Zlata - Нэсси, рассказ о ненависти и любви
В общем, я дал этой женщине 200 р., взял тихонько поскуливающую от радости и боли Нэсську на руки и ушел. В машине я положил ее на переднее сиденье рядом с собой и всю дорогу гладил ее правой рукой по голове, сплошь покрытой бугорками шрамов. Припарковавшись на стоянке рядом с домом, я подхватил ее опять на руки и вылез из машины. Антон как раз спускался по лестнице со второго этажа. Увидев на моих руках собаку, он замер, глаза его широко раскрылись:
— Папа?… Кто это?… Это же… — пораженно прошептал он.
Я только молча кивнул, боясь спугнуть радостное изумление, преобразившее лицо моего сына. А Антон бросился ко мне, прежде чем я успел прореагировать, выхватил Нэсську из моих рук и с восторженным возгласом «Нэсси, Нэссенька, любимая!!!» прижал к груди ее иссохшее тельце. Ледяной ужас сжал когтистой лапой мое сердце, когда я увидел, как прояснили глаза Нэсси, почуявшей Антона, но в следующее мгновенье по лицу моего сына замелькал розовый язык, и радостное скуление песней полилось из груди, которую некогда переполняла ненависть…
Помню, даже рыдания жены не смогли тронуть мое сердце, которое никак не хотело осмыслить и принять эту разительную перемену: отныне Нэсси спала в постели Антона, ночью она будила его и он выносил ее на руках во двор, потому что, не смотря на три операции, она все еще не могла нормально ходить из-за жуткого воспаления. Он мазал ей лапы безумно дорогой противогрибковой мазью, надевал детские носочки, чтобы она не слизала ее, протирал ей глаза чайной заваркой и капал специальные капли, помогал есть, держа на весу миску, чтобы ей не пришлось лишний раз вставать. Нашими общими силами она пошла таки на поправку, правда глаза и грибок на лапах так и не удалось вылечить окончательно. Когда она начала совсем сдавать мы взяли черно-белого щенка бультерьера, и этот маленький комочек ртути снова вернул ей тягу к жизни.
А вот теперь Тошка носится кругами по полю, а я стою на коленях и нежно глажу теплый гранит плиты. Антон погиб три года назад. И ты лишь на год пережила его, дорогая моя белоснежная девочка. И в моей памяти две плиты с выгравированными золотом именами.
И теперь, когда боль уже не так терзает мое сердце, запорошенная снегом времени, я хочу сказать:
— Спасибо вам за этот урок, дорогие мои. За урок милосердия, любви и прощения. Я никогда не забуду вас.
