Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Владимирович Олейников
На левом фланге 1-я дивизия, сопровождаемая бронемашинами, в это время совершала набег на Житомир. 24 апреля она сгруппировалась в районе Рогачев — Смолдырев. На следующий день, в 4 часа, главнокомандующий польскими вооруженными силами присутствовал при переходе дивизии через мост на реке Случь. Вследствие полученных еще накануне сведений о том, что красные отошли от реки на 15 км, польские сторожевые части уже накануне вечером были выдвинуты за реку. В авангард был назначен 9-й уланский полк с конной батареей; выделенный от него в качестве заслона справа один дивизион взял направление на Вяла — Высокая Речь и вечером должен был присоединиться к главным силам авангарда на ночлеге в Верхней Рудне. Остальная часть дивизии двигалась одной колонной (кроме одного эскадрона, который шел в арьергарде и прикрывал боевой обоз дивизии).
В первый же день возле Прутовки произошла встреча передовых частей дивизии с красной конницей, которая двумя эскадронами решительно атаковала польские части — но, будучи встречена пулеметным и артиллерийским огнем, свернула в сторону Житомирского шоссе. Дальнейшее продвижение польских кавалеристов шло беспрепятственно. После четырехчасового отдыха, на ночлеге в Верхней Рудне, она продолжала движение к Казатину, не встречаясь с советскими войсками. Но обоз с прикрывавшим его эскадроном отстал от колонны главных сил и был обстрелян красным бронепоездом, шедшим из Житомира. В этот момент пролетал самолет, высланный польским командованием для связи. Летчик, увидав разбегавшихся в панике солдат польского обоза и не выяснив, в чем дело, донес главному командованию, что разбитая бронепоездом кавдивизия рассеялась. Донесение стало первым и единственным сообщением о движении на Казатин, дошедшим до польского командования (дивизия не могла пользоваться отставшей вместе с обозом радиостанцией).
После отдыха в Белополье дивизия к вечеру 26 апреля подошла к Казатину. Ввиду ожидавшегося сопротивления в районе товарной и пассажирской станции со стороны прикрывавшего их сторожевого охранения красных, было приказано: 4-й бригаде — атаковать товарную станцию с севера и запада; 5-й бригаде — атаковать сначала ее южную часть, а затем, продвинувшись через город, атаковать и пассажирскую станцию с запада и юго-запада. Полки должны были дойти в конном строю до самой черты города, а затем повести атаку в пешем строю. Однако полки слишком рано услали коней, вследствие чего им пришлось вести наступление с большого расстояния. Кроме того, артиллерия слишком рано открыла огонь, в результате чего 2-й полк, будучи встречен на улице выстрелами, задержался и был вынужден отступить. Связь между наступавшими частями отсутствовала, а потому атака оказалась разрозненной и, в смысле неожиданности, не удалась.
Генерал Ромер, который находился со штабом дивизии на северной окраине Казатина и отсюда отправлял полки на исходные рубежи атаки, не был удовлетворен движением колонн и проехал в расположение бригад, где уже под его личным руководством полки вновь пошли в атаку. В результате — большая часть города и часть товарной станции были заняты. Лишь отдельные воинские эшелоны, находившиеся на станции, продолжали оказывать сопротивление. Командиру технического эскадрона 16-го уланского полка удалось подорвать поезд командарма Муралова, но последнему со своим штабом удалось покинуть поезд, попавший затем в руки поляков.
Тем временем уже стемнело, и довести атаку до конца было невозможно — вследствие незнания местности и значительного числа загромождавших станцию вагонов. Перестрелка продолжалась всю ночь.
На рассвете, около 6 часов утра следующего дня, вновь началась общая атака. В короткое время сопротивление красных было сломлено. Дольше всех сопротивлялась пассажирская станция. Бронемашина красных несколько раз подъезжала и, становясь напротив станции, стреляла по полякам.
В течение всего этого и следующего за ним дня (27 апреля) части дивизии приводили в штаб отдельные группы пленных. Общая численность пленных, по данным майора Левинского, превысила 8500 человек, считая в том числе и украинскую советскую дивизию, добровольно сдавшуюся полякам. Вследствие значительного протяжения станции охрана богатой военной добычи не была как следует организована, и она подвергалась расхищению, происходившему не без участия часовых.
На другой день после взятия Казатина туда прибыл главнокомандующий польскими вооруженными силами и благодарил дивизию за блестящее выполнение набега, но ставил ей в вину отсутствие связи. При этом указал, что в будущем требует обязательного установления связи и поддержания последней на протяжении всей боевой операции. Действительно, польское командование узнало о занятии Казатина конной дивизией лишь из донесения 15-й пехотной дивизии, прибывшей в Казатин через 18 часов после конницы. Начальник же пехотной дивизии, сообщая о занятии Казатина, «забыл» упомянуть о том факте, что застал в городе кавалерийскую дивизию. Вследствие этого польское командование некоторое время предполагало, что конница была разбита красными, не дойдя до Казатина.
Из опыта этой операции майор Левинский выводит заключение о необходимых для связи средствах и о степени пригодности их при выполнении набега. Останавливая свое внимание на радиостанции, он приходит к убеждению, что последняя может оказать неоценимые услуги, так как отряд, производящий набег, окружен противником, и ему при таких условиях не представляется возможным связаться со своим командованием никакими другими средствами. Необходимо, однако, чтобы лошади радиостанции были в состоянии следовать за штабом отряда и не отставали от него (как это имело место в описанных выше действиях конной дивизии). Применение радиостанции ограничивается в том случае, если у противника имеется несколько радиостанций, ибо таким образом может быть раскрыто присутствие и местонахождение отряда. Летательные аппараты, по мнению майора Левинского, малопригодны, так как могут выдать местопребывание отряда и этим обнаружить путь его движения. Рассматривая другие средства связи, майор Левинский признает, что конная связь, организованная соответствующим образом, могла бы принести существенную пользу. Автомобиль и мотоцикл в этом отношении ненадежны, так как легче, чем всадники, могут быть захвачены противником. Ссылаясь на использование французами в подобных случаях почтовых голубей, Левинский сожалеет, что при набеге на Казатин дивизия не могла воспользоваться этим средством. Телеграфную связь он считает неприменимой, а телефонную — пригодной лишь для внутренней связи в отряде.
Мы видим, что и поляки пытались применять свою стратегическую конницу — в частности, для реализации рейдов. Но степень эффективности подобных действий противников была, как заметно, различной.
Глава 4
Специфика применения конницы и некоторые аспекты боевого применения
§ 1. Конница в горах
Многие отрицали возможность использования и эффективность действий
