Крушение империи Наполеона. Военно-исторические хроники - Рональд Фредерик Делдерфилд
Нельзя было ожидать, что Наполеон примет эти условия. Их не принял бы ни один победитель, и Меттерних, еще до того, как записать их, знал, что они будут отвергнуты. Наполеон, стремившийся выиграть время и не веривший в свою способность поссорить Австрию с коалицией и тем более не полагавшийся на ее нейтралитет, выдвинул встречное предложение, пообещав Варшаву, Иллирию и Данциг — главным образом, как чувствовалось, чтобы поторговаться.
Но даже в этом случае двое мужчин могли прийти к какому-то пониманию (они нисколько не заблуждались в своей взаимной оценке), если бы не последние новости из Испании, выбившие почву из-под ног французской дипломатии с самого начала конференции. 21 июня, всего через семнадцать дней после заключения перемирия, пришла весть о непоправимой катастрофе, постигшей короля Жозефа при Витории. Теперь он был не просто король без королевства, а беглец, устремившийся во Францию и преследуемый по пятам Веллингтоном и британской армией. После такой сенсационной новости австрийская позиция ужесточилась, а русско-прусское командование собралось с духом и приготовилось использовать ситуацию с максимальной выгодой. Наполеон не мог недооценить печальные последствия поражения под Виторией для своего дела и надиктовал гору язвительных писем своим представителям в том регионе, после чего предпринял шаг, по его мнению, способный закрыть англичанам проникновение во Францию через черный ход, пока он с Великой армией сдерживает войска коалиции на Эльбе. Он отправил одного из своих лучших мастеров оборонительной войны, маршала Сульта, принять командование над всеми частями, оставшимися в Испании, одновременно сместив некомпетентного маршала Журдана и обрушив презрение на своего неспособного брата Жозефа, которому отныне воспрещалось появляться в Париже.
II
Размеры катастрофы под Виторией поразили всех, включая победителей. Они предчувствовали победу и дальнейшее ослабление французских войск, но отнюдь не полный разгром врага в одном сражении.
К 4 июня, дню фактического заключения перемирия, британско-португальские колонны силой в 81 тысячу человек сосредоточились к северу от реки Дуэро и двигались на северо-восток к рекам Каррьон и Писуэрга. Под прикрытием кавалерии ветеранская армия при превосходной погоде пересекла большую равнину Старой Кастилии, и при приближении англичан у главной французской армии остался единственный выход — отступать по крайне враждебной стране. Вначале эвакуировали Вальядолид, потом Паленсию, затем Бургос. Путь отступления был забит толпами тыловиков, цивильных французов, испанских коллаборационистов, понимающих, что в плену их немедленно ждет гаррота[4], и бесчисленных проституток, которые годами занимались своим ремеслом во французских лагерях.
Привычка к грабежам была очень сильна в наполеоновской армии, и даже при бегстве ветераны из батальонов Журдана не выбрасывали ценности, приобретенные за пять лет войны в этой гиблой стране. Пестрая кавалькада пробивалась к Эбро, а промедлившие попадали в руки Легкой дивизии Веллингтона, которая шла в авангарде всех британских наступлений на Пиренейском полуострове начиная с несчастной кампании сэра Джона Мура зимой 1808 года.
Закаленная и испытанная годами сражений, веллингтоновская пехота не имела равных в Европе, за исключением Императорской гвардии, но даже гвардия уступала ей в меткости стрельбы и мобильности. Сейчас она шла по дружелюбной стране, и ей не грозило отступление, как в прошлом, при нередких встречах с превосходящими силами.
В том июне на северо-восток шел и Джонни (ставший позже сэром Джоном) Кинсайд, чья юношеская пылкость совершенно типична; именно такие чувства вдохновляли младших офицеров Пиренейской армии Веллингтона. «Во всех городах и селах, через которые мы проходили, — пишет он, — нас встречали юные крестьянки в венках, исполняя свои причудливые танцы»; но дальше он говорит, что, пока сеньориты развлекали один полк, предшествующий сосредоточенно разбирал их дома на дрова! Таким манером англичане, более уверенные в победе, чем когда-либо за долгую войну, догнали отступающих французов, и король Жозеф убедил маршала Журдана принять бой. Финальный раунд борьбы произошел на равнине площадью двенадцать миль на семь, в долине Витории у отрогов Пиренеев, где 58-тысячная деморализованная французская армия встретилась с тремя колоннами 80 тысяч англичан, португальцев и испанцев, перед которыми замаячил призрак окончания пятилетней войны.
Для англичан это был великолепный момент, кульминация многолетних усилий. Для короля Жозефа — последняя попытка избежать гнева своего брата. Армия, сошедшаяся с французами под Виторией в тот солнечный июньский день, была самой оснащенной, самой опытной и самой дисциплинированной из всех, когда-либо сражавшихся за Англию. После нее подобного войска не было еще почти ровно сто лет; им стали Британские экспедиционные силы, которые пытались сдержать марш легионов фон Клюка по Бельгии и полегли почти все до единого в кровавых боях под Монсом, Шато-Тьерри, Ипром и Лоосом.
В бесконечной войне против революционной и императорской Франции сухопутные операции Англии были в лучшем случае неудачными, в худшем — провальными, составляя разительный контраст с блестящими победами на море. Однако, прочно утвердившись на Пиренейском полуострове, английские пехотные силы стали грозной и закаленной армией. В сражениях под Бусако, Талаверой, Альбуэрой, Барросой, Сьюдад-Родриго, Бадахосом и особенно одиннадцать месяцев назад под Саламанкой они своей огневой мощью и маневренностью превосходили любую французскую армию в Испании и Португалии. Точность английской стрельбы была недосягаема для любой другой армии мира, а опытные британские офицеры, хотя и склонные считать рядовых сборищем воров и пьяниц, тем не менее пользовались доверием и уважением подчиненных, потому что в каждом бою сражались как герои, не смущаясь встречей с превосходящими силами. В тот день рядом с Веллингтоном были выдающиеся люди: пылкий Том Пиктон, погибший два года спустя под Ватерлоо; сэр Томас Грэхем, чья жена-красавица позировала Гейнсборо для одного из самых знаменитых его полотен; сэр Роуленд Хилл, герой многих отчаянных стычек в скалистых испанских ущельях; Джордж, граф Дэлхаузи; сэр Лоури Коул; Ванделер и много других знатных и богатых лиц. Социальная пропасть между старшими офицерами и низшими чинами была непреодолимой, и, если сравнивать ее с товариществом, которое связывало маршала Нея с его сержантами и рядовыми, поражаешься тому, что британская Пиренейская армия проявляла такую стойкость под огнем. За пять лет кампаний в Испании и Португалии британский солдат также научился уважать своих противников. К концу войны мы находим примеры такого же духа терпимости между своими и чужими, какой возникал на Западном фронте, а позже между Восьмой армией Монтгомери и Африканским корпусом Роммеля. Англичане были невысокого мнения
