Марк Гроссман - Птица-Радость. Рассказы о голубиной охоте.
Впрочем, расскажу обо всём по порядку.
Чечу я купил в декабре вместе с двумя такими же птичками у мальчишки, продававшего снегирей, щеглов и чечёток. Чечётки мне были не нужны, но мальчуган так искренне расхваливал достоинства птичек, что отказаться от них было просто невежливо.
Передавая мне пичужек, мальчуган сказал:
— Жалеть не будешь, что купил. Поют — будто ручейки плещутся.
Заодно пришлось приобрести и клетку.
Леночка очень обрадовалась птичкам. Однако вскоре и дочка и я почувствовали какое-то странное неудовлетворение: чечётки не доставляли нам никакой радости. Что-то очень сильно отличало их от голубей.
— Бедные птички, — сказала Леночка. — Они не хотят сидеть в тюрьме.
Правильно! Как же я с самого начала не подумал об этом! Голубь — вольная птица, он поднимается в синее небо, он может лететь, куда ему вздумается, но возвращается к своему гнезду, к человеку. А эти чечётки — птички подневольные, и маленькое пространство клетки — всё, что дано им теперь в жизни. Им и крылья не нужны в клетке. А без крылышек какие же они птички?!
В кухне, где стояла клетка с птичками, помещался ещё ящик с голубями. Лебедь и Заря высиживали здесь птенцов. Заря снеслась в необычное время, и голубей пришлось перенести с балкона на кухню, чтобы не погубить на холоде будущих малышей.
Лебедь всё время косился на чечёток, подходил к клетке и внимательно оглядывал пичуг: нет ли здесь чего-нибудь опасного?
Голуби, когда они высиживают и кормят птенцов, с недоверием относятся ко всему незнакомому, быстро раздражаются и лезут в драку.
Наступил последний день года. Леночка с самого утра радостно похаживала около клетки и через каждые пять минут спрашивала у меня, сколько времени осталось до двенадцати часов. Ещё несколько дней назад мы договорились с дочкой, что в полдень тридцать первого декабря выпустим птичек на волю.
Наконец часы пробили двенадцать. Я торжественно вручил чечёток дочерям, и мы все вместе вышли на балкон.
Раз, два, три — и птички с весёлым писком поднялись в воздух. Но уже в следующее мгновение мне показалось, что чечётки как-то съёжились на лету.
Леночка тоже почувствовала это. Она сразу загрустила, стала разглядывать носки своих валенок и сказала:
— Чечи замёрзнут, папа. А в кухне тепло.
— Ничего, дочка, — постарался успокоить я Леночку, — чечи — вольные птички, они быстро привыкнут к морозу и будут чувствовать себя так же хорошо, как ты себя в квартире.
В этот день у всех нас было много новогодних хлопот, и мы вскоре забыли о птичках. Часа через четыре позвонил почтальон. Я только стал расписываться в получении телеграмм, как в прихожую с громким писком влетела серая красноголовая пичужка. Чечётка проскользнула на кухню, опустилась в ящик с кормом и стала как ни в чём не бывало клевать просо.
— Моя Чеча вернулась! — закричала Леночка, увидев птичку, и побежала наливать воды в блюдце.
Гости — это были главным образом дети — стали шумно обсуждать необыкновенное событие.
— Вы только подумайте, — искренне удивлялась подруга старшей дочери Галя, — нет, вы только подумайте! Чеча облетела дом, проникла в подъезд, поднялась на второй этаж и безошибочно нашла дверь своей квартиры. Нет, вы только подумайте!
Старшая дочь возразила:
— Ничего тут нет особенного. Птица привыкла к теплу, залетела в подъезд и случайно попала в нашу дверь. Вот и всё.
Но все малыши, сколько у нас их было, сейчас же закричали:
— А вот и нет, а вот и нет! Чеча прилетела в коридор и ждала, когда ей откроют дверь. Она хотела к себе домой!
Вечером чечётка уселась на новогоднюю ёлку и стала радостно щебетать.
На следующий день птичка залетела на кухню и опустилась в ящик, где высиживали голубят Лебедь и Заря. Лебедь мгновенно раздул зоб, опустил и раздвинул веером хвост и угрожающе пошёл на Чечу.
Птичка, склонив голову набок и искоса наблюдая за голубем, не двигалась с места.
Это обескуражило Лебедя. Даже большие и сильные голуби, вроде Трубочиста или Бурана, не рисковали лезть к нему в гнездо, а тут такая маленькая пичуга забралась в ящик и, кажется, с насмешкой ожидает, что из этого может получиться.
И голубь, вместо того чтобы прогнать непрошеного гостя, остановился перед птичкой и стал в упор рассматривать её.
Чеча, тоже не спуская глаз с Лебедя, клюнула одно зерно, другое и, весело чирикнув, улетела.
В следующий раз Чеча опустилась в ящик, когда Лебедь сидел на гнезде. Заря чистила в это время перья. Она быстро подскочила к крохотной певчей птичке и сильно ударила её клювом. Чеча, не ожидавшая нападения, отлетела в угол и отчаянно запищала.
Тогда Лебедь беспокойно заворочался на гнезде, привстал и угрожающе заворковал. На смену голубю, чтобы не дать остыть яйцам, сейчас же заторопилась Заря. Лебедь медленно пошёл в угол ящика. Чеча растопырила пёрышки и стала вся как клубок шерстяных ниток, в который воткнуто множество иголок.
Но Лебедь и не думал обижать Чечу. Он подошёл к птичке, как в прошлый раз, и стал в упор смотреть на неё.
Чеча успокоилась. Она попила из блюдца, попрыгала по ящику и осторожно приблизилась к Лебедю.
Голубь вежливо потрепал пёрышки на спине Чечи. Птичка осталась на месте.
Заря заволновалась. Может, ей неприятно было, что Лебедь ухаживает за чужой птичкой. А может, она беспокоилась за будущих своих детей, которых этот странный малышка мог обидеть, но только Заря оставила яйца и, раздув зоб, стала подходить к Чече.
Лебедь тоже раздул зоб и строго посмотрел на свою голубку. Но Заря не обратила никакого внимания на это предупреждение и продолжала идти к Чече.
Лебедь преградил дорогу Заре. Тогда она обошла голубя и, сильно откинув голову, хотела ударить Чечу. Но тут вдруг Лебедь коротким и резким взмахом крыла оттолкнул Зарю — и голубка неожиданно очутилась на другом конце ящика.
С тех пор Чеча могла без опаски входить в ящик Лебедя и Зари. Голубка делала вид, что не замечает этой маленькой и быстрой птички, а Лебедь, наоборот, радовался. Он подходил к Чече, поджимал ноги и ложился около неё.
* * *
Чеча заболела. Кажется, она напилась чернил: её острый клювик превратился из жёлтого в лиловый. В этот день она ослабела, взъерошила пёрышки и, тяжело залетев в ящик голубей, нахохлилась в углу.
Лебедь сейчас же подошёл к ней. Он тихонько потрогал птичку клювом. Чеча не тронулась с места.
Тогда Лебедь обошёл вокруг птички, постоял немного — и лёг рядом с ней. Голубь тесно прижался к Чече и закрыл глаза. Так, согревая птичку своим теплом, Лебедь лежал до тех пор, пока не пришла его очередь идти на гнездо.
Сменив Зарю, Лебедь призывно заворковал, и Чеча, не забывшая вероломства Зари, припрыгала к Лебедю. Она тяжело поднялась в гнездо и легла рядом с голубем.
Выздоровев, Чеча привязалась к Лебедю ещё сильнее. Теперь она не только часто залетала в гости к голубю, но и оставалась ночевать в ящике.
Из яиц вылупились голубята. Родители целыми днями были заняты детьми, и Чеча загрустила. Она всякими способами старалась вернуть к себе расположение Лебедя, но у голубя в это время было слишком много забот, и он забыл о Чече.
Однако, как только дети подросли, Лебедь снова стал дружить с птичкой и баловать её своим вниманием. Ведь голубята стали уже совсем рослыми, а эта пичужка по-прежнему оставалась крошкой, и большой, сильный Лебедь помогал ей, оберегал её от всяких неприятностей.
Они даже вместе пели — Лебедь и Чеча. Голубь начнёт нежно ворковать, будто мурлычет, а Чеча посматривает на своего друга, и из её маленького горлышка серебряными ручейками выплёскиваются тоненькие звуки.
Так и живут они у меня душа в душу — большой белый голубь и маленькая певчая птичка с быстрыми, как капельки ртути, глазами.
Живут дружно и весело.
Хорошо живут!
Паша и Маша
Помните вы рассказ о 145-м почтовом и его детях? Вы не забыли, что Паша и Маша вернулись домой?
Так вот, с тех пор брат и сестра очень сильно выросли и превратились в красивых сильных птиц.
Они целыми днями сидели на коньке голубятни и чистили свои красно-синие перья.
Надо сказать, что голуби вообще очень чистоплотные птицы. Иной раз они часами теребят свои пёрышки, причёсывают и приглаживают их, выискивают в них соринки или склёвывают с ног прилипшую землю.
Паша и Маша были большими чистюлями. Они причёсывались и прихорашивались, не жалея на это времени.
Когда Леночка по утрам капризничала и не хотела расчесывать свои тонкие русые волосы, я подводил её к голубям и спрашивал:
— Дочка, что делает Маша?
Леночка смущённо смотрела мимо голубей куда-то в небо и говорила:
