Путь на Рейхстаг начинался в окопах Первой мировой - Владимир Робертович Анищенков
Воспоминания о жестоком бое сохранил заместитель начальника штаба 31-й танковой бригады Григорий Пэнежко: «В памяти остались тяжёлые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненный, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление – пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную…»
А. М. Василевский, находившийся тогда в расположении Воронежского фронта, писал: «Мне довелось быть свидетелем этого поистине титанического поединка двух стальных армад (до 1200 танков и САУ), который произошел на южном фасе Курской дуги 12 июля. Сохранился документ, посланный Верховному главнокомандующему: „Согласно Вашим личным указаниям беспрерывно нахожусь в войсках Ротмистрова и Жадова на прохоровском и южном направлениях… По наблюдениям за ходом происходящих боев и по показаниям пленных, делаю вывод, что противник, несмотря на огромные потери, как в людских силах, так и особенно в танках и в авиации, всё же не отказывается от мысли прорваться на Обоянь и далее на Курск, добиваясь этого какой угодно ценой. Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18 и 29 корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате всё поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками. В течение двух дней боёв 29 танковый корпус Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя 60 % и 18 корпус – до 30 % танков… Назавтра угроза прорыва танков противника с юга… продолжает оставаться реальной… Всего против Воронежского фронта продолжают действовать не менее одиннадцати танковых дивизий, систематически пополняемых танками. Опрошенные сегодня пленные показали, что 19 танковая дивизия на сегодня имеет в строю около 70 танков, дивизия „Райх“ до 100 танков, хотя последняя уже дважды пополнялась“».
Не случайно потом маршал Конев скажет, что Курская битва стала «лебединой песней» германских танковых войск, так как понесённые ими огромные потери в танках и в личном составе уже не позволили восстановить их былую боевую мощь.
К исходу 12 июля сражение завершилось. Дальнейшее продвижение соединений 2-го танкового корпуса СС под Прохоровкой остановлено. Продвинувшись на 35 километров, войска Манштейна были вынуждены начать отвод войск с захваченного «плацдарма». В ходе сражения наступил перелом.
Второй этап Курской битвы начался в день прохоровского боя и продлился до 23 августа. Первыми перешли в наступление против орловской группировки врага Брянский и Западный фронты М. М. Попова и В. Д. Соколовского. 15 июля включился в контрнаступление Центральный фронт К. К. Рокоссовского. В итоге совместной операции трёх фронтов, носившей наименование «Кутузов», орловский плацдарм противника был ликвидирован, а действовавшие там силы фашистов разгромлены.
Контрнаступление на белгородском направлении началось 3 августа. Основной удар наносили Воронежский и Степной фронты. Их поддерживал Юго-Западный фронт (командующий Р. Я. Малиновский). Белгородско-Харьковская наступательная операция, названная «Полководец Румянцев», завершилась освобождением Харькова.
В книге «Записки командующего фронтом» Иван Степанович Конев пишет: «18 июля мы получили директиву о вводе в сражение войск фронта. Ставка приказала включить в состав Степного фронта 69 армию генерала В. Д. Крюченкина и 7 гвардейскую армию генерала М. С. Шумилова. Воронежский фронт и введённые в сражение 18 июля войска Степного фронта перешли к преследованию и к исходу 23 июля восстановили то положение, которое занимали до начала оборонительного сражения. Третье летнее наступление гитлеровцев на Восточном фронте провалилось».
Наступление советских войск продолжилось. 5 августа войска 69-й и соединения 7-й гвардейской армий Степного фронта штурмом овладели Белгородом.
В этот же день войска Западного и Брянского фронтов освободили Орёл.
Столица нашей Родины Москва впервые в ходе Великой Отечественной войны отметила выдающиеся победы артиллерийским салютом. Это был первый победный салют в честь боевой доблести советских войск. С тех пор салюты в Москве в ознаменование побед Красной армии стали славной традицией.
Победа на Курской дуге и последовавшее наступление советских войск совершили коренной перелом в Великой Отечественной войне.
Германское командование уже не могло вести войну, навязывая противнику свою волю. «Непобедимый» немецкий солдат с этого времени только отступал. Свои воинские навыки он не растерял, но в бою уступал русскому солдату. В начале войны немцы были строгими и жестокими учителями. Наши – упорными и восприимчивыми учениками. Мы хорошо выучили урок и теперь били своих учителей их же оружием в сочетании с русской смекалкой. Советское командование начало череду победных стратегических операций, закончившихся взятием Берлина.
Об этом же позже писал Василий Иванович Чуйков: «Должен сказать несколько слов о немецком солдате и о младшем офицерском составе немецкой армии с чисто профессиональной стороны. В наступлении мне их пришлось видеть недолгое время, только в Сталинграде, а в Сталинграде бои носили специфический характер. В обороне я имел возможность оценить их достоинства. Это был сильный противник, искусный, упорный. Авторитет Гитлера и фашистской партии сильно упал в немецкой армии. Но оставалась верность присяге и понимание, что теперь уже и над их страной нависла смертельная угроза… Немецкий солдат знал, что им содеяно на нашей земле, и, страшась расплаты, сражался с полной выкладкой».
Василий Иванович не сдерживал чувства радости и гордости за русского солдата: «Как все переменилось!.. В те же месяцы сорок первого года, используя преимущество вероломного нападения, временный перевес в живой силе и технике, гитлеровцы шли по этим же землям. Теперь наступали мы на противника могучего и громили его, гнали, уничтожали».
Днепровский рубеж. Освобождение Киева
