Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья - Юлий Сергеевич Худяков

Ю. С. Худяков

Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху

раннего и развитого средневековья

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, ФИЛОЛОГИИ И ФИЛОСОФИИ

Ответственный редактор

доктор исторических наук В. Е. Медведев

Рецензенты

доктор исторических наук А. И. Мазин

кандидат исторических наук С. Г. Скобелев

Утверждено к печати

Институтом истории, филологии и философии СО АН СССР

ВВЕДЕНИЕ

Важным этапом в развитии военного дела кочевников Центральной Азии был период развитого средневековья, охватывающий первую половину II тыс. н. э. (XI–XIV вв. н. э.). В этот период произошли существенные изменения в развитии вооружения, формах военной организации, что отразилось на возможностях коллективного применения оружия в ходе боя; значительно возросли масштабы войн, проводимых кочевниками, которые вышли далеко за пределы степного пояса, охватив многие оседло-земледельческие страны Старого Света. Эволюция военного дела кочевников достигла такого уровня развития, что существенным образом отразилось на военном искусстве других культурно-хозяйственных типов Евразии, изменила весь ход событий всемирной истории. В XIII в. Евразийский континент испытал ошеломляющий натиск кочевников, возглавляемых монголами, на центры мировой цивилизации. Он сопровождался невиданными по масштабам истории завоеваниями, опустошениями и разрушениями.

Монгольское нашествие оставило глубокий след в истории многих народов и культур. Не удивителен поэтому постоянный интерес современников, позднейших историков и оружиеведов к этому историческому явлению. История войн, особенности военного искусства, организации войска и вооружения монголов, как никакие другие факты в истории кочевого общества в периоды древности и средневековья, наиболее подробно отражены в письменных и изобразительных источниках своего времени.

Феномен военных успехов монголов поражал воображение, страшил и удивлял современников. У представителей земледельческих народов, испытавших на себе тяжесть монгольского завоевания, военная мощь монголов вызывала панический ужас, непонимание причин происходящего. Военные успехи монголов и поражение войск своих государств объяснялось ими не иначе, как результат вмешательства потусторонних сил. После того как шок от первых монгольских вторжений прошел, военное дело монголов начало привлекать к себе пристальное внимание заинтересованных и компетентных наблюдателей. Характерные черты стратегии ведения войн, тактики боя, способы преодоления пространства и естественных преград, особенности формирования войска и применяемого вооружения нашли отражение в непредвзятых, объективных и информативных описаниях заинтересованных наблюдателей. Опыт ведения вой я монголами не только изучался, но и учитывался, и перенимался в непосредственной боевой практике как кочевыми, так и оседлыми народами.

Однако изобретение огнестрельного оружия, радикально изменившего саму направленность развития военной техники и всего военного дела с рубежа развитого и позднего средневековья, а также постепенное крушение государств чингисидов, основанных в период грандиозных успехов монгольского оружия, со временем отодвинуло изучение вопроса военного опыта монголов из числа актуальных тем в область военной истории.

Интерес военных историков к феномену военных успехов монголов в широкомасштабных войнах XIII в., имевших трансконтинентальный характер, существенно обозначился в первой половине XIX в. в связи с осмыслением опыта наполеоновских войн общеевропейского масштаба.

В отечественной военно-исторической науке к этой теме обратился М. О. Иванин[1], позднее М. И. Марков[2]. Для этих авторов характерна узость Источниковой базы и ограниченность анализа. По существу они пересказали содержание источников. О влиянии военного искусства монголов на военное дело других народов, в том числе русских, писали военные историки конца XIX – начала XX в.[3]

Ограниченный круг источников не позволил сколько-нибудь существенно углубить анализ военного искусства монголов и в трудах по всемирной истории военного искусства, увидевших свет в последующее время. В частности, в работе Е. А. Разина упор делается на «классовую сущность войн» без анализа ее специфики на материалах военной истории монголов[4].

Существенно новым в разработке темы явилось привлечение вещественных и изобразительных источников, позволившее дополнить известные сведения новым содержанием. Такие работы появились в 60-х гг. XX в. Поначалу они опирались на анализ находок монгольских предметов вооружения с одного конкретного памятника или анализ одного из видов оружия. Таковы описания оружия, найденного при раскопках Каракорума С. В. Киселевым и Н. Я. Мерпертом[5], и татаро-монгольских наконёчниковых стрел из Восточной Европы, проанализированных А. Ф. Медведевым[6]. В 70–80-х гг. М. В. Гореликом, на базе анализа изобразительных, письменных и вещественных источников, активно изучается и реконструируется защитное вооружение монголов эпохи Чингисхана[7]. Он прослеживает истоки формирования монгольского доспеха в защитном вооружении монголоязычных киданей. Основной вывод его работ сводился к тому, что, по его мнению, монгольское конное войско было полностью тяжеловооруженным, имело разнообразные средства защиты воинов и боевых коней. В этом он решительно не согласен с предшественниками, считавшими монгольских всадников преимущественно легковооруженными конными лучниками. М. В. Горелик считает, что эффективная защита придавала монгольским войскам неуязвимость, которая явилась причиной военных успехов монголов в XIII в. По мнению автора, именно в области развития защитного вооружения монголы оказали огромное влияние на другие народы Евразии. В процессе анализа исследователь оперирует материалом с обширной территории, от Японии до Центральной Европы, некогда подвергающейся вторжениям монгольских войск[8].

Более локальны по охвату материала работы: А. И. Бураева, посвященная анализу эволюции вооружения средневековых кочевников Западного Забайкалья[9], Д. А. Крылова и В. Ф. Немерова по материалам военного дела монголов Восточного Забайкалья[10]. Эти работы построены в основном на вещественных источниках. К сожалению, их авторы при анализе недифференцированно используют находки из разновременных и разнокультурных памятников, относящихся не только к монголоязычному, но и тунгусоязычному населению, что снижает значение полученных ими результатов. В последние годы мною были систематизированы и введены в научный оборот некоторые музейные коллекции находок средневекового оружия дистанционного боя из Прибайкалья и Забайкалья[11]. Обширный раздел посвящен вооружению кочевников Забайкалья в периоды раннего и развитого средневековья в монографии И. В. Асеева, И. И. Кириллова, Е. В. Ковычева[12].

Появление серии публикаций по военному делу средневековых кочевников восточной части Центральной Азии, где происходило становление монгольской военно-административной системы и государственности, свидетельствует о возросшей актуальности данной проблематики в современной археологии и оружиеведении. Работы последних лет наглядно показали новые возможности оружиеведческого анализа вещественного материала[13]. В то же время, несмотря на существенное расширение источниковой базы, имеющиеся данные ограничены территорией Центральной Азии, Восточной и Южной Сибири. Поэтому анализ монгольского вооружения не может быть осуществлен в настоящее время в полном объеме, на всей территории, куда простирались военные походы монголов. Такое исследование — дело будущего. Доступный круг источников позволяет проследить становление и развитие в Прибайкало-Забайкальском регионе комплекса вооружения кочевников в периоды раннего средневековья, который был в дальнейшем освоен и развит монголоязычными кочевниками. Выход за пределы региона в связи с ограниченностью имеющихся данных с неизбежностью