Греческая революция и 300 спартанцев - Алексей Николаевич Кукушкин
Между тем, к Мельницам из Нафплиона подошли четыре небольших кораблика флота острова Псара. Десяток критян, находившихся на борту, примкнули к защитникам. Макрияннис дал приказ уничтожить все лодки на берегу, чтобы защитники и не мыслили об отступлении. Османы предпочли переждать жару, и воевать с комфортом, и начали атаку только в 17:00. Регулярная пехота атаковала с примкнутыми штыками. Три атаки были отбиты, одна за другой. Оборонявшимся помогали топи перед позицией, которые мешали египтянам бросить одновременно все свои силы, а также огонь из малых пушек, что вели псариоты со своих парусников.
Египтяне сумели перейти через ограду и тогда оборонявшиеся стали концентрировать свой огонь на офицерах.
Получив подкрепление в пятьдесят бойцов, под командованием Лиакопулоса, Макрияннис стал подумывать о контратаке и окончательно принял решение атаковать, после того как подошла рота 140 солдат регулярной армии, под командованием Пападопулоса.
Греки атаковали с клинками в руках. В этой атаке Макрияннис получил пулевое ранение в руку. С наступлением темноты, Ибрагим-паша оставил греков победителями на поле боя и ушёл к городу Аргос. Раненного героя Макриянниса подняли на французский фрегат, чтобы перевязать ему рану. Ночью, не встретив никакого сопротивления, Ибрагим-паша вошёл в Аргос. На рассвете 15 июня его кавалерия подошла к Нафплиону. После незначительной стычки у стен города, Ибрагим-паша отступил, сжёг Аргос и пошёл назад, к Триполи. Ибрагим-паша знал и помнил, что случилось до него на этой равнине с Драмали-пашой, и не хотел оказаться в его положении. Бой у Лернейских Мельниц убедил Ибрагима-пашу в том, что легкой победы не будет.
Вернувшись в Триполи, расположенном в центре полуострова, он налётами пытался подавлять очаги восстания, один за другим. С другой стороны, партизанская война вокруг Триполи, под руководством Колокотрониса, принимала всё большие масштабы.
8 июля 1825 года капудан-паша Хосреф послал шлюпки, вооружённые пушками, в лагуну и захватил островок Прокопанисто. 9 июля осаждённые, также вооружили пушками шлюпки, чтобы противостоять флотилии Хосрефа. Флотилии сошлись в бою на следующий день, но без победителей.
23 июля греческий флот, под командованием Миаулиса, Коландруцоса и Сахтуриса прорвал морскую блокаду, установленную Хосрефом, потопил один и захватил второй турецкий корабль и, главное, снабдил осаждённых товарищей продовольствием и боеприпасами.
25 июля вооружённые шлюпки греческого флота уничтожили шлюпки-канонерки Хосрефа в лагуне, которые пытались обстреливать крепость.
29 июля 1825 года, Канарис, командуя брандером, предпринял попытку сжечь египетский флот на его базе в Александрии[246]. Только зоркость офицера французского корабля стоявшего в Александрии спасла египтян от катастрофы. Данный эпизод интересен сам по себе, и я остановлюсь на нем поподробнее. Так как в ходе него, греки не обороняются, а атакуют сами.
Было очевидно, что успехи греческих брандеров в каждом отдельном бою не превышали нескольких сожжённых кораблей, что при огромных числах османского, египетского, тунисского и триполийского флотов не решало проблему кардинально. Своими действиями греческий флот осложнял высадку османских войск на Пелопоннес и Среднюю Грецию и доставку им боеприпасов и снабжения, но не прерывал их полностью, что в будущем имело повторение в действиях германских субмарин во время 1-й и 2-й мировых войн.
Идея сожжения египетского флота на его базе в Александрии, принадлежит либо псариоту Константину Канарису. В ходе встречи на английском фрегате на острове Спеце с адмиралом Гамильтоном[247], он упомянул данную тему. Канарис невзначай „вспомнил“, что до разрушения своего острова псариоты вынашивали идею сожжения османского флота на его базе в Константинополе и весьма осторожно задал вопрос, как в этом случае отреагировал бы британский флот, учитывая то, что подобная операция не обошлась бы без потерь европейских торговых судов. Гамильтон ответил, что „разумеется, мы бы ответили, поскольку подобный шаг нанёс ущерб нашим интересам“. Тогда Канарис задал вопрос, как бы англичане отреагировали, если бы подобная операция была произведена в Александрии. Гамильтон не высказал возражений, добавив, что, поскольку острова Псара более нет, он должен обговорить этот вопрос на Идре с Лазарем Кундуриотисом. Историк Дмитрий Фотиадис пишет, что реакция английского адмирала не должна вызывать удивление, напоминая, что и после наполеоновских войн, противостояние Британии и Французских Бурбонов в Средиземноморье не прекращался. Египет был оплотом Франции в Восточном Средиземноморье, Франция была организатором египетской армии и флота. В том, что касается греческого вопроса, Франция была косвенно соучастницей тактики выжженной, земли совершаемой египетской армией на Пелопоннесе. Отнекиваясь от этого факта, командующий французским флотом в Восточном Средиземноморье писал: „мои принципы и убеждения не позволяют мне поддерживать турок против христиан“, нов Эгейском море я вижу не просто греков, сражающихся против турков, а восставший маленький народ, готовый стать инструментом Британии. Тогда я вспоминаю о старинной политике моей родины, которая заключается в вытеснении Британии из Средиземного моря, где она уже стала чересчур сильной». То есть французы видели в греках всего лишь инструмент британской политики, а не гордых повстанцев, сражающихся за свою независимость.
Историк Фотиадис пишет, что антагонизм этих двух великих держав стал причиной греческого рейда на Александрию с целью уничтожению египетского флота.
Константин Канарис и Эммануил Томбазис, командующий эскадрой предпринявшей рейд на Александрию, на корвете «Фемистокл».
Получив негласное одобрение Гамильтона, канцелярия Идры стала готовиться к операции. В операции предполагалось задействовать только моряков Идры, за исключением Константина Канариса и его экипажа, что учитывая распространённое в Греции местничество и амбиции острова Идры, подчёркивало признание и авторитет «чужого» капитана брандера. Более того, канцелярия Идры выкупила судно псариота Хадзианегелиса, и Канарис приступил к его переоборудованию в брандер. Вскоре, от греческого агента в Египте было получено письмо от 17 июля 1825 года, согласно которому в Александрию прибыла большая эскадра египетского флота в составе 4 фрегатов, 5 корветов, 25 бригов и большого числа транспортов. Кроме кораблей этой эскадры, в Александрии находились ещё 5 фрегатов и 7 бригов. Агент информировал канцелярию острова Идра, что в середине августа египетская эскадра выйдет на Пелопоннес, приняв на борт 10 000 солдат регулярной египетской армии, обученной французскими офицерами. Агент информировал, что «это тот случай» для действий брандеров и, в порыве патриотизма, добавлял «если греки мужи» и «если греки хотят спасти Отечество, то подвиг здесь». По получению доклада агента, даже осторожный и медлительный Кунтуриотис не стал медлить. Командующим экспедиции был назначен Эммануил Томбазис. Эскадру Томбазиса составлял его флагманский корвет «Фемистокл», голет Антониоса Криезиса «Эпаминонтас» и три брандера. Капитанами двух брандеров были идриоты Антонис Вокос и Манолис Бутос, третьим был псариот Канарис, уже имевший огромный опыт использования данного
