Иной 1941. От границы до Ленинграда - Алексей Валерьевич Исаев
Заключение
Традиционно при обсуждении тех или иных событий войны возникает сакраментальный вопрос: «Кто виноват?» Кто виноват в том, что была оставлена территория Прибалтики? Кто виноват в потерях техники? Кто виноват в разгроме буквально за несколько дней 34-й армии? Кто виноват, что Ленинград оказался блокирован на долгие 500 дней? Таких вопросов много, и, к сожалению, имеет место практика начинать поиски ответов в рядах командования фронтов и армий, а то и высшего руководства страны. Нельзя, конечно, сказать, что эти поиски ответов и виновных безосновательны. Однако почему-то постоянно забывают, что на войне главный виновник происходящих катастроф — это противник. Именно активные действия противника, атаки и наступления его дивизий и корпусов приводят к негативным последствиям. Поэтому первый и очевидный ответ на вышеперечисленные вопросы будет «Противник». То есть в установлении блокады Ленинграда «виновата» группа армий «Север». Если сформулировать корректнее, то оставление Прибалтики и блокада Ленинграда было следствием действий войск группы армий «Север» (вместе с финскими войсками). У фон Лееба было изначально вполне достаточно сил для решения задачи завоевания Прибалтики и прорыва к Ленинграду. В августе и до середины сентября 1941 г. группа армий «Север» действовала в усиленном составе, получив ценные подвижные соединения из группы армий «Центр». Верно, кстати говоря, и обратное: невыполнение группой армий «Север» поставленных в «Барбароссе» задач есть прежде всего следствие действий советской стороны.
Также следует принимать как данность постоянство ошибок во вскрытии ближайших и долгосрочных планов противника. Выше читатель имел возможность неоднократно убедиться в ограниченности возможностей разведки. Сплошь и рядом допускались совершенно чудовищные ошибки и просчеты. Это и запоздалое вскрытие появления на фронте XXXIX танкового корпуса, и недооценка красногвардейского направления в августе 1941 г., и многое другое. Однако нельзя не признать, что они были объективно обусловлены. Их нельзя назвать в качестве однозначного промаха штаба фронта. Такие ошибки были типичными для войны, причем для обеих сторон. Опять же, безошибочность ведения операций кем-либо является однозначной утопией. Ошибки допускают все. Даже в успешных операциях обеих сторон можно найти промахи и шероховатости.
Поэтому вопрос нужно ставить в другой форме. В какой мере принятые советским командованием контрмеры уменьшили масштабы катастрофы? Как соотносится эффективность этих контрмер с имевшимися в распоряжении Ф. И. Кузнецова, П. П. Собенникова, М. М. Попова и К. Е. Ворошилова силами? В какой мере принятая ими стратегия отвечала задаче нанести максимально возможный ущерб противнику и в максимальной степени помешать осуществлению его планов?
Прежде всего, необходимо сказать, что залогом успеха в срыве планов противника на Северо-Западном направлении, так же как и на других направлениях, стала «перманентная мобилизация». Проще говоря, формирование новых соединений на замену выбывающим в ходе боев на границе вразрез с предвоенным мобилизационным планом (МП-41). Упрежденные в мобилизации и развертывании войска в Прибалтике и на старой границе оказывали сопротивление с целью выигрыша времени на формирование новых соединений. Неповторимые черты «перманентной мобилизации» в Ленинграде придало формирование армии народного ополчения (ЛАНО). По большому счету, это было дублирование уже работающей системы формирования новых «двухсотых» и «трехсотых» стрелковых дивизий. Сильная ленинградская промышленность и вообще запасы округа, на который опиралась «колыбель революции», обусловили хорошую укомплектованность формируемых ДНО. При этом промышленные рабочие были достаточно высокообразованным и мотивированным контингентом призывного состава. Уровень образования и, соответственно, уровень абстрактного мышления делали их неплохими солдатами с точки зрения индивидуальных качеств бойца и младшего командира. Это достаточно ярко продемонстрировала 2-я ДНО, результативно противостоявшая немецким подвижным соединениям. Боеспособность ополченцев 2-й ДНО оказалась на уровне курсантов ленинградского пехотного училища. Причем речь здесь даже не об отбитых в июле Юрках, а о действиях в обороне в августе 1941 г., когда 6-я танковая дивизия провалила вскрытие плацдарма на Луге, не сумев сломить ополченцев. Разумеется, дополнительным условием здесь стало поэтапное втягивание в боевые действия. Ополченцы 2-й ДНО смогли обтереться на фронте и получить боевой опыт в ходе оперативной паузы с 20-х чисел июля до начала августа 1941 г. Бойцы 1-й гвардейской ДНО такой возможности не получили и были попросту рассеяны ударами немецких танковых дивизий.
Еще одним персонажем боев в Прибалтике, на дальних и ближних подступах к Ленинграду был Клим Ворошилов. Точнее будет сказать, «Клим Ворошилов» — танк КВ. Тяжелые танки ленинградского Кировского завода активно использовались на Северо-Западном направлении. «Тяжелейшие» и «52-тонные танки» с завидной регулярностью упоминаются в немецких документах. «Неуязвимость» их, конечно же, в сильной степени преувеличена. Ни о какой «остановке танковой группы одним танком» речи не было. Уже в ходе их первого боевого применения под Расейняем немцы так или иначе справились с 29 КВ-1 и КВ-2. Однако борьба с танками КВ была затруднена, и они доставили немцам немало хлопот в ходе их продвижения на Ленинград.
Впрочем, автор не склонен демонизировать другого Клима Ворошилова — маршала Климента Ефремовича Ворошилова. В качестве командующего Северо-Западным направлением и Ленинградским фронтом он, конечно, не сотворил чудо. Однако было бы некорректно возлагать на него ответственность за изоляцию Ленинграда и выход немцев на ближние подступы к городу. Во-первых, не будем забывать о том, что «виновником» номер один, безусловно, являлся противник. Немцы сосредоточили на Северо-Западном направлении достаточные силы для решения задачи «изоляция Ленинграда». Прежде всего за счет передачи в группу армий «Север» подвижных соединений и авиации из группы армий «Центр». Во-вторых, в условиях множества угроз с разных направлений командование Северного фронта и Северо-Западного направления ориентировалось на данные разведки. Однако разведкой наступление немцев от Новгорода к Любани и Мге подвижными соединениями оказалось недооценено, а сами подвижные соединения — обнаружены с большим опозданием. Точно так же в сентябре переоценивалась немецкая группировка в районе Тосно и, напротив, недооценивались силы противника под Красногвардейском. Конечно, как командующий К. Е. Ворошилов нес ответственность за все происходившее у него в войсках, включая работу разведки. Тем не менее проблемы с вскрытием планов противника являются общей проблемой в условиях потери инициативы, и Северный (Ленинградский) фронт никак в этом отношении не выделялся. Более того, когда на фронт прибыл Г. К. Жуков, он вовсе не стал метать на фронт на Пулковских высотах резервы из 55-й армии. То есть общая оценка обстановки не изменилась.
Одним из главных признаков состоятельности военного командования является подготовка и проведение оперативных контрударов. Именно отсутствие оперативных контрударов обусловило поражение французской армии в 1940 г. Командующие на Северо-Западном направлении в этом отношении находились в сложных условиях. Местность в Прибалтике и на подступах к Ленинграду вообще не способствовала нанесению оперативных контрударов.
