Русская жизнь-цитаты 21-30.04.2024 - Русская жизнь-цитаты

замалчиванию или ресентименту. В связи с этим мне ужасно интересен сюжет, который называется «Спор историков». Спор случился в Западной Германии примерно тогда же, когда, по версии ФБК, Путин получил травму из-за убогой квартиры в Дрездене, а Ельцин шиковал в цековской квартире на Маяковской. Я бы сказал, что этот спор во многом создал современную Германию такой, какой мы ее сегодня себе представляем. IV Этот спор шел несколько лет в тогдашнем немецком твиттере, то есть в виде текстов в газетах. Я не буду подробно говорить о его участниках, назову лишь два самых известных имени: Юрген Хабермас и Эрнст Нольте. Если сюжет вас заинтересует, вы легко погрузитесь в него сами (по-русски его еще называют «историческим диспутом», но это мне кажется неточным; я бы вообще перевел Historikerstreit как «срач историков»). Интереснее всего вопросы, над которыми бились его участники. Преступления нацистов — это какое-то особое, абсолютное зло или преступления других тоталитарных режимов можно с ними сравнивать? Если можно сравнивать, не оправдывает ли это нацистов? Холокост — это ни с чем не сравнимое преступление или его можно сравнивать с другими геноцидами? Если можно сравнивать, не умаляет ли это трагедии евреев?  Был у немцев особый путь, который привел Германию к нацизму? Если не был, то можно ли снова будет гордиться немецкой историей? Сколько вины немцы должны нести за преступления нацистов? Как долго? И если можно и нужно мстить немцам за Холокост, то когда можно сказать, что уже достаточно? Не знаю, как вы, а я мгновенно узнаю в этих вопросах себя, и нас, и всё, что с нами происходит на протяжении моих сорока лет, и всё, что им предшествовало. И, знаете, мне кажется очень уместным вернуться к этим вопросам именно сейчас.  Идет третий год войны с Украиной. В первый год разговор про вину и ответственность был очень громким, но, мне кажется, совершенно абстрактным, потому что в нем всерьез участвовали только те, кто был или жертвой войны, или против войны. Различалась только риторика: множество вариаций где-то между «вокруг дикой России построят забор, все будут платить репарации» и «санкции бьют только по тем, кто против». Теперь война стала рутиной, оставаясь в реальности столь же гибельной и кровавой. Те, кто родился с российским паспортом, платят за нее свою цену. Эта цена бывает очень разной — от обидного отказа в открытии банковского счета до поломанных судеб и жизней. Но, какой бы разной она ни была, в каждом таком случае видно: Украине это все равно никак не помогает. И мир ближе не делает. И вот в этот мрачный момент, мне кажется, нам и может помочь «спор историков» — чтобы наконец начать разговор о себе с самими собой. V Вы знаете историю Второй мировой. Вы знаете, что такое Освенцим, и знаете, что такое Холокост. Но знаете ли вы, сколько территории потеряла Германия после 1945 года? Окей, вы знаете про Калининградскую область, тем более что Россия до сих пор при любом случае напоминает: «Это наш трофей, и мы украшаем его своими ракетами». Но что еще? Какие-то земли в Чехии, что-то в Польше, да? Вообще-то, если собрать все это вместе, получится четверть довоенной территории, на огромной части которой жили немцы. Жили, но больше не живут: их выкинули из собственных домов, и они отправились в Германию, в которой никогда не жили. Часто — пешком, с тем, что могли унести на себе. Пешком туда, где их никто не ждал, в разрушенную войной и оккупированную страну. Это были миллионы людей, возможно, больше десяти миллионов — никто точно не считал. Просто представьте себе этот масштаб. Но об этом не писали в наших учебниках истории. Об этом не говорят, вкратце описывая мир в 1945-м или 1946 году. Этого эпизода в нашей версии истории как будто нет, хотя никто не отрицает само его наличие. Мы его просто не замечаем, понимаете? Но и немцы не замечают его, прекрасно зная, что эти люди были, а некоторые — еще живы. Они не отмечают день депортации из Восточной Пруссии, не строят помпезных мемориалов, не открывают мультимедийных музеев в центре Берлина. Почему? Как ответить на вопрос из «Спора историков»: «Если можно мстить немцам за Холокост, то когда можно сказать, что уже достаточно?» Да, на такой вопрос можно искать буквальный ответ. Но к чему этот поиск нас приведет? Тогда уж нужно сравнивать страдания. В частных разговорах, конечно, и сравнивали: «Сколько депортированных немцев, оставленных без крова и родины, равно одному узнику Освенцима?» Но это, оказывается, не только безнравственно, но и бесперспективно. Верного ответа нет, можно либо застрять навсегда в его поисках, либо отбросить вопрос как непродуктивный и идти дальше. Немецкое общество — отбросило. «Да, депортация была местью за Холокост и войну. Да, депортация тоже была трагедией. Но, если мы будем смотреть на них не как на две разные трагедии, а одну, мы навсегда останемся тут». Можно бесконечно жалеть себя, можно бесконечно назначать предателей, которые виноваты во всем, что случилось с нами сорок лет назад. Но, чтобы пойти в будущее, приходится признать: обезлюдевший Кранц станет Зеленоградском Калининградской области и уже никогда не «вернется в родную гавань». И Освенцим тут вообще ни при чем. Квартира на Осенней улице у Ельцина, безусловно, была большая. А резиденции, в которых он (в отличие от этой квартиры) действительно жил, еще больше. И все же надо решить: так в том, что Россия напала на Украину, реформаторы 90-х виноваты — они же всё разворовали, потом привели Путина, ну а дальше мы знаем?  И это две истории, а не одна?

  Одна история. Или две | Wilson Center

April 29, 2024 12:24

Гарри Каспаров - Голосование в Конгрессе стало кульминационным... | Facebook

Голосование в Конгрессе стало кульминационным моментом многомесячной борьбы между пропутинским лобби и теми, кто хотел обеспечить Украине необходимую поддержку. Это была очень непростая борьба, учитывая изоляционистские настроения в США, особенно в Республиканской партии. Понятно, что предоставленной помощи может не хватить для решающего перелома, но Запад, очевидно, наконец осознал простую истину: война в Украине — это один из этапов войны Путина против Свободного мира, и результат этой войны будет во многом определять дальнейшую