Иной 1941. От границы до Ленинграда. - Алексей Валерьевич Исаев
Командование Северо-Западного фронта приняло ключевые решения уже в первые часы войны. Так, в 9.45 22 июня, примерно через шесть часов после начала боевых действий, на свет появляется директива командующего фронтом на контрудар. Начинается она словами: «Противник занял танковыми и мотоциклетными частями Кретинга. В Таураге ворвались его танки и мотопехота. Видимо, противник пытается окружить части 8-й армии»[48].
В реалиях Второй мировой войны обороняющемуся жизненно важно было понять, где именно противник ввел элиту своих войск — подвижные соединения, т. е. танковые дивизии. Это направление требовало наибольшего внимания, поскольку именно подвижные (механизированные) соединения могли прорваться в глубину обороны и образовать кольцо окружения. Теоретически это не составляло большого труда: мехсоединения выделяются большой массой колесной и гусеничной техники. Но на практике быстро понять, где нас атакуют бронетехника поддержки пехоты, а где — танковая дивизия, было не так просто. Вождение войск делают искусством, а не ремеслом, именно такие моменты. Военачальнику нужно принять решение не поздно и не рано. Директиву войскам нужно писать не по первым сбивчивым донесениям, но и не в обстановке полной ясности, когда уже поздно принимать контрмеры. Как мы сейчас знаем, немецкие подвижные соединения в полосе советской 8-й армии были только под Таураге. На приморском фланге была только пехота и штурмовые орудия.
Однако выяснилось это далеко не сразу. Силы противника, атаковавшие 10-ю стрелковую дивизию, были оценены штабом 10-го стрелкового корпуса достаточно точно примерно в середине первого дня войны. Уже в оперсводке от 12.00 22 июня указывалось, что они составляют «до двух ПД». В оперсводке от 19.00 22 июня эта оценка сохранилась: «Перед фронтом [10 сд] наступает до двух ПД пр-ка». Действительно, активные действия в первый день войны были предприняты здесь двумя пехотными дивизиями немцев — 291-й и 61-й. В той же полуденной оперсводке говорилось: «На фронте 90 сд действует до двух ПД и одного танкового полка или мотодивизии»[49]. Слова «или мотодивизии» были вычеркнуты, и от руки было вписано «имеются моточасти». Это тоже соответствовало действительности — здесь наступали 11-я и 21-я пехотные дивизии. Тем не менее некоторая неопределенность сохранилась в донесениях корпусов в течение 22 июня. В 16.47 22 июня из штаба 10-го стрелкового корпуса было принято донесение: «К местечку Сковдас приближается мотомехчасть противника»[50].
Стандартным средством противодействия глубоким прорывам противника были собственные подвижные соединения. Считалось, что целесообразнее всего их использовать для фланговых контрударов. Еще утром 22 июня Кузнецов и Кленов решили использовать в контрударе соединения 12-го и 3-го механизированных корпусов. 23-я танковая дивизия 12-го мехкорпуса была нацелена на Кретингу, а остальные силы должны были ударить «по флангу и в тыл противнику, прорывающемуся на Таураге». То есть был задуман удар по обоим флангам наступающей на Шауляй группировки противника, классические «клещи». В 3-м и 12-м мехкорпусах осталось по одной танковой и одной моторизованной дивизии для этого контрудара. В разведсводке штаба Северо-Западного фронта к 18.00 22 июня указывалось: «На участке Шилале, Скаудвиле, Эржвилки, Юрбург наступают до трех пехотных дивизий и около одной танковой дивизии»[51]. Такой противник был двум неполным мехкорпусам «по зубам». Как мы сейчас знаем, в действительности здесь было две танковых дивизии. Еще одна танковая дивизия немцев (8-я) проскользнула незамеченной на Арёгалу.
Детализация контрудара была отдана Военным советом фронта на откуп командованию 8-й армии. В 14.00 22 июня появляется приказ № 01 войскам армии, в котором 23-й танковой дивизии приказывается нанести контрудар по приморской группировке противника «немедленно», а главными силами 12-го мехкорпуса — в 4.00 утра следующего дня. 3-му мехкорпусу точное время контрудара не задавалось, лишь было указано «2-й танковой и 84-й моторизованной дивизиями выйти к утру 23.6.41 г. в район Россиены для удара по противнику во взаимодействии с 12-м механизированным корпусом и 9-й артиллерийской бригадой противотанковой обороны».
Сгоревший под Алитусом танк БТ. На заднем плане виден подбитый и сгоревший немецкий Pz.IV.В целом же следует признать, что 4-ю танковую группу штаб Кузнецова существенно недооценил. В журнале боевых действий Северо-Западного фронта об этом говорится вполне однозначно, в формулировках, не допускающих двойного толкования. Во-первых, там утверждается, что всего «до 50 танков атакуют Тауроген». Во-вторых, уже в записи, датированной 8.30–9.00, прямо сказано: «Главная группировка до 500 танков прорывается на Кальвария — Алитус. Такая группировка и действия войск врага невольно наталкивают на вывод, что главные усилия противник направил на Алитус — Вильно»[52]. Нельзя не отметить, что оценка танковых сил противника под Алитусом в 500 машин не сильно завышена. Там действительно было 494 танка 7-й и 20-й танковых дивизий, а с учетом саперных «единичек» — даже 518 бронеединиц. Часто советская разведка завышала силы противника. Но в данном случае оценка оказалась близка к реальности.
Подводя итоги дня, штаб фронта констатировал: «Главный удар противник наносил — Кальвария — Алитус — Вильно, вспомогательные: Вилькавишкис — Каунас; Тильзит — Шауляй»[53].
Можно было бы предположить, что именно на Алитус будут нацелены самые сильные резервы. Однако задачу парирования главного удара противника штаб Кузнецова делегировал Верховному командованию. Если относительно наступления противника на Таураге у Военного совета Северо-Западного фронта сразу созрел план с ударом двумя мехкорпусами по флангам, то прорыв противника в полосе 11-й армии заставил просить помощи у Москвы. В том же донесении
