Борис Рябинин - Дружище Котька

ДРУЖИЩЕ КОТЬКА

КАК КОТЬКА ПОСЕЛИЛСЯ У НАС

Котьку никто не приглашал к нам жить — он сам явился. Не мы выбирали его — он выбрал нас.

Однажды наш дворовый пёс Томка загнал чужую кошку на столб под сарай. Томку вскоре привязали на цепь, но кошка продолжала сидеть на столбе, хмуро поглядывая вниз.

Прошёл день — всё сидит. Что с ней? Боится или не может спуститься? Мы поочерёдно ходили и смотрели на кошку, звали — не спускается. Кончилось тем, что к столбу приставили лестницу, мама держала лестницу внизу, я полез вверх и снял горемыку. Так состоялось знакомство с Котькой.

Это был крупный белый кот с тигровыми пятнами на спине и боках, с длинным гибким хвостом и большими колючими усами. На концах ушей у него торчали пушистые кисточки, как у рыси. Да и повадками он напоминал дикого зверя.

Вначале он всех сторонился, пугался лёгкого шума и забивался под стол или кровать. Каждый день для него ставили на кухне плошку козьего молока, клали кусочек мяса. Кот торопливо лакал молоко, а мясо уносил куда-нибудь в укромный уголок и там съедал, угрожающе урча. Судя по всему, у него не было хозяев, а если и были, он не дорожил ими. Прежняя его жизнь, видимо, была не слишком сладкой.

Раз, когда его захотели погладить, он зашипел, прижал уши и немедленно пустил в ход когти. После этого его оставили в покое. Пусть привыкает!

Время шло, и кот начал меняться.

Первый признак перемены — стал усердно мыться. День ото дня кот становился чище и красивее. Шерсть стала блестящей и пышной, хвост распушился, морда округлилась. И весь он раздался, стал сытый, довольный…

Теперь он разрешал себя гладить. И даже сам часто тёрся о ноги, выгибал спину и громко мурлыкал. Ласкаясь, вспрыгнет на колени и поёт, поёт…

Но насколько он был ласков со своими, настолько же неприветлив и сварлив с чужими. Даже прикоснуться к себе не позволял. Мгновенно разъярится, зашипит, оскалит зубы, как собачонка… Берегись! Все наши знакомые носили следы его когтей.

Его считали нелюдимым, а мне, признаться, нравилась такая черта: значит, коту не всё равно, кому дарить своё внимание!

КОТЬКА — ОЗОРНИК

Чем дальше, тем кот делался всё озорней.

Целыми днями он носился по дому. Кто бы мог подумать, когда он с мрачным видом сидел на столбе, враждебно поглядывая вниз, что он окажется таким игривым.

Любимым развлечением кота было забираться под половики, собрав их в кучу со всего пола. Это значило — Котька сидит в засаде. Оттуда он ловил лапкой за ноги всех проходящих, а иногда, случалось, там же и засыпал.

У моей бабушки было много примет, связанных с животными. Если кот, заваливаясь спать, свертывался в клубок и закрывал лапкой нос, бабушка говорила, что это к стуже. И точно: обычно Котька спал в такой позе, когда на дворе холодно.

Зимой излюбленным местом его был валик дивана, стоявшего около голландской печи. Валик был скользкий, обтянутый клеёнкой. Разоспавшись, иногда кот скатывался с него и шлёпался на пол. Это приводило кота в страшный конфуз. Тотчас же вскочит и ошарашенно озирается по сторонам, словно недоумевая, как это могло с ним случиться, заметили другие или нет?!

Кот никогда не падал на спину. Откуда бы ни сваливался, всегда успевал перевернуться в воздухе и упасть на лапы — такова повадка всех кошек. В этом им помогает хвост. Хвостом, как рулём, они управляют телом; поэтому, даже упав с большой высоты, кошки редко расшибаются. И потому они не боятся высоты.

КОТЬКА-ОХОТНИК

Очень скоро у Котьки пробудился охотничий азарт, и кот частенько не ночевал дома.

Началось с того, что он принялся охотиться за мышами у нас дома. И скоро навёл порядок в чулане.

Отныне оставляй на полках что хочешь: орехи, крупу — ничего никуда не денется.

С весны Котькин охотничий талант развернулся во всём блеске. Переловив и распугав всех мышей в чулане, он перенёс арену действия за стены дома — принялся за ловлю птичек в саду. Но тут коту не повезло. Когда он принёс первую пойманную птичку домой, ему крепко попало от моей матери: не лови птичек! Больше он с птичками дома не показывался.

Однажды Котька исчез. Его не было два дня. А когда он вернулся, все всплеснули руками: ну, хорош! Весь в паутине, в пыли. Но настроение у кота было отличное. Он лукаво жмурился, лениво бродил по квартире, затем забрался в уголок дивана и проспал без малого сутки.

Через несколько дней стало известно, что он сидел у соседей в амбаре — караулил крыс. Поспе этого он стал частым гостем в соседних амбарах и чуланах.

Скоро о Котькиных похождениях узнали все, охотничий талант сделал Котьку желанным гостем, и его никто не обижал.

Котька сделался знаменитостью!

НОЧНАЯ СЕРЕНАДА

Летом мы не поехали в деревню — надо было заканчивать ремонт дома. И вот, как только установилась сухая тёплая погода, маляры приступили к делу. Из дома вынесли все вещи, лишь на верхнем этаже оставалось пианино, закрытое чехлом. Обычная жизнь шла лишь на кухне — до неё ещё не дошёл черёд.

Мы спали — кто на сеновале, кто в саду под деревом, а дедушка с бабушкой — в амбаре.

Моё место было на жёстком тюфяке под навесом. Родители считали, что не гоже парню нежиться на мягких перинах, и я сохранил эту привычку — спать на жёстком — на всю жизнь.

Среди ночи я проснулся. Кто-то словно толкнул меня. Ночь была тихая. Лишь издали доносилось бреханье собак да стрекот кузнечиков.

Я уже начал вновь засыпать, как вдруг…

Меня словно подбросило пружиной. Кто-то играл на пианино. Очевидно, этот звук и заставил меня пробудиться! Ещё и ещё… Кто-то медленно перебирал клавиши. Среди ночи! В пустом доме! Кто это мог быть?!

Стихло. Может, почудилось? Нет, опять…

Представьте: ночь-полночь, все люди спят, спит город, а тут в темноте кто-то музицирует на вашем пианино… Я думаю, и у нетрусливого побегут по телу мурашки!

Около меня возникла фигура в белом. При том состоянии, которое было тогда у меня, я легко мог принять её за привидение. Хорошо, что мама заговорила, это враз вернуло меня в мир реальности и придало храбрости.

— Ты слышишь? — вполголоса сказала мама. — Кто там?

Конечно, самое лучшее, если бы сейчас вместе с нами оказался папа, но папы не было дома. Он был в деревне, на полевых работах по землеустройству.

Мы стояли и напряжённо вслушивались. А таинственный музыкант всё продолжал меланхолически перебирать клавиши. Мелодии я не различал. Да, по-моему, её и не было. Просто кто-то тыкал пальцем: до, ре, опять до, а теперь си или ля…

Что за наваждение!

И вдруг раздался взрыв яростного кошачьего воя. Его сопроводил нестройный аккорд… Коты!!!

— Кошки, — сказала мама. — А кто открыл пианино?

Кто открыл? Да я же не закрыл после того, как занимался днём. Теперь я припомнил это.

Ах, зачем я признался в этом маме! Оно сейчас же сказала:

— Надо сходить закрыть. А то опять начнут играть…

Хотя я и знал, что играли коты, но всё-таки идти в пустой дом одному после такого концерта было жутковато. Пришлось, однако, послушаться и исполнить приказание мамы.

Но едва я приблизился к крыльцу и поставил ногу на ступеньку, опять раздался взрыв дикого кошачьего крика, с воем и визгом с лестницы кубарем скатилось несколько кошек и скрылись в темноте ночи. Последним мчался Котька. Он гнал чужаков. Подозреваю, что это он и разгуливал по пианино, пока чужие коты не помешали ему.

С той ночи я всегда закрываю пианино.

КОТЬКА ЗАТОСКОВАЛ

На следующее лето мы опять всей семьёй уехали в село Степаново, где папина землеустроительная партия уже не первый сезон производила большие работы. Дома остались бабушка и дедушка.

Спустя недели две или три мама наведалась в город. Взяла и меня с собой. Дома нас встретила встревоженная бабушка.

— Васька-то… — бабушка упорно отказывалась признавать Котькино имя и называла кота Васькой, как кличут всех деревенских котов. — Васька-то без вас совсем от рук отбился. Ничего не ест, дома не живёт, худющий стал — все кости наружу! Третьева дня ушёл, так и не бывал. Жив, не жив — не знаю…

Бабушка рассказала, что ночью после нашего отъезда кот долго ходил по опустевшей квартире и печально мяукал, словно кого-то звал. Утром он отказался от молока и ушёл на сеновал. К вечеру пришёл, помяукал в пустых комнатах и опять ушёл. Все эти недели он обитал вне дома и, хотя наведывался каждое утро, пищу не принимал, молоко не лакал, на руки не шёл, а последние три дня не показывался совсем.

— Заболел, что ли? — недоумевала бабушка.

Я кинулся искать Котьку. После долгих поисков, весь вывозившись в пыли, расцарапав руки в кровь и порвав гвоздём рубашку, я, наконец, нашёл кота на карнизе под кровлей сеновала. Да и это мне удалось лишь благодаря помощи Томки. Верный пёс повсюду ходил за мной и тоже искал, время от времени поднимая голову и втягивая ноздрями воздух. Понимал ли он, что я ищу Котьку, я не знаю, но думаю, что понимал: ведь я звал громко: «Котька! Котька!» Томка задержался около дверей сеновала, и это навело меня на след.