Леонид Сергеев - Железный Дым
Дыму снится только борьба: во сне он скалится, дергает лапами, рычит – без сомнения, борется с другими собаками; и, конечно, с собаколовами и грабителями, и со всякими передрягами в жизни.
Случается, мои дружки встают раньше, чем я, но не шумят, тактично дают мне выспаться: садятся в кресло перед окном и смотрят, кого из собак уже выгуливают. Если я слишком долго сплю, подходят к тахте. Челкаш начинает вздыхать, тихонько поскуливать, осторожно, чтобы не поцарапать, подушечками лап пытается открыть мне глаза. Дым молча наблюдает за его попытками, но если я продолжаю спать, бесцеремонно лает мне в лицо – Хватит дрыхнуть! Все собаки давно гуляют, да и дел полно!
На пустыре, где мы обычно гуляем, Челкаш ищет мышиные норы, и когда находит, дует в них изо всех сил, пугает мышат, думает – сейчас они выбегут и он их поймает. Но умные зверьки покидают нору через запасной ход, да еще насмешливо пищат за спиной Челкаша. Он озирается, но разве в траве кого разглядишь!
Дым верен себе и откапывает всякие железные штуковины. Долго принюхивается к впадинам и кочкам, учует запах железа, взвизгнет, начинает копать. И никогда не ошибается – непременно вытаскивает какую-нибудь ржавую железяку и с важным видом, точно нашел драгоценность, преподносит мне. Я, естественно, его хвалю, а потом незаметно забрасываю «драгоценность» в кусты. Правда, несколько раз Дым откапывал более-менее стоящие вещи: подстаканник, латунный подсвечник, а однажды нашел несколько монет.
Глава шестая. Соседи. Мой приятель Вовка и благородство Челкаша и Дыма
Про странную особенность Дыма знает весь двор. Одни взрослые говорят:
– Ясно, у него обостренное чутье на железо, поскольку эти запахи он впитал с детства. Но еще яснее – эти запахи вредны для здоровья.
– Шофера виноваты, – говорят другие. – Собаку можно научить чему угодно. Хоть воровать. Лучше б научили его собирать грибы.
Мой друг, инженер и поэт, Эдуард Владимирович Балашов необычное чутье Дыма объяснил по-научному:
– Все металлы дают испарения. Особенно их окислы. Чугун пахнет не так, как латунь или медь. А у собаки непостижимый объем памяти на запахи. В среднем собака помнит три тысячи запахов. А талантливые самородки, наподобие твоего Дыма, и побольше.
Редкостные способности Дыма не дают покоя моим соседям по лестничной площадке.
– Не будь дураком, открой пункт приема металлолома, – советует мне слесарь водопроводчик. – Сразу разбогатеешь. Металлы сейчас в цене. Особенно цветные. И это… Когда разбогатеешь, не забудь обо мне, я ведь с пониманием отношусь к твоей псарне. Они гавкают, а я ничего. На то и собака, – говорю, – чтобы лаять.
Другой сосед, бухгалтер, идет еще дальше:
– Я слышал, ваш Дым нашел подстаканник, подсвечник, и я сразу задался вопросом – почему вы не используете его исключительные способности? Так сказать, не направите их в практическое русло. Почему бы вам не открыть антикварную лавку. Сейчас на старину особый спрос, поверьте мне. И не откладывайте это в долгий ящик. А когда ваши дела пойдут в гору, надеюсь, вы не забудете, кто вам дал совет. Согласитесь, такой совет стоит немалых процентов.
Соседям я обещаю крепко подумать над их предложениями.
Ну, а ребята во дворе уверены, что мой дружок ищет клады и называют его не иначе, как Железный Дым. Особо дотошные, вроде третьеклассника Вовки, спрашивают:
– Дядь Лень, что ты будешь делать, когда Дым найдет клад, и ты станешь богатым?
– Просто не знаю, Вовка, – развожу я руками. – Давай подумаем вместе. Это крайне серьезный вопрос.
– Надо купить машину, – говорит Вовка.
– Ну, это само собой. А если клад оценят в миллион? Куда девать такую уйму денег?
– Купить две машины. Одну простую, другую гоночную.
– Ладно, уговорил. Мне купим простую, тебе гоночную. Но денег-то все равно останется целый мешок. И потом, что ж мы будем только о себе думать? Надо подумать и о других, что-то сделать для других людей. И для бездомных собак тоже. Может, раздадим половину денег знакомым, а для собак построим шикарный приют, с бассейном, площадкой для игр…
– Ага! – быстро соглашается Вовка.
Вот такие разговоры мы и ведем с Вовкой время от времени, все никак не решим, на что потратим мешок денег, когда он свалится на голову.
Вовкина семья живет в соседнем доме в большой коммуналке. У них по квартире вечно снуют жильцы: кто с кастрюлей, кто с чайником, кто с половой тряпкой; из одной комнаты слышны песни, из другой ругань.
– У нас весело, всегда что-то происходит, – говорит соседка Вовки, женщина с мечтательным взглядом. – Но, конечно, в отдельной квартирке жить лучше. А еще лучше в коттедже с камином.
Вовка такой же заядлый собачник, как и я. Собаки – наша общая страсть. Своего лохматого друга у Вовки нет – он считает «своим» бездомного Абрикоса – дворового пса с бородой и бакенбардами; они вместе проводят все дни напролет. Абрикос провожает Вовку в школу и встречает после уроков. Несколько раз Вовка приводил Абрикоса домой, но родители, а главное соседи, бурно протестовали и выпроваживали собаку: «Еще собаки нам не хватает!» – говорили. Только соседка мечтательница одобряла Вовкины порывы:
– А по-моему собачка в квартире никому не помешает. Если бы у меня была отдельная квартирка, я непременно завела бы собачку. Такую, как Абрикос. Он такой симпатичный песик.
После дождей на пустыре размывает тропы и, возвращаясь с прогулки, Челкаш сразу идет в ванную, чтобы я отмыл его грязные лапы. Дым, если я его не окликну, прямиком направляется в комнату – считает, что уже достаточно отмылся в лужах. Нельзя сказать, что он жуткий грязнуля, но мыться все же не любит. Плавать в озере на пустыре – всегда готов, в любую погоду, но мыться в ванной, да еще с мылом! На эту процедуру идет, как на казнь. Возможно помнит первый день, когда я нещадно отмывал его мазутные пятна. Но есть и еще одно объяснение.
Дело в том, что большинство собак не упустит случая поваляться на какой-нибудь дохлой рыбе. Это у них тоже от предков, которые отправляясь на охоту отбивали собственный запах. Одни собаки, вроде Челкаша, почти утратили этот инстинкт, а такие, как Дым, сохранили. Вот почему на пустыре Дым не только откапывает железо, но и валяется на всякой падали, после чего, я, естественно, тащу его в ванную и безжалостно надраиваю.
Крайне редко, но все же мои четвероногие друзья совершают мелкие проступки и тогда я их ругаю. Не наказываю, только слегка ругаю. В разумных пределах. Причем, если ругаю Челкаша, Дым тут как тут – зло смотрит на брата и каждое мое слово подтверждает лаем; всем своим видом он дает понять, что полностью согласен со мной, и что Челкаш заслуживает даже более сурового наказания, чем просто выговор. Если же я ругаю Дыма, Челкаш тактично уходит в другую комнату, чтобы не ставить братца в неловкое положение.
Как-то во дворе Дым покусал одну собаку – не сильно, но все же чувствительно. Ни с того ни с сего налетел на пса, случайно заглянувшего во двор, и цапнул его. И чем он ему не понравился, не знаю. Я начал отчитывать Дыма. Он, вроде, понял свою вину, выслушивал меня, понурив голову. А я все расходился – уж очень жалобно скулил тот пес.
– За что ты его куснул? Что он тебе сделал? – кричал я на Дыма.
Я уже хотел шлепнуть его, как вдруг между нами встал Челкаш, дотронулся лапой до моего колена и посмотрел мне в глаза, прямо умоляя простить Дыма. И мне сразу стало стыдно за свою невыдержанность.
Что и говорить, Челкаш не только умный, но и благородный миротворец. Кстати, по уму он на уровне человека, закончившего среднюю школу.
Ну, а Дым, после того случая, перестал нападать первым, только давал сдачи, да защищал тех, кто не мог за себя постоять. В нем тоже есть определенное благородство. А его ум – без преувеличений – как у человека, имеющего высшее образование.
В общем, у меня замечательные собаки во всех отношениях. Что касается их различая, то главное здесь – чрезмерное дружелюбие Челкаша и скрытность, независимость Дыма. В отличие от Челкаша, Дым не излучает радушие, никому не навязывает свою дружбу, не лезет целоваться с первым встречным, у него повышенное чувство собственного достоинства. И другие чувства достаточно высоки. Например, он безошибочно чувствует людей, моментально распознает хороший человек или плохой. Только взглянет и… или сдержанно улыбнется, вильнет хвостом, или насупится и отвернется. По Дыму я определяю всех новых знакомых и, благодаря ему, не попадаю впросак.
– Твой Дым какой-то диковатый пес, с волчьими замашками, – говорят некоторые мои приятели. – Челкаш, конечно, невоспитанный, но хотя бы приветливый. А этот все время смотрит исподлобья.
– Он личность, – объясняю я. – Серьезный парень, шутить не любит, и ему не до нежностей. Он серьезно относится к жизни, изучает людей.
Глава седьмая. Мы готовимся к путешествию
До прошлого года мы с Дымом вдвоем совершили несколько путешествий. Все они были довольно легкими, по спокойным речкам Подмосковья, хотя и на них приключений хватало. В этих плаваниях мой дружище мужественно переносил все тяготы походной жизни: не ныл, когда во время затяжных дождей мы промокали до костей и нас донимали комары, когда сбивал лапы, когда в него вцеплялись колючки, а в минуты опасности проявлял смелость и находчивость. Например, когда однажды на нашу стоянку внезапно выскочил лось, храбро отогнал пришельца. В другой раз наша байдарка налетела на старую сваю и перевернулась. Дым мог бы просто поплыть к берегу, но он бросился спасать рюкзак.
