с собой на прогулки, возил в машине, показывал людей, купающихся и плавающих на лодках в море (надо было видеть выражение его глаз!), брал на железнодорожную станцию, чтобы он видел поезда и то, как люди заходят и выходят из них, проигрывал ему классическую музыку и показывал картинки в книгах (особенно его захватывали яркие иллюстрации Древнего Египта и пирамид!).
Я работаю дома, в основном один, хотя Сэм обычно сидел на стуле напротив и смотрел, как я печатаю на компьютере, а затем, каждый день в одно и то же время, когда он считал, что я проработал уже достаточно, он прыгал мне на грудь и пытался заставить меня прекратить печатать или же просто следил, как курсор движется по экрану, и пытался понять связь между ударами по клавишам и появлением букв, а также с удовольствием наблюдал за сменой изображения на экране и за прочими непостижимыми явлениями, которые представляли часть моего человеческого восприятия электроники, открывающимися ему через меня. Как и большинство кошек, он давно привык к телевизору и телефону и освоился с ними.
Разумеется, за долгие годы наши отношения стали весьма и весьма специфичны. У нас с женой просто сердце разрывалось, когда его пришлось держать для последнего укола. Лично мне сложнее всего было примириться не с тем, что нам пришлось его усыпить, чтобы избавить от мучений, — это-то было очевидно. Это было ощущение полного конца, что все то, что я вкладывал в него столько лет, и весь его эволюционный прогресс внезапно обращались в ничто. Я просто не мог принять, что от него ничего не осталось, кроме тела. Что весь его живой ум, любовь в глазах, громогласные извещения о собственном кошачьем мнении, его грация и кошачий этикет исчезли в одно мгновение.
Мы с женой никак не могли справиться с этим в течение многих недель, хотя она и верила, что у животных есть бессмертные души. Она верила, что души бирманских кошек присоединяются к чему-то в виде общей души Бирмы, но мне очень не хотелось думать, что Сэм потеряет свою индивидуальность и превратится просто в часть аморфной общей души.
Десять лет назад мы потеряли еще одну кошку, Тару, которая умерла от почечной недостаточности. Она жила у нас, когда мы завели Сэма, и после ее смерти Сэм словно воспринял некоторые ее черты, включая то, как он стал играть с того самого дня и понимать речь, с которой мы обращались к нему, хотя до смерти Тары он никак не откликался на наши слова, а стал делать это сразу же после того, как она скончалась. Поэтому я и думал, что моя жена, очевидно, права и что мы имеем дело с универсальной душой Бирмы, в которую влился и Сэм.
Но мы продолжали горевать о нем и посылать мысленные сообщения на тот случай, если он где-то поблизости.
А потом я испытал следующее. Я только-только проснулся, но разбудило меня ощущение, что я лежу на коте, крепко прижимая его руками к груди. Я чувствовал, что он мурлычит, и слышал это мурлыканье. Вибрации вызывали резонанс в моей груди, а мурлыканье все продолжалось, причем на высоких нотах, какие Сэм всегда издавал, когда был очень счастлив. Я не знал, каким образом оказался поверх него, хотя я обычно всегда сплю на животе, значит, это было тем более невозможно. Но он был тут. По крайней мере, я предполагаю, что это был Сэм.
Однако мне стало ясно, что я изо всех сил прижимаю к себе кота, и это было совершенно отчетливое ощущение, которое никак нельзя отнести на счет иллюзии. Я тут же стал спрашивать, кто это, Тара или Сэм? Я пытался получить ответ на этот вопрос, но чем больше я настаивал, тем слабее становилось мурлыкание, и я почувствовал, как он или она тает. Как я понял, ощущение продолжалось около двадцати секунд.
Затем я проснулся, разбудил жену и все ей рассказал. У меня и сомнений не было, что это не сон. Это было слишком «физически», еще и сегодня я способен вспомнить ощущение мурлыканья рядом с грудью. После того «визита» я начал читать книги о жизни после смерти и совершенно убедился в том, что она существует. Быть может, Сэм решил, что пришло время для моего дальнейшего развития, и сделал это единственным способом, который подействовал бы наверняка. Теперь я верю, что однажды мы с ним непременно встретимся, и это убеждение очень вдохновляет нас с женой и дает нам огромную надежду.[94]
