Кэтрин Кроуфорд - Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания

Кэтрин Кроуфорд

Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания

Посвящается моим удивительно французским родителям, Биллу и Дороти Кроуфорд

Яйцо – oeuf… шляпа – chapeau…. Похоже… у этих французов… есть свои слова для всего!

Catherine Crawford

French Twist: An American Mom’s Experiment in Parisian Parenting

Copyright © 2013 by Catherine Crawford Printed by arrangement with Janis A. Dorraud & Associates, Inc.

© Новикова Т.О., перевод на русский язык, 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Глава 1

VOICI LA SITUATION, или Во что мы ввязались

Как мать двух маленьких дочерей, живущая в престижном городском квартале среди благополучных семей, я часто не могла понять, что происходило с родителями из моего окружения. Рискуя показаться предательницей собственного поколения, должна сказать: не знаю, когда и как это произошло, но мне стало ясно, что, хотя мы гораздо старательнее наших предков учили, удовлетворяли и поддерживали наших детей, мы все равно полностью потеряли контроль над ними, а попутно еще и утратили и контроль над собственной жизнью. И это плохо. Насколько плохо? Просто ужасно!

Я живу в Бруклине, в районе Парк-Слоуп. Это настоящий оплот состоятельности. Но то же самое я видела на Манхэттене, в Сан-Франциско, Сиэтле, Лос-Анджелесе и Портленде, штат Орегон. Во всех этих городах я бываю регулярно. Я прекрасно представляю себе, что происходит практически в любом районе, населенном представителями среднего класса, причем не только в городах.

Что позволяет мне так говорить? Вот пара примеров. Готова побиться об заклад, что вы знаете – причем очень хорошо, верно? – родителей, которые живут в страхе перед своими малышами. Я абсолютно уверена, что тридцать с небольшим лет назад моей матери и в голову не пришло бы забирать меня из школы, предварительно запасшись множеством лакомств, чтобы избавить себя от моей истерики. И она не тратила время на размышления о том, что она – не самая лучшая мать в мире.

Но сегодня подобные мысли каждый день приходят в голову всем родителям, которых я знаю. И сама я отношусь к их числу (прости, ма!). Но я готова измениться.

Хотя знакомая поговорка «Детей должно быть видно, но не слышно» может показаться чрезмерно резкой – честно говоря, обычно мне очень нравится слышать своих детей, – боюсь, что новая тенденция видеть, слушать, обдумывать и анализировать поведение наших детей ничуть не лучше. А может быть, и хуже: новые исследования показывают, что дети, которых поощряли делиться с миром каждой своей мыслью и хвалили за это, испытывают серьезные трудности в общении с учителями, начальниками и наставниками, менее склонными к восхищению каждым усилием и шагом.

Я очень люблю своих детей, но порой понятия не имею, что они чувствуют после безобидной ссоры на игровой площадке или что думают, когда я наказываю их за совершенные проступки.

Я прочно усвоила (но пока не до конца) отношение моего отца. В годы моего детства он часто повторял: «Мне нет дела до того, что ты думаешь! Я думаю за всех нас!»

Примерно семь лет назад, когда я была абсолютным новичком в материнстве, я наблюдала за родителями, оказавшимися в таком же положении, в надежде понять секреты воспитания детей в нашу восхитительную, сложную и свободную эпоху. О, вот мать гладит своего сына, который швырнул песок в глаза младенца. Он слишком напряжен? Именно поэтому он так поступил? Надо запомнить: ребенок должен быть расслаблен.

В моем квартале я не раз видела, как родители «обсуждают» поведение с детьми. Я постоянно слышала, как матери уговаривают детей поделиться с ними своими чувствами – например, в ресторанах.

– Почему ты хочешь залезть на стол, Лайам?

– Коко, пожалуйста, объясни мне свое недовольство зеленой фасолью.

Родители считают, что к детям нужно относиться как к взрослым и уважать все их пристрастия и неприятия.

У меня было двенадцать братьев и сестер, и никто в семье не признавал наличия у меня каких-то пристрастий или неприятий. А слово «уважение» в нашем доме подразумевало лишь отношение младших обитателей дома к обитателям более старшим.

Неудивительно, что такое внимание к потребностям ребенка казалось мне очень приятным и важным. В конце концов, дети тоже люди! Часто люди абсолютно невыносимые, но все же люди! На практике же подобный подход оказался весьма и весьма неудобным.

Ни Люси, ни ее муж не обращали никакого внимания на рев в соседней комнате. Люси наклонилась ко мне, положила свою сильную руку на мое плечо и сказала: «Если крови нет, то и вмешиваться не стоит!»

Помню, как моя старшая дочь Уна, которой в тот момент было всего два года, заявила мне, что «мои слова причиняют ей боль». Какое же преступление я совершила? Просто попросила девочку, чтобы она принесла мне свои туфли. Помню, что, к своему ужасу, я подумала: «Я покажу тебе, что такое боль!» К счастью, в тот момент я просто рассмеялась и вышла из комнаты, оставив дочку в состоянии истерики. Но уже тогда у меня зародились сомнения в правильности новых отношений между родителями и детьми. В конце концов, до семи-восьми лет (если вам повезет) дети по природе своей иррациональны.

Мои подозрения реализовались как-то вечером, когда к нам на ужин пришла моя французская подруга Люси со своим мужем и двумя детьми. Дети Дюранов вели себя просто идеально. Они подчинялись родителям, вели себя уважительно. Когда их просили, они замолкали. Им не нужны были длинные объяснения и уговоры, когда речь зашла о том, что пора садиться за стол. Они просто делали то, что им говорили. Если за ужином они чего-то не хотели, то всего лишь не ели это блюдо. Родители не начинали наперебой предлагать им что-то другое. Мне не пришлось искать никаких сырных палочек.

После ужина взрослые остались за столом с бутылкой вина, а дети играли в гостиной. Я только позволила себе капельку расслабиться и откинуться на спинку кресла, как мне тут же пришлось вмешиваться в детскую перебранку. Сладкое спокойствие продлилось недолго.

Моя младшая дочь Дафна захотела моего внимания. И она поступила так, как поступала всегда. Она начала капризничать, кричать и звать меня из гостиной. (В свое время при малейшей провокации Дафна просто падала и начинала колотить кулачками и ногами по земле. Она делала это с такой энергией, что мы прозвали ее маленькой скандалисткой.)

К этому времени я уже около четырех часов наблюдала, как идеально функционирует семейная машина Дюранов, и прониклась их мудростью.

Поэтому вместо того, чтобы поступить так, как я делала это обычно, то есть немедленно отреагировать на громкие призывы дочери, я обратилась за советом к Люси. Должна заметить, что ни Люси, ни ее муж не обращали никакого внимания на рев в соседней комнате. Может быть, дело в вине? Mais non! Ну уж нет!

Люси наклонилась ко мне, положила свою сильную руку на мое плечо и сказала то, что часто твердила ее мать-парижанка: «Если крови нет, то и вмешиваться не стоит!»

Так просто – и так великолепно. Ну конечно же!

Именно так они и поступают. Нет крови – нет суеты! Родительство – это настоящий баскетбольный – или скорее футбольный – матч!

Я не стала подниматься с кресла. Крики в соседней комнате немного усилились. Дафна была в ярости оттого, что я не обращаю на нее внимания. А потом вопли закончились так же неожиданно, как начались. Дафна продолжила играть с другими детьми.

После этого случая я стала пристально наблюдать за моей подругой, чтобы понять, как она управляется со своими детьми.

Какое-то время я думала, что меня просто очаровывают малыши, которые свободно говорят по-французски. Может быть, на своем идеальном французском они твердят матери, чтобы та наелась дерьма и умерла. Но я знала, что это не так. Маленькие Дюраны не закатывали глаза, не хлопали дверьми, не устраивали истерик, не бились о стены, полы и потолки, не кидались едой, ничего не выпрашивали – словом, вели себя идеально. Они не проявляли никакого сопротивления указаниям, поступающим свыше. То есть от мамы и папы.

К сожалению, мой французский был далек от совершенства, и я упускала многое из того кладезя родительской мудрости, который открылся бы мне, если бы я точно поняла, что Люси говорит своим детям. И все же я была убеждена, что она их не уговаривает и не подкупает. Позже я устроила Люси настоящий допрос – допрос вежливый и мягкий, но слегка на взводе из-за хронического материнского недосыпа. И Люси подтвердила мне, что это действительно так.

Вскоре, когда в моем собственном доме разразился очередной скандал, я задумалась: «А как поступила бы Люси Дюран?» Проглотив собственную гордость (и все, что не доели мои дети), я задумалась еще сильнее и начала задавать Люси конкретные вопросы.

Например, когда Дафна разрисовала весь наш довольно длинный коридор мелками (о боже!), мы с мужем не знали, как реагировать. В большинстве книг по воспитанию, которые имелись в нашем доме, строго-настрого запрещалось привлекать внимание к конкретному инциденту. Теория заключалась в том, что, когда родители придают слишком много значения определенному поступку, ребенок это запоминает и начинает повторять недопустимое действие, чтобы привлечь к себе внимание. Мы боялись, что в следующий раз Дафна разрисует всю нашу квартиру!