Борис Рябинин - Друзья, которые всегда со мной
Собаки сдали и шли мелкой трусцой, понурив головы. Даже задира Тюбик перестал ворчать. Обычно неутомимый, Марков чувствовал себя так, будто на себе тащил всю дорогу весь груз. Напарник не издавал ни звука и не шевелился, завернувшись с головой в марковский тулупчик, спиной к ветру.
— Хох-хоп, давай, давай! Скоро уж…
Когда подъезжали к заводу, сзади на дороге поднялась снежная вьюга. Начало светать, и в голубом зарождающемся свете увидели: пришел снегоочиститель. Он поднимал снежный вихрь. За ним двигались грузовики. Шла подмога! Миссия упряжки Маркова была закончена.
У Маркова оказалось отморожено ухо, солдату пришлось растирать руки, щеки. Прошло полсуток, как они начали свой рейс. Может, не стоило ради нескольких часов принимать такую маету?
— А на фронте сколько час стоит? Минута? То-то… — убеждал Марков себя и товарища. Наверное, он был прав. Иначе их не послали бы, не заставили провести бессонную ночь на морозе.
Марков чувствовал, что был несправедлив к собакам, потребовав от них слишком много, навалив груза сверх нормы, — они были совершенно измучены; даже еще пустил в дело хлыст, который обычно никогда не брал с собой; и теперь хотел загладить свою вину. Показал хлыст: «Видишь, Тюбик? Видите, ребята? — и зашвырнул его в сугроб. Больше не буду, честью клянусь. Не серчайте! Уж простите старика…» А собаки? Разве они помнят зло, если оно исходит от близкого человека! Они уже виляли хвостами…
Маркова и его напарника (теперь он мог отлучиться, сдали все честь честью) повели в столовую. Вскоре они выходили оттуда распаренные, разомлевшие. Собаки были тоже покормлены — им принесли остатков из столовой, отдышались, перестали работать боками, как кузнечными мехами. Косматый Тюбик снова обрел уверенность и власть над остальными и поблескивающими желтыми бусинами вопросительно поглядывал на каюра. «Все ли еще?» — спрашивал этот взгляд. Марков посидел около упряжки на колоде, потом, оглянувшись и обнаружив, что их окружают люди, поднялся, встряхнулся, как курица, слетевшая с насеста, и бодро сказал вожаку:
— У Гитлера что не хватает? Знаешь? Коли знаешь, покажи народу…
Огненное кольцо
В один из дней Сергей Александрович, зная мою страсть к передвижению и жадный интерес ко всему необычайному, пригласил сопровождать его в поездке по «огненному кольцу» — Уральской энергетической системе, иначе говоря, линии высокого напряжения, соединяющей все предприятия и города Урала; нет, конечно, не по всей линии, это было бы просто невозможно, а по той ее части, которая находилась под наблюдением моего друга. Он ехал с инспекторской целью: на одном участке все время происходили какие-то мелкие нарушения, хотя в целом линия считалась исправной и регулярно подавала ток заводам и фабрикам.
Кому приходилось много ездить по Уралу, тому, конечно, запомнились ажурные серебристые вышки-опоры на вершинах гор, перебрасывающие одна к другой бесконечные нити проводов; эти великанши-вышки шагают по хребтам и долинам, перешагивают через широкие реки, и все дальше-дальше уходят провода, кажется, нет им конца. Они стали обязательной деталью пейзажа. По ним, этим бесконечным артериям, вознесенным высоко над землей, непрерывно пульсирует «кровь» промышленности — электрическая энергия, заставляющая крутиться станки, зажигающая лампочки в квартирах, выплавляющая сталь, выполняющая на бесчисленных предприятиях поистине титаническую работу…
Можно представить, какое значение имела бесперебойная работа этой системы в военное время!
Мы выехали рано поутру. Я, конечно, ехал не праздным наблюдателем: обычно в таких поездках рождались корреспонденции и репортажи, рассказывающие о жизни края и его тружеников.
День только разгорался, из-за гор вылезало солнце, ласковая сизая марь начинала рассеиваться, открывая голубые дали с набегающими друг на друга горными хребтами и ломаной линией горизонта, когда мы очутились на просеке высоковольтной линии.
Широкая, прямая, распахнутая, словно раздвинувшая сосновый бор, просека казалась дорогой, созданной для какого-то великана… Да она и была дорогой великана — электрической энергии! На мартовском чистом снежке хорошо видна была тропка, которую протоптали обходчики ЛЭП[6]. Виляя между мачтами, она постепенно терялась, сливаясь с белизной укрытой зимними одеждами земли.
Ни с чем не сравнимое ощущение — стоять вот так на возвышении, над океаном леса, смотреть и видеть родимый край, что раскинулся бесконечно знакомой и беспредельно дорогой картиной! «Родная земля всегда прекрасна…» Хорошо сказано! И кто-то пытается посягнуть на все это, отнять? Нет, нет, никогда! Много их было, зарившихся на наши богатства, все уходили ни с чем. Сейчас мила и дорога была каждая мелочь, каждая черточка этой картины — и вон та дальняя дорога, и дымки, что курятся за лесом, вероятно, признак деревни…
— А что вас беспокоит? — спросил я, вспомнив замечание Сергея Александровича, оброненное им накануне, когда мы договаривались по телефону о поездке.
— Странная вещь: почему-то все время ломаются изоляторные гирлянды. Можно подумать, что кто-то нарочно их ломает. Но никого ни разу не видели на мачтах. Да и кто полезет: смерть! Высокое напряжение! И тем не менее. Приходится постоянно посылать ремонтников, рабочих и техников… А вы представляете, что значит сейчас обесточить линию?
С тех пор как Сергей Александрович перешел на работу в промышленность, он и говорить стал языком технического деятеля: «обесточить»… Почти то же самое, что «обескровить»!
— А линия охраняется?
— Сейчас — конечно. Как же иначе? Война, могут быть всякие случайности. Собственно, что значит охраняется? Конечно, не так, как мосты, виадуки, где стоят часовые. К каждой мачте не поставишь солдата с винтовкой — солдат не хватит; имеется вооруженный монтер-обходчик. У него полевой бинокль. Чтоб рассматривать гирлянды; с земли-то не все разглядишь. А недавно появилась и собака… приняли мое предложение. Я считаю, сейчас это не помеха. Хлопот с ней немного, а польза может быть. Да и обходчику веселее. Вот к кому мы идем, Федотов, например, приспособился: собака на шлейке буксирует лыжника. На лыжах с буксиром обойдешь свой участок быстрее и устанешь меньше…
А вот и Федотов, легок на помине! Действительно, он шел на лыжах, правда, не на буксире; собака — мохнатый «кавказец» — не спеша бежала сзади, спокойно-пристально поглядывая по сторонам. Дойдя до нас, они остановились. Федотов поздоровался. Это был уже немолодой мужчина в полушубке и длинноворсом косматом треухе, наезжавшем на лоб.
Сказав несколько слов, Федотов замолчал, зорко поглядывая на нас из-под козырька треуха: зачем пожаловали?
— Виновника нашли? — спросил мой друг.
— Никак нет.
— А собака? Не помогает?
— Принюхивается…
— Как его зовут?
— Чомбик… Чомбар, то есть.
Хорош «Чомбик»: за горло возьмет, придушит и не заметит! Впрочем, пес не выказывал никаких признаков враждебности; наоборот, услышав свою кличку из уст хозяина, дернул хвостом.
— Ладите с ним?
— Ладим… Ревнив больно, никого ко мне не подпускает. Насиделся на цепи-то… он прежде на объекте был… теперь боится, наверно, чтоб опять не посадили… Меня никто не трожь!
— Слушайте, а вы его должны знать, — показал Сергей Александрович на пса. — Помните, Шестаков привозил овчарок с Кавказа и двух щенков? Это один из них…
— Ну да! — Чомбар сразу приобрел для меня двойной интерес. Это была целая эпопея: транспорт кавказских овчарок — сорок псов и один человек… Шестаков показал тогда себя настоящим героем! Сам он давно на фронте, а «его» псы охраняют ЛЭП! Почетная работа. Почетной она была и для Сергея Александровича.
— Так все же что будем делать?
Федотов пожал плечами; он был немногословен, как все лесовики, вынужденные подолгу находиться в одиночестве.
Постепенно выяснилось: как-то были обнаружены следы; Федотов с Чомбаром долго шли по ним, следы вывели к дороге и там потерялись.
— Н-да. Немного, — резюмировал Сергей Александрович. — Кто-то все-таки ходит.
— Ходит, — согласился Федотов.
Сегодня я познакомился с работой монтера-обходчика ЛЭП. Он живет круглый год в лесу, в деревянном доме, обходит свой участок каждые два-три дня. «Граничка» делит участки двух обходчиков; по телефону они сообщают друг другу: «Я выхожу». Идет 7–8 километров в один конец. На переднем пути проверяет линию электропередачи, а на обратном — линию связи. Гирлянды рассматривает в бинокль; на каждой опоре-мачте делает отметку; за монтером, если потребуется, идут мастер, начальник участка. Собака без поводка; только в населенных пунктах берут ее на поводок. При контрольном пункте (где склад ремонтных материалов) две собаки: одна в квартире, другая бегает во дворе на блоке.
