Гражданская война и интервенция в России - Василий Васильевич Галин
По свидетельству представителя польской администрации на оккупированных территориях М. Коссаковского, убить или замучить большевика не считалось грехом. Один офицер «десятками стрелял людей только за то, что были бедно одеты и выглядели, как большевики… были убиты около 20-ти изгнанников, прибывших из-за линии фронта… этих людей грабили, секли плетьми из колючей проволоки, прижигали раскаленным железом…». Коссаковский был очевидцем следующего «опыта»: «кому-то в распоротый живот зашили живого кота и побились об заклад, кто первый подохнет, человек или кот»[3721].
«В оккупированных районах Украины польская армия грабила население, сжигала целые деревни. Пленных красноармейцев подвергали пыткам и издевательствам. В Ровно поляки расстреляли более 3 тыс. мирных жителей… За отказ населения дать польским оккупантам продовольствие были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулеметов…»[3722].
29 мая 1920 г. Правительства РСФСР и Советской Украины обратились к правительствам Англии, Франции, США и Италии с нотой, в которой выражали протест против бесчинств польских захватчиков. Приводился ряд фактов, свидетельствовавших о варварском поведении польских оккупантов на Украине. Нота указывала, что правительства стран Антанты являются ответственными за нападение Польши на Советскую республику[3723].
2 и 11 июня правительства РСФСР и УССР вновь обратились к странам Антанты с нотой о варварстве польской армии, указав при этом, что «прекрасный собор Святого Владимира, эта не имеющая себе равных жемчужина русского религиозного зодчества и уникальный памятник с бесценными фресками Васнецова, был уничтожен поляками при отступлении только потому, что они желали выместить свою злобу, хотя бы на неодушевленных предметах…»[3724]. Но защитники «цивилизации и демократии» на этот раз молчали…
26 мая Красная Армия под командованием М. Тухачевского и А. Егорова перешла в контрнаступление. Освободив Киев, Ровно, Минск, Вильно, она вступила на территорию Польши. И 5 июля Совет обороны Польши запросил Антанту о содействии в мирных переговорах. Условия перемирия были изложены Антантой в Спа и в ультимативной форме были переданы Москве: «В случае продолжения наступления советских войск в Польшу, Англия и ее союзники поддержат Польшу «всеми средствами, имеющимися в их распоряжении». Кроме того, предлагалось заключить перемирие с Врангелем, войска которого вели бои в Северной Таврии. На размышления Москве давалось 7 дней и сообщалось, что Польша согласна на эти условия[3725].
16 июля пленум ЦК РКП (б) принял решение продолжать наступление, поскольку польско-антантовский ультиматум, фиксировал положение лишь на время, одновременно создавая угрозу для новой интервенции. Левые коммунисты воскрешали с наступлением на Варшаву надежды на «экспорт революции» в Европу.
19 июля, вспоминал Черчилль до нас дошли сведения, что «если советские войска будут двигаться с тем же темпом, каким они шли до сих пор, то через 10 дней они уже очутятся под самой Варшавой»[3726]. Польша запросила РСФСР договориться о «немедленном перемирии и открытии мирных переговоров»[3727].
23 июля Москва ответила Варшаве, что главное командование Красной армии получило распоряжение «немедленно начать с польским военным командованием переговоры в целях заключения перемирия и подготовки будущего мира между обеими странами»[3728]. В тот же день главком потребовал от войск Западного фронта еще ускорить наступление на Варшаву[3729]. Англия предложила РСФСР пойти на перемирие, но Москва ответила отказом, сославшись на стремление к двусторонним советско-польским переговорам, которые должны были начаться 11 августа.
В начале августа Советское правительство снова заявило, что оно признает независимость и этнографические границы Польши, которые даже Черчилль назвал «разумными», и что действия Красной армии не преследуют никаких захватнических целей. 9 августа 1920 г. Госдеп США дал понять Польше, что он не «одобряет аннексии больших этнически русских территорий…»[3730]. Одновременно Соединенные Штаты заявили о себе, «как о гаранте территориальной целостности и независимости Польши»[3731].
В ответ Известия ВЦИК сообщали: «Наступление советских войск является чисто военной операцией, не наносящей ущерба будущему мирному договору и не посягающей на независимость и неприкосновенность Польского государства в его этнографических границах, причем переговоры начнутся, как только для их ведения вернутся польские делегаты»[3732].
Ллойд Джордж поддержал предложения советской стороны, французы же заявили, что русские условия «абсолютно неприемлемы». Условия включали демилитаризацию Польши…[3733], которую французы рассматривали, с одной стороны, как бастион против Советской России, а с другой, как противовес Германии с Востока. Для большевиков же демилитаризация Польши предотвращала возможность ее повторного использования в качестве инструмента агрессии Запада против России. Пример такой демилитаризации давал Версальский договор, который, по настоянию Англии и Франции, ограничил вооруженные силы Германии.
Красная Армия стояла всего в 15 милях от Варшавы и имела все шансы взять ее, но тут произошло событие, которое сами поляки окрестили, как «чудо на Висле». Красная Армия потерпела сокрушительное поражение. Черчилль сравнивал его с «Чудом на Марне»: «Что же случилось? Как это было достигнуто?», — восклицал он и тут же приводил две версии: виновником был гений французского генерала Вейгана, посланного французами на помощь полякам, и конечно же «Благодаря влиянию и авторитету лорда д’ Абертона, английского посла в Берлине…». Правда, сам Вейган отрицал свою ведущую роль, утверждая, что победа всецело одержана польской армией. По этому поводу Черчилль давал вторую версию — победа одержана благодаря заранее обдуманному польскому плану…[3734].
Однако на деле, на помощь Пилсудскому пришли не западные союзники, а русские белогвардейцы: 25 июля войска Врангеля перешли в наступление с целью разгромить группировку советских войск в районе Орехова и захватить Александровск (Запорожье) и Екатеринослав (Днепропетровск). 2 августа Александровск был взят. Наступление Врангеля являлось ударом в спину для наступающих на Варшаву и Львов частей Западного и Юго-Западного фронтов красных. И 19 августа Политбюро ЦК РПК(б) постановило признать «врангелевский фронт главным».
Это решение Политбюро фактически подтверждало решение Сталина, который еще в конце июня, получив прямой приказ — конармии идти на помощь Тухачевскому, наступавшему на Варшаву, саботировал его, заявив при этом, что некоторые товарищи: «не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве»… В самой категорической форме я должен заявить, что без напряжения всех сил в тылу и на фронте мы не сможем выйти победителями… врагов с Запада»[3735], а позже добавил, что: «Врангель… грозит взорвать с тыла плоды наших побед над поляками…
