В. Гитин - История любви

Каким образом знаменитая порода русской псовой борзой была спасена от полного вырождения.

Предназначение этих собак состоит в том, что они должны, выследив зверя, гнать его на охотников или на борзых, которые будут завершать дело, начатое гончими.

В старину феодалы выезжали на охоту многочисленными конными группами, впереди которых с заливистым лаем бежали стаи гончих. Эти стаи, в зависимости от материальных возможностей устроителей охоты, были довольно внушительными, до полутора тысяч собак.

В наши дни можно только представлять себе все великолепие подобного зрелища: кавалькада живописно одетых охотников, псари, егеря, тысячи гончих и борзых собак… Протяжные звуки охотничьих рогов, топот копыт и многоголосый хор преследователей, взявших след зверя.

Рулады, выводимые гончими собаками, в свое время были предметом специальных исследований.

Некоторые меломаны принимали участие в охоте, движимые единственной целью — послушать непередаваемую гармонию сотен собачьих голосов самого разнообразного тембра и высоты звучания.

Издаваемый в конце XIX — начале XX века в России «Ежегодник общества любителей породистых собак» часто публиковал на своих страницах статьи, посвященные уникальным способностям гончих держать след именно того зверя, который был избран объектом гона, безошибочно чуя его среди невообразимого хаоса звериных следов, а также многообразием голосовых сигналов давать охотникам точную информацию обо всех ситуациях, возникающих во время гона.

Полифоническое звучание стаи гончих сравнивали со слаженным хором человеческих голосов. Заливистое пение гончих придавало охоте особую, неповторимую прелесть.

Поиск истоков происхождения этих собак непременно приведет в Древнюю Турцию, где с незапамятных времен была известна гладкошерстная собака средних размеров, с длинными висячими ушами и весьма экзотическим окрасом: на чисто белом фоне густо разбросаны черные или темнокоричневые пятна.

В наше время эта порода носит название «далматин».

У себя на родине, в Турции, далматины использовались в сугубо утилитарном плане: они были воинами и сторожами.

В Западную Европу эти собаки попали вместе с турецкими завоевателями во времена средневековья. Здесь они сразу же обрели статус престижного знака отличия высшей знати.

Изображения далматина встречаются также на гербах и штандартах английских рыцарей.

Далматин — сильная собака, способная развивать большую скорость бега — принимал участие в рыцарских и королевских охотах на крупного зверя, но главным его предназначением в те времена были украшением своей персоной интерьеров феодальных замков.

Впоследствии это почетное предназначение едва не сыграло роковую роль в судьбе этой породы.

Эпоха Гражданской войны в Англии (1645—1649) отразилась в истории собачьего мира гонениями на далматинов, которые считались символами феодальной власти. Эти собаки весьма серьезно пострадали от репрессий со стороны кровожадных толп, грабивших имения аристократов. Есть, правда, еще одна причина этих репрессий — религиозная. Далматин считался в Англии итальянской собакой, следовательно, представителем католицизма, а протестанты, которые в ту пору заняли на Британских островах главенствующее положение, а в особенности их наиболее радикальное крыло — пуритане — относились с крайней нетерпимостью ко всему, что хоть как-то символизировало католическую религию. Так что предположительно итальянское происхождение далматина сыграло в судьбе этой породы весьма отрицательную роль.

Однако, когда в 1660 году в Англии произошла реставрация дома Стюартов и на престол взошел сын казненного короля — Карл II, далматины были полностью реабилитированы и получили самое широкое распространение как в Англии, так и на материке, сохранив свое предназначение быть престижной аристократической породой.

Далматина называли «каретной собакой», так как он служил эскортом для роскошных экипажей с золочеными гербами на дверцах, не уступая в скорости самым быстроногим рысакам.

В настоящее время далматин выполняет и комнатно-декоративные функции и служебные, как полицейская ищейка.

А и средние века вислоухие потомки далматина, смешавшись с собаками других пород, стали родоначальниками гончих.

Они быстро и решительно потеснили борзых, считавшихся непревзойденными охотниками, и заняли почетное место на королевских и рыцарских охотничьих празднествах.

Hо этим их функции не ограничивались.

Гончие наравне с борзыми принимали участие и в крестовых походах, и в пышных торжествах феодалов, включая даже церемонии коронации Монархов, о чем свидетельствуют старинные гравюры.

Несмотря на растущую популярность, гончие собаки, однако, не имели четких стандартов, как другие признанные породы.

Hо ввиду того, что они стали престижными и, следовательно, дорогими собаками, разведение их стало весьма доходным промыслом. Учитывая пожелания тех или иных заказчиков, проводилась направленная селекция, в результате которой возникали новые и новые разновидности гончих.

Одна из них, называемая «сан-губер», стала корнем, от которого произошла целая поросль европейских гончих.

Сан-губеры получили свое название от святого Губерта, считавшегося покровителем всех охотников. В память об имени святого французский король Людовик IX построил в Арденнском лесу монастырь, послушники которого стали разводить гончих собак, получивших имя Губерта — покровителя этого монастыря.

В монастыре Святого Губерта впоследствии возникла легенда, дающая своеобразное толкование факту появления монастыря именно в Арденнском лесу.

Согласно этой легенде, молодой и беззаботный рыцарь по имени Франциск Губерт, страстный охотник, как-то поскакал на своем вороном коне в чащу Арденнского леса, где по словам егерей, появился олень редкой красоты и силы.

Вскоре рыцарь услышал восторженный лай своих собак, из чего он сделал вывод, что гончие взяли след.

Рыцарь пришпорил коня.

Радостный лай гончих однако сменился ревом досады, перешедшим в жалобный вой. Затем воцарилась тишина.

Видимо, собаки потеряли след.

Рыцарь придержал своего вороного, напряженно вслушиваясь в тишину дремучего леса.

Гончие снова залились торжествующим лаем, но уже совсем в другой стороне. Уходя от погони, олень менял направление своего отчаянного бега, запутывая следы.

Лай гончих приближался к полянке, где сгорающий от нетерпения Франциск Губерт уже опустил копье, готовя его для смертоносного удара.

Все ближе и ближе голоса гончих. Вот уже слышится треск сучьев под мощными копытами преследуемого собаками оленя. Вот он вылетел из чащи на полянку, величественный красавец с огромными ветвистыми рогами, достойными украсить собой самую прославленную коллекцию охотничьих трофеев…

Губерт дал шпоры коню и помчался навстречу оленю, целясь копьем в его вздымающуюся грудь.

И вдруг конь замер, как вкопанный, отчего рыцарь едва не вылетел из седла.

Над вершинами вековых деревьев среди ясного неба грянул гром.

Пораженный Губерт увидел между рогами оленя сверкаю- щее распятие и услышал спокойный и громкий голос: «Зачем ты преследуешь меня, Губерт? Hеужели низкая страсть к кровопролитию дороже тебе вечного спасения души?

Дрогнуло боевое копье в руке рыцаря. Потрясенный, растерянный, он подозвал собак, развернул коня и, опустив голову, направился восвояси.

Hа той поляне, где произошло столь знаменательное событие, Губерт построил монастырь и всю оставшуюся жизнь посвятил служению Господу.

Так или иначе, но монахи монастыря святого Губерта неустанно трудились над созданием новой породы гончих, и их труды получили заслуженное признание как в Европе, так и за ее пределами.

Попав на Британские острова, сан-губеры, смешавшись с нормандскими гончими, дали жизнь знаменитой английской породе, называемой бладхаундами, что означает «поиск по крови».

Эти огромные и свирепые псы зарекомендовали себя как непревзойденные следопыты, от которых не мог скрыться ни зверь, ни человек. Они уверенно и быстро отыскивали и похищенный скот, и похитителей этого скота, и браконьеров, и прочих преступников.

Феноменальное чутье бладхаундов пользовалось в старой Англии настолько высоким авторитетом, что на основании его был издан так называемый «Закон горячего следа», который действовал примерно в таком духе…

Глубокая ночь. Тихая улочка в центральной части Лондона. Дом вполне добропорядочного коммерсанта. Хозяин и его домочадцы крепко спят. Внезапно раздается громкий стук в парадную дверь. Стук повторяется. Теперь уже стучат не кулаком, а, видимо, прикладом мушкета.