Куриный бульон для души. Не могу поверить, что это сделала моя кошка! 101 история об удивительных выходках любимых питомцев - Дженнифер Кваша
– Хорошо, – сказала я себе. – Теперь можно спокойно репетировать.
По правде говоря, с моими вокальными данными меня вряд ли приняли бы в Джульярдскую школу[1]. Но и двух лет обучения на факультете музыки в местном колледже оказалось достаточно, чтобы я осмелилась присоединиться к церковному хору.
– Единственное время, когда ты можешь позволить себе не тренироваться, – сказала моя преподаватель по вокалу, – это дни, когда ты не дышишь.
По ее меркам, я не дышала больше четырех лет.
– Я еще не совсем готова, не так ли? – спросила я Брайана, руководителя хора, на первой репетиции.
– Ты справишься.
Он задумчиво улыбнулся и поставил меня в секцию сопрано, но поближе к альтам. Возможно, мой тембр находился где‐то посередине.
За шесть недель до Рождества Брайан раздал партитуры к одному из произведений Джона Раттера.
Спустя еще некоторое время он подарил нам кассеты с записью оркестра, чтобы мы могли репетировать самостоятельно.
И вот я дома. Пискетт мирно дремлет на диване за моей спиной.
Я вставляю кассету в магнитофон и усаживаюсь, скрестив ноги, на полу посреди гостиной. Разумеется, я понимаю, что нарушаю таким образом одно из важнейших правил пения. Партитура лежит передо мной, я двигаю по ней указательным пальцем. Когда приходит время партии сопрано, я делаю глубокий вдох и вытягиваюсь. По крайней мере, другое правило, которому меня научил мой преподаватель по вокалу, я помню: высоко подниматься и затем опускаться с каждой нотой.
Свои лучшим сопрано я пропела на латыни:
– Gloria in excelsis, Deo.
Пискетт тут же проснулась и бросилась на меня с мяуканьем.
– Не сейчас, Пискетт. Мне нужно репетировать.
Я погладила ее и продолжила петь.
Она перелезла через мои ноги и, наступив передней лапой мне на грудь, другой закрыла мой рот. Ее уши прижались, глаза превратились в янтарные щелочки. Она нахмурилась, сморщилась и стала похожа на грустного арлекина. Я и не знала, что кошки умеют хмуриться.
– Пискетт, ты пытаешься мне что‐то сказать?
Я перемотала пленку. На этот раз, как только я попыталась взять высокую ноту, Пискетт укусила меня за локоть. Это был скорее предупредительный укус, чем травмирующий. После чего закрыла мне рот теперь уже обеими лапами.
Я остановила пленку и потянулась, похлопывая по полу рядом с собой. Пискетт успокоилась.
Я представила себе газетный заголовок: «КАРЬЕРА ОПЕРНОЙ ПЕВИЦЫ РАЗРУШЕНА КОШКОЙ». Смешно.
– Думаешь, стоит сказать Брайану, что я не могу репетировать дома, потому что моя кошка кусает меня?
Что ответила бы Пискетт, если бы кошки умели разговаривать? Возможно, она попросила бы меня не бросать основную работу ради пения.
Но пока она лишь замурлыкала и потерлась о мою руку. Возможно, однажды я спою так, что даже Пискетт понравится.
Джанет Рамсделл Рокки
Эдвард-освободитель
Свобода заключается в способности быть смелым.
РОБЕРТ ФРОСТ
На тринадцатый день рождения моей племянницы Дженны ее мать Гейл (более известная в семейных кругах как Матушка Гусыня) решила, что Дженна уже достаточно взрослая, чтобы ей можно было доверить домашнее животное. Она нашла идеального котенка сиамской породы, с кремово-коричневой шерсткой и голубыми глазами. Его звали Эдвард.
Эдвард прибыл в клетке. Когда дверцу открыли, он высунул наружу голову и принялся оглядывать комнату. Дженна была в неописуемом восторге. Они быстро подружились.
– Нам нужно оставить его на ночь в клетке, пока я не верну всех животных, которых мы одолжили для церковной программы, – сказала Гейл.
В городе моя сестра была известна благодаря своим визитам в дома престарелых, сиротские приюты и школы. Обычно она приезжала туда не одна. Оглядывая сейчас ее гостиную, я заметила барахтающихся в пластиковом бассейне цыплят и нескольких кроликов, жизнерадостно поедающих траву. Тихое блеяние привлекло мое внимание: в углу комнаты на куче сена лежал ягненок.
«Похоже, Матушка Гусыня взялась за старое и вновь берет на прокат животных с фермы», – подумала я.
Дженна же гладила Эдварда, пока тот не замурчал, как моторная лодка.
К ночи все стихло. Проведя долгие часы в компании Дженны, Эдвард вернулся в клетку.
Через пару часов меня разбудил звук возбужденных голосов.
– Этого не может быть! Где мой котенок? – в панике кричала Дженна.
– Что случилось? – зевая, спросила Гейл.
– Эдвард пропал! – зарыдала в ответ Дженна.
Я подбежала к клетке – она была пуста.
Весь день напролет мы искали Эдварда. Но он как сквозь землю провалился.
После ужина, решив отвлечься, мы уселись, чтобы поиграть в «Скрэббл». Внезапно дверца шкафа тихо отворилась и из нее показалась тонкая, машущая в разные стороны лапа. Эдвард вылез из шкафа и принялся оглядывать комнату. Наконец, он заметил миску с кошачьим кормом.
– Мяу! – закричал он, бросаясь через гостиную наперерез.
На ночь Эдварда снова положили спать в клетку.
– Мама… Иди сюда сейчас же!
Это было первое, что я услышала на следующее утро. Подхватив халат, я тоже быстро спустилась вниз.
Цыплята бегали по ковру, радуясь свободе. Кролики резвились у балконной двери, а ягненок жевал диванную подушку.
– Кто выпустил их из клеток? – Гейл сердито подбоченилась.
– Не смотри на меня! – воскликнула Дженна. – Скажу только, что Эдвард поскребся в мою дверь и разбудил меня. Он снова гулял по дому!
– Что‐то здесь нечисто, – с сомнением произнесла Гейл. – Но ничего, сегодня мы отыщем виновника!
Вечером она попросила своего мужа установить видеокамеру в углу комнаты. До самого сна мы играли в настольные игры, а затем разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.
К утру мое любопытство достигло предела. Может быть, это чья‐то шутка?
Гейл сварила крепкий кофе, мы включили камеру, и в моей голове немедленно зазвучал саундтрек из фильма «Розовая пантера».
Эдвард, сиамский кот нескольких недель от роду, медленно просунул длинную лапу через проволочную дверь, отпирая замок на клетке. Очень тихо он выбрался наружу и медленно, крадучись, пересек комнату. Добравшись до кроличьей клетки, Эдвард опустил петлю, удерживающую ее дверь плотно закрытой. Освобожденные кролики запрыгали по гостиной. Затем настал черед цыплят и блеющего ягненка.
Сестра схватила меня за руку.
– За все годы заботы о Божьих созданиях я никогда не видела ничего подобного…
– Мда, – ответила я и подумала о клетках, в которые мы запираем себя добровольно.
Мэри З. Смит
Кто вы, мистер Грей?
Коты принадлежат не людям, а местам.
РАЙТ МОРРИС
– Нет, – сказал отец. – Мы не оставим себе этого кота! Любой другой