Кристина Гросс-Ло - Родители без границ. Секреты воспитания со всего мира
Всё начинается сразу после рождения: мы разговариваем с малышом, улыбаемся ему, ловим его взгляд, произносим названия вещей, показываем развивающие карточки. Мы делаем все, чтобы у нашего крохи было достаточно погремушек и говорящих игрушек, вешаем мобиль над кроваткой и покупаем детские тренажеры. В конце концов не зря же специалисты твердят, что маленького ребенка необходимо все время стимулировать и развлекать. Долгосрочные исследования показали: чем активнее родители откликаются на младенческий лепет, тем раньше малыш начинает говорить и тем богаче и эмоциональнее его речь. Но, хотя никто не сомневается в пользе общения с ребенком, некоторые родители, мягко говоря, могут перестараться. Профессор Дж. Лэнсфорд из Центра семьи и ребенка при Университете Дьюка объясняет, почему гиперопека сбивает детей с толку. «При общении с ребенком важно чутко реагировать на его сигналы, – говорит Лэнсфорд. – Иногда родители стараются изо всех сил, но детей это скорее огорчает, чем радует. Они начинают нервничать, плакать, не желают смотреть на взрослого. Это значит, что родителям пора притормозить».
Но мамы с папами игнорируют сигналы, и проблемы растут.
Пусть сами разберутся
Когда моим детям было три-четыре года, мы жили в Нью-Йорке и часами проводили время на детской площадке рядом с домом. Как и другие родители, я неотрывно следила за сыновьями: обрывала разговор на середине фразы, если видела, что в песочнице назревает конфликт, сажала мальчиков на качели и время от времени подкармливала крекерами.
Сасико, моя подруга из Японии, тоже часто приходила на площадку со своим четырехлетним сыном, но вела себя гораздо спокойнее. Мне казалось, она вообще не обращает на него внимания. Мальчик отнимал игрушки у других детей, толкал их с горки и шумно возмущался, если они слишком долго занимали качели. Сасико вела себя так, будто все это ее не касается, и отношение подруги возмущало меня куда больше, чем поведение ребенка. Мне казалось, она недобросовестно относится к своим обязанностям – ведь хорошие родители должны следить за ребенком и контролировать его поведение.
Вскоре к нам в гости приехала еще одна моя подруга – Айко. Ее сын Йоси решил научить Бенджамина драться на мечах. Бен в свои четыре года ни разу не держал в руках игрушечное оружие, и мы, признаюсь, очень гордились этим обстоятельством. Сын пришел в полный восторг, когда Йоси достал пару пластмассовых мечей. Мальчики сражались в гостиной, пока мы с Айко пили чай на кухне. Каждый раз, когда крики становились слишком громкими, я вскакивала и бежала проверять, все ли в порядке. В конце концов Айко не выдержала и, накрыв мою руку своей, тихо сказала: «Кристина, пусть дети сами разберутся».
Я, признаться, засомневалась. Конечно, Айко прекрасно воспитала своего сына, он был вежливым, внимательным и хорошо себя вел. Но ее слова противоречили моему материнскому инстинкту. Фактически Айко призывала меня сидеть и ничего не делать, когда здоровью моего ребенка угрожала опасность. Разве можно бросать детей на произвол судьбы – они еще слишком маленькие! Им нужна моя поддержка и защита!
Когда мы переехали в Японию, Бенджамину было пять лет. В Нью-Йорке он ходил в детский сад, и там требовалось, чтобы малыши не баловались и тихо учили буквы и цифры. Каждое утро воспитатели сажали детей в кружок и обсуждали с ними, что такое доброта и сочувствие; попытки буйного поведения тут же пресекались, чтобы малыши могли заниматься в максимально безопасной обстановке. От японского садика мы ожидали того же.
На следующий день после приезда в Токио мы направились в ёсиен – дошкольное учреждение для детей от трех до шести лет. Зайдя во двор, мы буквально опешили, увидев малышей, которые носились туда-сюда, копались в грязи, кричали, прыгали через скакалку, играли в салки и в футбол, строили башни из кубиков и забирались на деревья. У меня возникло ощущение, будто я попала в пчелиный улей. Поначалу мы решили, что детей вывели на прогулку, но позже оказалось, что они проводят на открытом воздухе большую часть дня. Почти пять часов они бегают и играют, в то время как воспитатели практически не вмешиваются. Дети делают что хотят: складывают оригами, лепят куличики, качаются на качелях, охотятся на жуков в кустах, снимают обувь и шлепают босиком по грязи, надоест гулять – заходят в помещение.
Взрослые не делают им замечаний, не вмешиваются в шумные игры, не разнимают дерущихся – а наоборот, предлагают им сложенную газету вместо катаны или винтовки. Я бы не поверила, что такое возможно в стране, известной своим пацифизмом и низким уровнем преступности (убийство с применением огнестрельного оружия в Японии – крайне редкое явление), если бы не наблюдала все это своими глазами. В Америке к подобным играм относятся крайне неодобрительно. Мелани, моя знакомая, получила выговор от воспитательницы, увидевшей ее пятилетнего сына с пластмассовым пистолетом. «Она разговаривала со мной как с безответственной матерью, воспитывающей преступника», – жаловалась Мелани.
В японских дошкольных учреждениях учителя не пытаются подавить любую стычку в зародыше. Напротив, считается, что детский сад – место, где ребенок получает первый опыт полноценного, разностороннего общения и социального взаимодействия. Да, здесь не только играют, но еще и дерутся и, бывает, плачут.
Дело в том, что японские родители не видят в драках ничего страшного, называя их «ритуалом взросления», который помогает ребенку выработать характер. К ним относятся как к прививкам. «Дети растут. Сами подерутся – сами потом помирятся». Услышав это в первый раз, я оторопела. Издеваетесь? Детям ведь надо объяснить, что драться – это плохо!
Но на занятиях с родителями в детском саду нам не раз говорили, что ссоры, драки, плач и последующее примирение – это норма. Так дети налаживают общение со сверстниками. Воспитатели подчеркивали, как важно не вмешиваться в естественные процессы и позволить малышам самим выработать навыки социального взаимодействия. Ведь в агрессивности нет никакой патологии: она свойственна всем маленьким детям и с возрастом проходит сама.
Меня это поразило. Многие западные исследователи тоже не смогли пройти мимо. Лойс Пик в своей книге «Учимся ходить в японскую школу» замечает, что «учителя не воспринимают драки как “преступление” или проявление асоциальности. Для них это скорее признак раздражения незрелой психики от неспособности выразить свои чувства словами». Если они вмешиваются, то только затем, чтобы помочь детям разобраться в случившемся и понять друг друга. Мне казалась дикой сама ситуация, когда малыши лупят друг друга совками, отнимают игрушки и обзываются, а воспитатель молча наблюдает за происходящим. Ведь в Америке постоянно объясняют, как важно не допустить драки. Задача взрослых – спокойно и доходчиво объяснить, почему нельзя обижать других детей или отнимать у них игрушки.
Важно даже не то, как мы отреагируем – заберем малыша с площадки, поговорим с ним или дадим конфету, чтобы поднять уровень сахара в крови, – главное, что мы не останемся в стороне. Американские родители не сидят сложа руки, если их отпрыск плохо себя ведет. Тактика может быть разная, но «невмешательство» вызовет у окружающих однозначное осуждение.
Да, наши методы не всегда работают. Многие родители (в их числе и я) сталкиваются с капризами и непослушанием; порой дети демонстративно игнорируют все попытки призвать их к порядку. Причем попытки эти отнимают немало времени и сил, ведь нам приходиться разговаривать, объяснять, успокаивать и даже торговаться. Но так или иначе мы проявляем участие. Родители неосознанно оказывают друг на друга колоссальное моральное давление, внушая окружающим и в первую очередь себе, что мы обязаны контролировать наших детей.
Но вскоре после переезда в Токио я, к своему немалому смущению, обнаружила, что никто, кроме меня, не следит за песочницей и не вмешивается в детские ссоры. Заметила я и еще кое-что: в то время как другие дети не терялись, если их задирали, мои первым делом поворачивались ко мне. Сыновья даже не пытались оценить, стоит ли мериться силами с обидчиком, настолько они нуждались в моей поддержке.
Вырастут – сами поймут
Пообщавшись с родителями из разных стран, я поняла, что подобное снисходительное отношение к детям характерно не только для Японии. Семья Лоры переехала из Швейцарии в Швецию, когда ее сыну было три года. В Швейцарии она привыкла следить за тем, чтобы в общественных местах ребенок вел себя прилично, хотя зачастую это стоило немалых усилий. И вот они в первый раз пошли погулять в шведский парк; мальчик принялся бегать и кричать, что вполне нормально для его возраста. «Я постоянно шикала на сына, – вспоминает Лора. – А потом посмотрела по сторонам и поняла, что никто не призывает детей к порядку. Мы словно попали в другой мир. Я привыкла, что вне дома – даже в парке и на площадке – ребенок должен вести себя тихо. И вдруг столкнулась с совершенно иным отношением».
