Виктор Кожайкин - Охота на зайца

В. А. Кожайкин, Г. А. Салмова, Л. В. Сериков

Охота на зайца

ВВЕДЕНИЕ

ОХОТА

Пора! Оранжево и резкоВ лучах потрескивает лес,Стеклянный выстрел в перелеске,Собачий лай наперерез.В ружейных яростных повторахТрубит охотничий рожок.В морозном воздухе, как порох,Пересыпается снежок.Узнай, чей выстрел был прицельней?Рычат собаки, озверев.Сухая тень зари вечернейВолной отходит от дерев.Пора! В сторожку, к жаркой печке,Трофей единственный храня,Погреться, вспомнить про осечки,Почистить ружья у огня.

В. Дронников

Прочитав эти строки Виктора Дронникова, обыватель может спросить: «Почему трофей один? Весь день охотились, и только один трофей? И чему радуются эти горе-охотники? И вообще, что ж это за зверь такой, что даже один считается знатным трофеем?» Но так может рассуждать только тот, кто ни разу не бывал на охоте, кто не встречал рассвет в поле, не вдыхал морозную свежесть утра, не ощущал охотничьего азарта.

На наш взгляд трофеем этих охотников стал именно заяц. Да, да, именно заяц! И многие охотники, наверное, поймут нас. Сколько километров приходится протопать по полям, читая путанку следов, прежде чем поднимешь косого. И все это по морозцу, а осенний, не говоря уже про зимний, день короток. А потом его нужно еще и взять...

Именно охоте на зайца и посвящена эта книга. В ней вы найдете не только описания способов охоты на зайца. Охотники-собаководы узнают о правильных способах натаски и дрессировки своих любимцев, чтобы охота стала уловистой, а не только способом провести время. Также в ней описан довольно редкий в наше время способ охоты на зайца – охота с пернатыми хищниками. Прочитав эту книгу, вы узнаете, как правильно экипироваться, а советы поваров помогут продлить удовольствие от столь желанного трофея.

ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ

С большой долей вероятности можно сказать, что первобытные люди на зайца не охотились. Общинный строй предполагал необходимость обеспечения пропитанием всех членов племени.

Для этого требовалось добывать максимально крупных животных. У древнего человека не было ни собак, способных догнать зайца, ни оружия, пригодного для его добычи. Не исключено лишь случайное попадание этого зверька в ловчие ямы для более крупной добычи.

С развитием земледелия и скотоводства охота стала второстепенным занятием для большинства людей. Мужчины выходили на охоту, чтобы разнообразить рацион своей семьи, кроме того люди научились плести сети и использовать их для ловли не только рыбы, но и птиц, а также для добычи прочих мелких животных, в том числе и зайцев.

После разделения общества на классы охота на зайцев осталась занятием простолюдинов, а князья развлекались травлей кабанов, оленей и другой крупной дичи. Да и на Востоке с борзыми охотились в основном на мелких копытных, заяц же был добычей второстепенной. В письменных источниках охота на зайцев упоминается в 1270 г. Новгородцы упрекают князя Ярослава в несоблюдении их прав: «А псов держишь много и отнял еси у нас поле заячьи ловцы». Существует не одно толкование этого текста. Согласно одной версии князь травил зайцев на полях новгородцев борзыми (конечно, не русскими псовыми, а восточными). При этом они должны были обладать очень большой резвостью, чтобы успеть поймать зайца на не слишком больших полях. На это возражают, что восточные борзые такими способностями не обладали. Возможно, они и не были восточными: еще во II в. н. э. Флавий Арнан в трактате об охоте упоминал о резвых галльских собаках, способных догнать зайца. Травили их, как позже, на Руси, из-под гончих. А возможно, и среди восточных борзых были породы, работающие накоротке, т. е. берущие зверя на коротком расстоянии.

Не исключено, что подобные собаки были у волжских булгар и именно они были прародителями русской псовой борзой. По другой версии собак, предназначенных для травли крупных зверей, псари водили в поле на проводку, и те распугивали зайцев, которых ловили тенетами сами новгородцы, но это предположение менее вероятно. В пользу же первой версии говорит следующий отрывок из Новгородских летописных сборников: «В лето 6788 месяца октября в 29 день... И начали звать князя Данила в поле ездить ради утешения, смотреть зверского уловления зайцев».

Существует лишь два зверя, способных «уловлять» зайца (борзая собака и гепард), хотя с последним все же больше охотились на газелей, но и на Русь они иногда попадали из Византии.

В то время элитарной была охота с ловчими птицами – соколиная охота. Охотились на уток, цапель и других птиц. При княжеских дворах обреталось немало выходцев с Востока и из Средней Азии, а там традиционна охота с ловчими птицами на зайцев. Нет сомнения, что и у русских князей имелись крупные хищные птицы, способные удержать зайца, просто охота на уток более зрелищна и поэтому была более предпочительной.

Об окончательном внедрении псовой охоты на зайцев в аристократическую среду говорится в «Записках о московитских делах». Ф. Герберштейна – австрийского дипломата, побывавшего в Москве в 1517 и 1526 гг. Он пишет: «Длинным рядом стояло около ста человек... Недалеко стояли все другие всадники, наблюдая, чтобы зайцы не пробежали через это место и не ушли бы совсем... Князь первый закричал охотнику, приказывая начинать; не теряя ни минуты, тот скачет во весь опор к другим охотникам, которых большое число; все вскрикивают в один голос и спускают больших меделянских „духовых“ (гончих) собак. Тогда в самом деле очень весело слышать громкий и разнообразный лай собак, а у князя их очень много, и притом отличных. Некоторые из них употребляются только для травли зайцев, – это так называемые курцы, красивые, с пушистыми хвостами и ушами, вообще смелые, но неспособные к долгой гонке... Когда выбегает заяц, спускаются три, четыре, пять или более собак, которые отовсюду бросаются за ним, а когда они схватят его, поднимается крик, большие рукоплескания, как будто пойман большой зверь. Если же зайцы долго не выбегают, тогда обыкновенно князь кличет кого-нибудь, кого увидит между кустарниками с зайцем в мешке, и кричит: „Гуй, гуй!“ Этими словами он дает знать, что зайца надобно выпустить. Таким образом, зайцы выскакивают иногда, как будто сонные, прыгая между собаками. Чья собака затравила больше зайцев, того считают героем дня. По окончании охоты все сошлись и свалили зайцев в одном месте; тогда их стали считать, и насчитано их было до трехсот.».

Необычно сочетание настоящей охоты с заячьими садками (испытаниями или состязаниями собак по подсадному зверю), вошедшее в российский обиход много позднее и ставшее очень популярным во второй половине XIX в. Сама же эта охота проходила в своеобразном княжеском заказнике, где охотиться кому-либо было строжайше запрещено, потому что в этих специальных местах всегда водилось много зверя и в первую очередь, конечно, зайцев.

Из этого отрывка видно, что к началу XVI в. комплектная охота на Руси уже сформировалась и в дальнейшем только совершенствовалась. Временем же рождения русской псовой борзой условно можно считать 1603 г., когда царь Борис Федорович Годунов преподносит персидскому шаху Аббасу двух борзых собак. Надо полагать, к этому времени они уже совершенно не походили на восточных борзых, которых в Персии было и так достаточно. В период Смуты собак в царском ловчем приказе не осталось, и царю Михаилу Федоровичу пришлось послать людей в Ярославль и Кострому с приказом брать собак борзых, гончих и меделянских. Последних использовали для травли крупных зверей.

Алексей Михайлович предпочитал соколиную охоту, но ценил и псовую. При нем она приобрела окончательный регулярный характер, а в конце XVII в. псовых охот в окрестностях Москвы стало так много, что Петру I для защиты полей земледельцев от потрав пришлось издать Указ о запрещении псовой охоты в ближних к Москве местах.

Комплектной охотой распоряжался ловчий, его обязанностями были организация всего процесса и контроль за четким выполнением подчиненными своих обязанностей. Большим человеком был и доезжачий – руководитель и воспитатель стаи гончих.

Опытный доезжачий ценился очень высоко, а приездка (послушание) стаи у него была изумительной. Гончие текли у ног его лошади без смычков, не разбегаясь, он мог оставить их возле стада домашнего скота, и те сидели, не смея нападать на животных до зова, поданного в рог, по которому возвращались на свой двор. К корыту с едой они также не подходили до подачи сигнала. Это тем более удивительно, что по свидетельствам того времени по природе русские гончие отличались угрюмой звероватостью и склонностью к скотничеству (нападению на домашних животных).

Гончих использовали в то время исключительно для выгона зверя из отъемных островов леса посреди полей.

В остров гончие набрасывались по сигналу доезжачего, и выжлятники (обслуга при гончих) следили за тем, чтобы они не выскакивали в поле за зверем, так как там уже ждали охотники с псарями, держащими борзых на сворах. Старшим из псарей был стремянной – человек, водивший барскую свору. По зайцу травил лишь тот борзятник, на кого выскочил зверек, также и по лисице. И лишь на волка пускали при необходимости соседние своры.