Борис Рябинин - Друзья, которые всегда со мной
Снова больница, врачи, рентген.
Со дня операции прошло около десяти месяцев. Недолго Джери радовал своим здоровым видом. Опять началось что-то неладное. Да, приходилось признать, недуг вцепился в Джери и не отпускал.
Тяжело терять друзей; а Джери был действительно друг, верный, испытанный, могучий, готовый пойти в огонь и в воду ради хозяина; рецидив его болезни потряс меня, и теперь я уже с трудом прослеживаю ход событий, их последовательность.
Однако попробую все же восстановить, как все происходило.
Я заметил припухлость на морде Джери. Флюс? Болят зубы? Приподняв верхнюю губу, обнаружил под нею на десне шишку с голубиное яйцо. Круглую, аккуратную. Откуда она взялась? Отчего?
Не помню почему, — вероятно, Леонид Иванович находился в краткосрочном отъезде, — но осматривал Джери другой врач, услугами которого мы пользовались и раньше. Он хмурился, молчал, долго не говорил ничего определенного.
— По поводу чего его оперировали?
— Рака.
— М-да…
Нужно было вести Джери в поликлинику, но на другой день был выходной. Опять пришел знакомый врач. Опять долго прослушивал, прощупал шишку и наконец уронил:
— Похоже на опухоль…
Опять опухоль! Опять!!!
— Я его на рентген хочу, — сказал я.
— Очень хорошо. Это необходимо. Потом сообщите мне.
Вечером Джери почувствовал себя хуже, по телефону я посоветовался, что делать. Ответ был не слишком обнадеживающим:
— Попробуем стрихнин впрыснуть. У него, наверное, боль…
— Это поможет? — нетерпеливо спросил я.
— Там увидим, — уклончиво ответил он. — Я к вам зайду завтра…
Назавтра я повел Джери в поликлинику. Леонид Иванович был на месте. Увидев его, я сразу почувствовал облегчение, мне казалось: Леонид Иванович тут — все будет хорошо.
Леонид Иванович стал осматривать Джери.
— Тише!
Все притихли. Джери тоже затаил дыхание.
— Ах ты, умница! — любовно произнес Леонид Иванович. Джери вильнул хвостом, и тогда все услышали, как он тяжело дышит. Носоглотка была заложена, Джери с трудом продувал ее, напрягаясь во всю силу своих могучих легких.
Леонид Иванович зажал ему одну ноздрю, потом другую.
— Слышите? — Одной ноздрей пес не мог дышать.
Повели в рентгеновский кабинет, уложили на столе. Между вытянутыми лапами поместили деревянную подставку, на которую положили алюминиевую заряженную кассету, и на нее — голову Джери. Я успокоил Джери, он притих и засипел.
Николай Дмитриевич центрировал лампу.
— Давайте, — сказал Леонид Иванович. Его рука лежала на шее Джери, рядом с моей.
Секунда… другая…
— Готово!
— Все? — спросил я удивленно.
— Все. Подождите, сейчас проявят снимок, и решим дальнейшее.
Пока проявляли, Джери сидел на столе. Добрый дядя Джери! Я рассеянно скользил взглядом по знакомым предметам, украшавшим кабинет, фотоснимкам, портретам… «Кюри Пьер, Кюри Мари, Рентген Вильгельм Конрад…» — читал я, едва ли что-нибудь понимая.
Вскоре Леонид Иванович уже держал в руках сырой снимок. Начался длинный профессиональный разговор с рентгенологом.
— Посмотрите, — показывал Леонид Иванович; я тоже старался увидеть, но ничего не понимал. — Видите? Нужно определить пораженную область. Затронута или нет гайморова пазуха… Где у вас снимок овчарки, которую недавно оперировали? — Снимок нашли, рассмотрели. — Да… Надо снимок сверху. Давайте сверху…
Сфотографировали Джеркину голову еще раз.
Вышел после проявления из лабораторной комнаты Николай Дмитриевич, соболезнующе глядя на лежащего Джери, сказал тихо:
— Плохо. Дальше процесс идет. Сейчас отфиксируем, посмотрим… — И, помолчав, добавил: — Исход, как мы говорим, сомнительный…
Значит, снова рак. Вспышка или конец? Один шанс из тысячи — запомнилось мне предсказание Николая Дмитриевича.
— Операцию через три дня, — сказал Леонид Иванович. Он снова собирался бороться за жизнь Джери! — Сегодня у нас десятое, завтра одиннадцатое… значит, тринадцатого.
— Ой, несчастливое число! — вырвалось у меня.
— Что вы! Глупости!
Они продолжали договариваться о чем-то, я уже не слышал. Лаборантка наклеила на снимок номерок: «СХИ № 11785», что означало: «Сельхозинститут № 11785», а я, как тупица, продолжал повторять мысленно: «СХИ № 11785… СХИ № 11785…» Нервы! Знаете, бывает привычка считать предметы, окна в домах…
Началась подготовка к операции. Джери ввели сыворотку, «стимулирующую рост клеток», как объяснил мой друг.
— Сегодня один кубик ввести, — распорядился он, давая указание фельдшеру, — завтра три и послезавтра три. — Мне: — Кормить как можно лучше, чтоб запас был, по крайней мере, на неделю. — И про сыворотку: — Очень хорошая вещь.
Три дня прошли. Накануне операции Джери был тихий, немножко недоумевающий: почему его все время кормят, ласкают? Четыре раза кормили, четверть молока ежедневно, рыбий жир.
За три дня он растолстел, но и опухоль стала больше, кровоточила. Леонид Иванович за эти дни несколько раз звонил по телефону, справлялся:
— Как больной?
— Невеселый. Нос горячий. Опухоль больше стала…
Когда направлялись в больницу, Джери сначала два квартала бежал бойко, видимо, боль отпустила его, затем внезапно остановился, дальше пришлось тащить на поводке.
— Задохся, — объяснил Леонид Иванович.
Вышел Николай Дмитриевич, похлопал Джери по спине, легонько подталкивая, повел в операционную. И пошел Джери, тощий, долговязый, заплетаясь ногой за ногу…
Опять это гнетущее ожидание. Вода не капала: кран починили. Тишина. Я был совершенно один со своими мыслями, если не считать человека, который привел лошадь. Он забился между стенным выступом и окном и сидел там, не напоминая о себе ни единым шорохом. Совпадение: опять во время операции Джери ждала своей участи лошадь. Впрочем, совпадение естественное: лошади и собаки были наиболее частые посетители ветбольницы.
Вдруг забегали: выбежала санитарка… убежала, не сказав ни слова. Опять тишина. Я стал ходить…
Подошел к окну и стал смотреть во двор. Странно, как я этого не замечал раньше: в зависимости от настроения, по-разному видится и все окружающее. Вот, например, этот тополь, его, видимо, подрезали не слишком внимательно, и он стал кривобоким, накренился. Но — не удивительно ли! — в природе ничто не бывает безобразно, и тополь тоже казался прекрасным, по-своему. Вероятно, так же прекрасен по-прежнему будет Джери, даже если ему и удалят что-либо, и по-прежнему будет дорог мне…
Я стоял, погруженный в грустные размышления. Очнулся от сердитого голоса Леонида Ивановича. Он резко выговаривал коновозчику, обходя вокруг лошади и покачивая головой:
— Судить вас надо. Лет пять припаяют, так будете знать, как за лошадьми ходить…
— Где он? — спросил я, с трудом дождавшись, когда Леонид Иванович повернется в мою сторону.
— В предоперационной.
— Стоит?
— Стоит… Приготовить клетку, подстилку, — приказал он санитару. Санитар вышел.
— Покажите мне его хоть еще раз. (Мы опять перешли на «вы», так бывало не однажды в официальной обстановке.)
— Пожалуйста.
Джери стоял у стены, опустив раздувшуюся голову, и громко храпел. Кровь клокотала у него в пасти и стекала медленными каплями на пол. Милый, дорогой страдалец…
— Он еще спит… Уложите его, — командовал Леонид Иванович.
Все было как тогда, в первый раз. Опять пришлось усыплять, сколь ни порицал это наш доктор. В клетке пес пришел в себя, рванулся ко мне. Я приказал как можно ласковее: «Лежать». Джери повиновался, лег, продолжая подлизывать кровь с морды.
Приходилось только удивляться его силе. Могучий!.. После такой операции?! А человек? Нет, наша жизненная сила не идет ни в какое сравнение с жизненной силой, которую подчас демонстрируют животные.
— Теперь через два часа будем ждать, что будет. Кровотечение сильное… Садитесь. Вы, кажется, волнуетесь…
Я позвонил родным; вскоре мама принесла подстилку — квартира родителей была недалеко от ветлечебницы.
— Жив он еще?…
— А почему ему быть не живу?
— Ну… операция такая…
Как всегда, Леонид Иванович не терял надежды. Как я понял потом, он просто не говорил всего, щадил нас.
К сожалению, тогда не было лучевой терапии. Сейчас рак губы, например, нередко излечивается лучевой терапией. Но, в общем, рак есть рак, и поныне он один из самых страшных губителей жизни, и науке еще предстоит сделать очень много, чтобы хотя в какой-то мере обуздать его.
Профилактика — предупреждение болезни. Лучше предупредить болезнь или захватить ее в самом начале… Истина не новая. В свое время Сергей Александрович не раз напоминал: чем физически крепче собака, тем спокойнее владельцу — не заболеет. О том же твердил всем и каждому Леонид Иванович. Спартанское воспитание, в общем, всегда было моей целью. Думаю даже, что если бы на месте Джери оказался другой, воспитанный иначе пес, он погиб бы гораздо быстрее. Джери показал поразительную живучесть и способность сопротивляться недугу, хотя это и не спасло его.
