Александр Санин - Пойми друга. Справочник по поведению собак

Возникает вопрос: можно ли на основе стайных отношений моделировать нужное человеку поведение? Оказывается, можно. Во всяком случае, такие опыты проводились.

У всех псовых имеется механизм отсроченного обучения. Дикие псовые, которых истребляют в течение многих поколений с помощью ядовитых приманок, умеют связывать неприятные ощущения, возникшие после поедания отравленного корма, с запахом яда.

То есть отравившиеся, но выжившие звери или видевшие, как погибают их сородичи, никогда больше не берут приманку с данным запахом.

В США проводились успешные эксперименты по отучению нападения койотов на овец. Хищникам подбрасывались туши овец, начинённые хлористым литием — несмертельным веществом, вызывающим сильную рвоту. В результате целые семьи койотов переставали считать овец съедобными.

Волк — необходимое звено дикой природы. Основная причина вреда, причиняемая волком, — наличие легкодоступных домашних животных, которых выпасают в местах обитания волков без надзора или содержат в давно не ремонтируемых, поломанных хозяйственных пристройках. Привыкнув подбирать брошенную в поле или лесу падаль или разрывать кое-как сделанные скотомогильники, хищные звери начинают нападать на живой скот.

Уничтожать следует только те стаи, которые живут за счёт домашних животных.

При сокращении численности волков в антропогенных ландшафтах в первую очередь необходимо отстреливать прибылых и переярков и ни в коем случае не матёрых зверей.

Так что делать с волком? Уничтожать или нет? А если уничтожать, то как?

В некоторых местах, где волков легко выбивали, они замещались более пластичными по поведению волчье-собачьими гибридами. (Когда мы говорим о неудобстве использования волчье-собачьих гибридов в народном хозяйстве, мы имеем в виду более плохую обучаемость полезным человеку навыкам за счёт более слабой нервной системы и другим факторам, а не о пластичности их поведения в естественной среде.) Иногда экологическую нишу волков занимают просто одичавшие собаки.

Сообщества одичавших, беспризорных собак во многом схожи с волчьими стаями, однако имеются и различия. Обычно такая стая образуется вокруг суки-основательницы и её разновозрастного потомства, имеющего зачастую уже собственных щенков. Группа занимает свою собственную территорию, в пределах которой перемещается. Собачьи сообщества диффузны (новые члены стаи свободно приходят и уходят), в них менее ярко выражены ранговые отношения. Суки, как правило, полигамны, а кобели, как и щенки прошлого помёта, не принимают участия в выращивании потомства. Не все, а только отдельные суки «усыновляют» чужих щенков.

Древний страх перед хищниками, непроизвольно выплывая из подсознания, во все времена мешал человеку оценить важную роль волка в природе. В тех местах, где природные хищники были истреблены, дичи не становилось больше. Человек столкнулся с этим фактом на собственном опыте. Например, в Скандинавии были уничтожены ястребы-тетеревятники. И куропатки, ради которых это было проделано, сначала резко размножились, а потом, наоборот, сократили свою численность. Пришлось завозить новых ястребов из соседних стран и выпускать их на волю! То же самое произошло с северными оленями на Таймыре: после уничтожения практически всех волков с вертолётов среди оленей вспыхнули эпизоотии (т. е. эпидемии среди животных): копытка, бруцеллёз, поражения внутренними паразитами, — в результате чего значительная часть оленей погибла. Правда, новых волков не завозили — они сами пришли на полуостров из соседней тундры, заняв освободившиеся места. Гибель оленей от болезней уменьшилась. Негативные последствия уничтожения волков люди испытали и в Северной Америке, и в Европе. В Татрах, куда случайно забрела пара волков, одно оленье стадо заметно выправилось по сравнению с другими стадами. На острове Айл-Ройял (США) улучшилось состояние лосей и обеспеченность их кормом после появления там волков. В Европе чудом уцелевшие волки были взяты под государственную охрану, а в Англии их сначала истребили, а потом завезли вновь.

Человек, который берётся регулировать естественную численность животных, очень часто не справляется со своей задачей. Ведь у него и у природного хищника совершенно разные критерии. Охотники-спортсмены гонятся за престижными трофеями — самыми крупными, самыми красивыми животными, являющимися одновременно и хорошими производителями, обедняя тем самым генофонд популяции. Об этом можно было бы догадаться ещё в XIX в.: во многих лесах Европы охота на самок и молодняк благородного оленя была запрещена, а разрешалось охотиться только на могучих самцов-рогачей. В результате оленьи стада стали мельчать и вырождаться. Для хищников главное — быстрее и желательно с меньшей затратой сил поймать свою жертву, чтобы насытиться. Именно поэтому они и охотятся на тех, кто слабее — больных или молодняк, ещё не вступивший в размножение.

Итак, именно разнообразие поведения волка дало человеку такое множество рабочих качеств собачьих пород — от борзых, самостоятельно догоняющих и ловящих зайцев, до собак, не способных поймать и мыши и признающих лишь одного хозяина. Как же в результате искусственного отбора образовались такие поведенческие различия?

Кинологи полагают, что все дело в продлении и закреплении особенностей поведения волков в разные возрастные периоды. С генетической точки зрения такое вполне возможно: ведь и внешние признаки некоторых пород — висячие уши, укороченные лицевые кости — являются признаками инфантилизма, т.е. детского возраста. Были одомашнены прежде всего волки синантропных популяций, т.е. те, которые тяготели изначально к человеческим поселениям и относились к человеку спокойнее, с меньшим страхом. А это повлекло за собой изменение соотношения серотонино-адреналинового комплекса. Такие изменения в биохимии оказались столь важны, что повлияли и на внешний облик животных. И не только у волков. Например, одомашнивание лис на зверофермах и отбор животных, самых «добрых» к человеку, привели к появлению пятнистых лис с висячими ушами! Одомашнивание повлияло и на биологию вида: лисы стали размножаться круглый год, а не в определённый период.

Отбор на инфантилизм (в поведении это дружелюбие к человеку, а во внешности — высокий лоб, висячие уши, крупные круглые глаза) оказался возможен, скорее всего, благодаря ранней остановке действия генов, ответственных за формирование тех или иных возрастных поведенческих комплексов. Значит, эти поведенческие комплексы у волков носили наследственный характер. А поведение взрослых собак тех или иных пород как бы копировало их.

Матёрые, переярки и прибылые волки ведут себя совершенно по-разному. Во время охоты, как уже говорилось, матёрые чаще всего поджидают в засаде, а переярки выступают в роли загонщиков. Если они и охотятся самостоятельно, то на мелкую добычу. Прибылые выражают любовь и подчинение взрослым, а также проявляют яркую исследовательскую реакцию. Гончие или борзые — вечные молодые — гонят зверя на охотника, хотя поймать зайца или лису борзые могут самостоятельно. При этом гончие работают нижним чутьём, идут по следу и заливисто лают. То есть искусственным отбором закреплена совершенно специфическая особенность животных: большинство борзых полагается не на чутьё, а на зрение — они должны видеть предмет преследования. А для того чтобы взять, например, волка, русскопсовым борзым была необходима ещё и злоба к зверю. Недаром среди них выщеплялись злобные особи, которыми, по преданиям, помещики травили беглых крепостных.

На средневековых гравюрах можно найти изображения собак, по фенотипу напоминавших и гончих, и легавых, — их останавливала перед птицей прикреплённая к ошейнику палка. Выходит, знаменитую стойку легавых сначала вырабатывали как навык. Однако селекционный отбор шёл в сторону тех собак, которые долго крались к птице и замирали перед ней — лёжа или стоя. Сначала охотники набрасывали сеть и на птиц, и на собак, а уж потом развилась подружейная охота. Такое замирание перед добычей — только очень кратковременное — характерно для молодняка диких хищников и для животных, охотящихся в одиночку. После замирания в природе следует стремительный бросок…

Собака — это единственное домашнее животное, у которого специально сохраняли и закрепляли отбором агрессию по отношению к человеку и родственникам — другим псовым, как диким, так и домашним. Люди нуждались в верном стороже, охраннике и даже помощнике в бою, о чем сообщалось в древних летописях. В I в. до нашей эры кельты нападали на римских завоевателей вместе со своими собаками. От стрел и ударов меча собак защищали панцири и металлические ошейники. С помощью собак кельтам удалось одержать несколько побед, но скоро римляне переняли их опыт. Римские боевые собаки — аланы — охраняли Капитолий, а также шли впереди армии. В XV в. в битве при Мутене войско бургундского герцога Карла Смелого сошлось с объединёнными войсками Швейцарской Конфедерации. Обе армии пустили впереди себя специально обученных боевых собак. Жесточайшая собачья драка закончилась победой швейцарской стороны. В сущности, такое поведение могло развиться из территориально-ранговых отношений, характерных для матёрых зверей: иногда встреча двух стай на пограничной территории может закончиться дракой, и пришельцы будут вытеснены как можно дальше. Однако человек внёс свои коррективы. В природе хорошо защищённому дикому виду, обладающему мощным оружием в виде клыков, невыгодно истребление своих представителей, поэтому и существуют позы угрозы и подчинения. Сам человек — существо биологически довольно слабое (у него нет ни острых клыков, ни когтей, ни панциря) — пошёл по совершенно новому пути — обретению разума, поэтому эволюционно человек — существо очень молодое, и, значит, все животные — это наши не меньшие, а старшие братья. За миллионы лет эволюции человек не успел выработать таких действенных биологических механизмов угашения агрессии, как у других животных, хотя поза подчинения у него тоже есть: вспомним поговорку «лежачего не бьют». И, сохранив агрессию у собаки, своего верного друга, человек, как мог, постарался уменьшить проявление поведенческих механизмов, блокирующих агрессию.