Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд
Японские солдаты охраняют район Сайгона от непрекращающихся уличных боев, бушующих вдалеке, октябрь 1945 года. В смятении, последовавшем за окончанием войны, британский командир с ограниченными возможностями почувствовал, что у него нет другого выбора, кроме как вооружить бывших врагов, чтобы поддерживать порядок между толпами разгневанных французов и вьетнамцев.
В Сайгоне царил хаос. «Это была не совсем гражданская война, — вспоминал переводчик группы OSS Джордж Уикес, — но на улицах она была очень близка к гражданской войне». Свободно владея французским и вьетнамским языками, Уикес поначалу был в восторге от того, что оказался во Вьетнаме, «когда почти никто из американцев не знал, где он находится». Но вьетнамцы, казалось, были бессильны навести порядок. Снайперы стреляли с крыш. Толпы грабили дома и магазины. Перепуганные французские граждане оставались забаррикадированными в своих домах.
Дьюи пытался разобраться во всем этом. «С самого начала он был на связи со всеми», — вспоминает Уикс. «Не только с французами, но очень скоро он установил связи с различными вьетнамскими группами и разобрался с ними. От них он получал представление о том, в какую сторону может пойти движение за независимость Вьетнама».
Британцы, столкнувшиеся с националистическими движениями в своих собственных азиатских колониях, выступали за скорейшее возвращение французского правления в Индокитае. У генерал-майора Дугласа Грейси, британского командира небольшого контингента гуркхских войск, которому было поручено разоружить японцев и восстановить порядок, было мало времени на разговоры о независимости. Он был груб, нетерпелив и убежден, что европейское господство над азиатскими территориями правильно и неизбежно; он отказывался даже разговаривать с Вьетминем. «Он был склонен восстанавливать французов», — вспоминал Уикес. «Это не входило в его официальную миссию, но он чувствовал, что просто держит оборону, пока французы не смогут взять власть».
Грейси перевооружил восемь тысяч японских солдат и отправил их с приказом разоружить всех вьетнамцев и выселить вьетминьцев из резиденции генерал-губернатора.
Полковник Дьюи попытался организовать переговоры между представителем Вьетминя и старшим представителем Франции в городе. Переговоры ни к чему не привели. Француз настаивал на том, что нельзя обсуждать будущее до тех пор, пока не будет восстановлено французское правление; Вьетминь говорил, что французы должны пообещать независимость, прежде чем начать переговоры. Но усилия Дьюи привели в ярость генерала Грейси. По его словам, вступая в переговоры с Вьетминем, полковник Дьюи стал «вопиющей и подрывной» силой, подрывающей его авторитет. Он объявил американца персоной нон грата.
Дьюи продолжал собирать разведданные, как мог. Когда он понял, что британцы следят за ним, он послал Джорджа Уикеса, переодетого бывшим военнопленным, на улицы после наступления темноты, чтобы тот встретился с представителями различных вьетнамских фракций и затем доложил о случившемся.
По воспоминаниям одного из организаторов, Вьетминь призывал к всеобщей забастовке и массовым демонстрациям в надежде навлечь на себя британские и французские репрессии, которые «приведут к многочисленным жертвам и привлекут внимание всего мира». В ответ генерал Грейси ввел военное положение, а затем освободил и вооружил четырнадцать сотен французских военнопленных. Вместе с толпой разъяренных французских граждан они пронеслись по улицам, избивая дубинками всех вьетнамцев, которые попадались им на пути. Они линчевали вьетминьских чиновников, грабили магазины и поднимали французский флаг над самыми важными зданиями города в знак того, что Франция снова стала хозяином положения.
Дьюи поспешил в британский штаб, чтобы выразить протест. Генерал Грейси отказался его принять и отправил приказ, согласно которому Дьюи должен был покинуть Сайгон, как только будут приняты соответствующие меры.
На рассвете следующего дня вьетнамская толпа с криками «Смерть европейцам» и жаждой мести ворвалась во французский квартал, зарезав около 150 мужчин, женщин и детей и унеся с собой других, которых больше никогда не видели.
Дьюи отправил начальству еще одно донесение: «Кохинчина горит», — написал он. «Французам и британцам здесь конец, и нам [Соединенным Штатам] следует убраться из Юго-Восточной Азии».
Два дня спустя, 26 сентября, Дьюи и его американский коллега покинули виллу, которую ОСС занимало на окраине города, и отправились на джипе в аэропорт Тан Сон Нхут, готовясь вылететь в штаб-квартиру ОСС на Цейлоне.
«По всему городу стояли вьетнамские блокпосты — часть сопротивления французам и англичанам», — вспоминает Уикес. «Один из них находился прямо у дороги, и мы уже много раз проезжали через него без происшествий». Когда Дьюи поехал в аэропорт и обнаружил, что его самолет еще не прилетел, «он решил вернуться на виллу, чтобы пообедать». Когда он начал проезжать через тот же блокпост, пулемет открыл огонь и убил его».
Пулеметчик вьетминьцев, очевидно, принял американского офицера за француза. Первая послевоенная смерть американца во Вьетнаме стала результатом трагического недоразумения — первого из многих, возникших между народом Соединенных Штатов и народом Вьетнама.
Через десять дней после смерти Дьюи в Сайгон начали прибывать свежие французские войска, чтобы сменить британцев. «Мы сражаемся за восстановление величия Франции», — заявил их командующий, генерал Жак-Филипп Леклерк, который возглавил войска Свободной Франции в Париже. Его люди быстро покорили Сайгон, очистили территорию, окольцовывающую город, на двенадцать миль в глубину, а затем, по мере прибытия новых войск, продвигались через дельту Меконга и в Центральное нагорье. Партизаны преследовали их повсюду, они смогли захватить территорию, но не смогли ее удержать. «Если мы уходили, считая регион умиротворенным, — писал один разочарованный солдат, — вьетнамцы наступали нам на пятки». Боевые действия во Вьетнаме будут идти по этой схеме в течение последующих трех десятилетий.
Подполковник А. Питер Дьюи (вверху) и памятник, который когда-то отмечал место, где он был убит, недалеко от сайгонского аэропорта Таншоннят. Тело Дьюи так и не нашли.
ТЯЖЕЛЫЙ УРОК
«Мы, по-видимому, совершенно одиноки», — сказал Хо западному репортеру в Ханое той осенью. Ни одна страна, даже Советский Союз, не желала признавать его правительство. Даже Французская коммунистическая партия, которую он помог основать, отказалась поддержать независимость Индокитая. «Мы должны зависеть только от самих себя».
Чтобы удержать китайских националистов, оккупировавших Тонкин, от вмешательства в его правительство и помешать французским войскам отвоевать регион, он подкупил военачальников золотом и опиумом, официально распустил Индокитайскую коммунистическую партию (хотя она продолжала действовать тайно), предложил соперникам националистов посты в своем кабинете и согласился на выборы в новое Национальное собрание с гарантированными местами для антикоммунистической оппозиции.
Отсрочка длилась недолго. В начале 1946 года китайцы и французы достигли соглашения: французы отказались от довоенных торговых прав в Китае, а китайцы согласились вернуться
