Джеймс Хэрриот - Из воспоминаний сельского ветеринара

До 60-х годов крышки для молочных бутылок делались из вощеного картона, который затем сменила фольга. Картонный диск плотно вставлялся в широкое горло бутылки. В центре его был перфорированный круг, который продавливался пальцем, когда бутылку надо было открыть. На крышке обычно печатались название фермы, реклама торговца или еще что-либо.

Когда в начале нашего века гонки собак за выпускаемыми перед ними зайцами или кроликами были сочтены слишком жестокой забавой, владельцы гончих начали устраивать состязания своих собак на быстроту. Стремительный старт уиппетов вскоре сделал их популярными участниками собачьих бегов. Уиппет способен пробежать в первые шесть секунд 100 м. Особенно часто уиппетов держали шахтеры. Эта поджарая, словно вся настороженная собака очень привязчива и ласкова.

Даже в 1955 году, когда сельскохозяйственные машины стали на фермах настолько привычными, что и мелкий фермер пользовался сеновязалкой, для прежнего инвентаря находилось свое применение. Тючки, перевязанные машиной, лошадь без всякого усилия везет на санях с металлическими полозьями по грязному проселку на берегу Уорфа.

Утки несутся дольше, чем куры, и быстрее нагуливают мясо. К тому же они практически никогда не болеют и в отличие от кур не пытаются улететь. Даже пруд для них не обязателен при условии, что в их распоряжении будет большое корыто с водой. Они любят проводить время в тени фруктовых садов. Там они склевывают насекомых, улиток и слизней, пощипывают траву, не говоря уж о том, что им можно скармливать все остатки дневных трапез. Однако утки очень нервны — при небрежном обращении перестают нестись и жиреть, — и фермерши по традиции предпочитали держать кур. Эйлсберийская утка, самая вкусная английская утка, уже в возрасте двух с половиной месяцев достигает веса около 2,5 кг и готова для стола. Она крупна и округла на вид. Мясо у нее светлое и душистое. Оперение белое, клюв розоватый, лапы оранжевые.

7. Обряд обеспечения плодовитости

Бык в шелковом котелке!

Вот одна из ехидных острот, рожденных искусственным осеменением (ИО), когда оно только-только появилось в послевоенные годы. А ведь ИО — замечательный шаг вперед. Пока не была введена регистрация производителей, фермеры случали своих коров с первыми попавшимися быками. Ведь корова, чтобы давать молоко, волей-неволей должна прежде произвести на свет теленка, хозяина же в первую очередь заботило молоко. Но, к сожалению, потомство таких беспородных отцов очень часто оказывалось хилым и во всех отношениях неудачным.

ИО знаменовало дальнейший прогресс. Благодаря ему один элитный бык обеспечивает потомство множеству коров, владельцам которых приобрести в собственность такого чемпиона было бы не по карману. Это великолепно! Вот уже много лет я наблюдаю, как неисчислимые тысячи породистых телок и бычков заполняют загоны английских ферм, и сердце у меня в груди переполняется ликованием.

Впрочем, все это — отвлеченные рассуждения. Личное же мое приобщение к ИО оказалось кратким и печальным.

На заре этого нововведения ветеринары-практики не сомневались, что будут теперь метаться с фермы на ферму, от коровы к корове, и нам с Зигфридом не терпелось приступить к делу. Мы незамедлительно приобрели искусственную вагину (ИВ) — цилиндр из твердой вулканизированной резины восемнадцати дюймов длиной с прокладкой из латекса. Цилиндр был снабжен краником, чтобы наливать в него теплую воду и создавать естественную температуру коровьего организма. К одному концу ИВ резиновыми кольцами крепился конус из латекса, завершавшийся стеклянным стаканом для приема спермы.

Аппарат этот можно было применять и для ее проверки. Именно так я и получил свое боевое крещение.

Уолли Хартли купил молодого айрширского быка у хозяина большой молочной фермы и пожелал проверить его плодовитость новым способом. Он позвонил мне, и я с восторгом ухватился за возможность испробовать наше последнее приобретение.

На ферме я нагрел воду до температуры крови, налил ее в цилиндр и закрепил на нем конус со стаканом. Ну, все готово. Теперь к делу!

Корова, готовая к случке, уже ждала посреди просторного стойла, открывавшегося прямо во двор, и фермер повел к ней быка.

— Хоть росту он и небольшого, — сказал мистер Хартли, — но ухо с ним надо держать востро. Баловник, одно слово. Еще ни разу коровы не крыл, а уж ему не терпится.

Я оглядел быка. Нет, крупным его действительно не назовешь, но глаза подлые, а рога крутые и острые, как айрширу и положено. Ну да процедура из самых простых. Правда, вживе мне ее наблюдать не довелось, но я пролистал руководство и никаких осложнений не предвидел.

Просто надо выждать, пока бык начнет садку, и тогда направить эрегированный половой член в ИВ. После чего, согласно руководству, наивный бык выбросит сперму в стакан. Сущий пустяк, как меня уверяли очень многие.

Я вошел внутрь и скомандовал:

— Впустите его, Уолли!

Бык рысцой вбежал в стойло, и корова, привязанная за морду к кольцу в стене, спокойно позволила себя обнюхать. Быку она, видно, понравилась — во всяком случае, он скоро занял позицию позади нее, исполненный приятного нетерпения.

Наступила решающая секунда. Встаньте справа от быка, рекомендовало руководство, а все остальное — проще простого.

С поразительной быстротой молодой бык вскинул передние ноги на корову и напрягся. С требуемой молниеносностью я ухватил появившийся из препуция половой член и уже собрался направить его в ИВ, как бык стремительно встал на все четыре ноги и оскорбленно повернулся ко мне. Он смерил меня возмущенным взглядом, словно не веря собственным глазам, и в его выражении нельзя было обнаружить ни малейшего намека на благодушие. Затем он словно бы вспомнил про свои неотложные обязанности и вновь пленился коровой.

Его передние ноги взлетели ей на спину, я ухватил, хотел направить, и вновь, прервав свое занятие, он с грохотом опустил передние копыта на пол. На этот раз к оскорбленному достоинству в его глазах добавилась ярость. Он фыркнул, наклонил в мою сторону острые пики рогов, проволок передней ногой пучок соломы по полу и пригвоздил меня к месту долгим оценивающим взглядом, недвусмысленно предупреждавшим: «Только попробуй еще раз, приятель, и ты свое получишь!».

В моем мозгу успели запечатлеться все мельчайшие детали этой живой картины: терпеливо стоящая корова, разметанная соломенная подстилка и над нижней половиной двери — лицо фермера, с интересом ожидающего продолжения.

Сам я такого нетерпения не испытывал. Что-то мешало мне дышать нормально, а язык никак не желал отлипнуть от нёба.

Наконец бык, в последний раз предостерегающе воззрившись на меня, вернулся к первоначальной идее и вновь взгромоздился на корову. Я сглотнул, торопливо нагнулся и, едва тонкий красный орган появился из препуция, стиснул его и попытался нахлобучить на него ИВ.

На сей раз бык не стал тратить времени зря: спорхнув с коровы, он наклонил голову и ринулся на меня.

Вот тут и обнаружилась вся мера моей глупости: от большого ума я встал так, что он находился между мной и дверью. За спиной у меня был темный глухой угол стойла. Я оказался в ловушке!

К счастью, на правой руке у меня болталась ИВ, и я умудрился ударить атакующего быка снизу вверх по морде. Обрушь я ИВ ему на лоб, он ничего бы не заметил, и один зловещий рог — если не оба — прозондировал бы мои внутренности. Однако чувствительное соприкосновение его носа с твердым резиновым цилиндром вынудило быка затормозить, а пока он моргал, соображая, как начать новую атаку, я в паническом исступлении принялся молотить его моим единственным оружием.

С тех пор меня не раз интриговал абстрактный вопрос: уникален ли я или еще какому-нибудь ветеринару довелось-таки отбиваться от разъяренного быка подобным способом? Но в любом случае ИВ не слишком приспособлена для целей обороны, и вскоре она начала рассыпаться на составные части. Сначала мимо уха потрясенного фермера просвистел стеклянный стакан, затем конус задел по касательной бок коровы, которая уже безмятежно жевала жвачку, не обращая ни малейшего внимания на разыгравшуюся рядом с ней трагедию.

Удары я перемежал выпадами, достойными чемпиона по фехтованию, но выбраться из угла мне никак не удавалось. Однако оставшийся в моих руках жалкий цилиндр, хотя и не мог причинить быку значительной боли, тем не менее вызвал у него большое недоумение. Да, он поматывал головой и наставлял на меня рога, но словно бы не собирался немедленно повторить стремительную атаку, удовлетворившись пока тем, что зажал меня в тесном пространстве.