Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма
Мэр Венеции Массимо Каччиари какое-то время был марксистом, но сейчас он полюбил Хайдеггера. Он является членом Левой демократической партии и, как любой политик, служит и вашим и нашим. На людях Каччиари осуждает стремления превратить Венецию в один огромный музей и говорит об оживлении города через организацию международных собраний, выставок, торговых ярмарок и других впечатляющих мега-мероприятий. Однако, когда оппозиционные движения требуют устроить реальные празднества, не запятнанные коммерцией, мэр игнорирует эти требования. Венецианские политики — сплошные демагоги: они сетуют на упадок города, но для того, чтобы оправдать свой призыв к международному капиталу инвестировать деньги в Венецию! Они по-настоящему заинтересованы лишь в одном — в продаже муниципальной собственности крупным боссам транснациональных компаний.
На протяжении всего двадцатого столетия Венеция была в фокусе радикальной критики. Побывав мишенью для бесчисленных авангардистских нападок, в конце концов «отцы» города были вынуждены наладить отношения с критикой и признали авангард. Даже самым вызывающим перфор-мансам теперь находится место на некогда завзято консервативном международном Биеннале современного искусства. Поэтому совершенно естественно, что Лютер Блиссетт должен был провозгласить психогеографическую войну Венеции. Как-то раз ночной порой, во время первой недели проведения Биеннале, Лютер расклеил на стенах города сотни психогеографических плакатов. Плакаты были красного цвета с белой стрелой, направленной одновременно в обе стороны. Еще там была зеленая надпись: «Лютер Блиссетт — психогеографический путь — июнь-сентябрь 1995: великое представление». Венеция идеально подходит для извилистого развития концепций, и стрела с двумя остриями не указывала ни на одно конкретное направление. Плакаты намекали единственно на идею дрейфа[76]. В позднюю ночь с 7 на 8 июня Блиссетт выступал с речью перед пьяными посетителями таверн и клубов, уговаривая их собраться в партии и последовать за стрелами, нарисованными на психогеографических плакатах. Замысел состоял в том, чтобы организовать «свидание ни с кем».
1 Дрейф (Derive) - важнейшее понятие для языка ситуационистской семьи. Обозначает некую, чаще - личную, реже - коллективную, провокативную практику, проявляющую пределы, возможности, а также истинные ценности, тайные табу и уязвимые места позднего капитализма. В идеале вся жизненная практика ситуациониста должна была этим непрерывным экспериментом по преодолению символического и экономического отчуждения в условиях «распыленного спектакля». - Прим. ред.
Сколько часов прошло, прежде чем мы встретили другого Лютера, бродившего по пустынным улицам? Где мы должны были встретить их и как мы могли их узнать? Чтобы разрешить последний вопрос, мы распространили визитки с изображением андрогинного лица
Лютера и сопроводительной надписью: «Этот билет обеспечивает одно место в первом ряду. Показывается вселенская катастрофа». Это мероприятие проходило под кодовым названием «Месть Ральфа Рамни», чтобы служить напоминанием об изгнании непокорного англичанина из Ситуационистского интернационала в 1958 г., после того как он не смог закончить психогеографическое исследование о Венеции к назначенному сроку. Во время моего дрейфа мне повстречался лишь один человек. Это была захмелевшая женщина из Шотландии. Было четыре часа утра, мы оба устали, и я не мог разобрать ее ворчание на английском. На какое-то мгновение меня охватило недоумение, и я почувствовал себя под гнетом столетий буржуазной цивилизации.
Притворившись приятным молодым человеком, Лютер направился к Джиардини-ди-Кастелло и начал раздавать печатные материалы проходившим мимо художественным критикам и гостям из высшего общества. Реклама была отпечатана на дорогом мелованном картоне и украшена заголовком «Луга — обезьяна, которая умеет рисовать»[77]. На лицевой стороне красовались две ужасные неразборчивые надписи и логотип LB — «Свобода животным». На обороте содержался следующий текст:
«В 1985 г. представители Фронта по освобождению животных ворвались в лабораторию Пенсильванского университета, где более пятнадцати лет доктор Томас Джен-нарелли проводил жестокие эксперименты над серкопитеками и приматами других видов. Животных пытали почем зря, это была пустая трата денег. Причем никто не собирался извиняться перед Министерством здравоохранения США за ежегодное вымогание 1 миллиона долларов у налогоплательщиков. Фронт по освобождению животных выкрал печально известные «Магнитофонные записи Дженнарелли» и распространил их по всему миру. Правительство остановило эксперименты, так как проводившие эти опыты ученые не смогли доказать, что их деятельность была полезной.
Некоторых шимпанзе, включая Лугу, забрали в Фонд Рональда Кона по изучению горилл. Обнаружилось, что коэффициент интеллекта у Луты равняется 80 (примерно такой коэффициент был у Форреста Гампа[78]). Кроме того, ее научили рисовать. Спустя год после смерти Луты Фонд Ханса Рюеша с гордостью подготовил выставку ее рисунков. По рисункам видно, как изо дня в день красота и ум подвергались смертельному воздействию в «лабораториях» безжалостных псевдоученых. Если бы череп Луты был вскрыт во имя "научного поиска"», то мы никогда бы не увидели маленькие сокровища, нарисованные этим животным, пока оно тихо и мирно не скончалось во сне».
Внутри буклета были напечатаны выводы вымышленного Андреаса Рюеша из Лугано. Ему было доверено толкование шедевров, принадлежавших кисти Луты:
«Лута изображает природу как первичный мир, который служит противовесом мучительным воспоминаниям о том, что ей пришлось вытерпеть от людей. Я смотрю на тонкие синие линии, выполненные в разной тональности. Они протянулись по всему холсту словно очертания горного хребта. Возможно, пятно символизирует остров - тут стоит задаться вопросом о том, видела ли Лута настоящий остров или представления об острове являются частью генетического наследия ее вида, -остров вызывает воспоминания о блестящей на солнце гальке. Несмотря на ужасные пытки, которые ей довелось вытерпеть, странное и таинственное алхимическое искусство Луты демонстрирует симпатию и оптимизм по отношению ко всем вещам в мире... Неровные повторяющиеся отметины пурпурного цвета на охряном фоне напоминают позднего Кандинского...».
Папка с материалами была разослана многим критикам и отослана по факсу в местные и национальные газеты. Все приглашались на открытие представления в честь Луты, которое должно было начаться в шесть часов вечера 10 июля в Вальдезском лесничестве. Прорыв в университетскую лабораторию, предпринятый представителями Фонда по освобождению животных, эксперименты Дженнарелли, Фонд по изучению горилл и деятельность Фонда Ханса Рюеша против опытов над животными — все это имело место в действительности. Но эти реальные события стали лишь основой, которая позволила сфабриковать легенду о Луге. Хотя Луга и не существовала, за несколько месяцев до этого на обложках международных изданий появились изображения рисунков обезьяны, проданных на выставке в Вене. Многие из тех, кто слышал об этих рисунках, решили, что именно Лута их и нарисовала. На самом деле «Луга» — это не что иное, как искаженный вариант имени «Лютер». Местные газеты разрекламировали выставку. Прибывшие на открытие выставки посетители опять столкнулись с печатной продукцией. На одной стороне листовки была помещена фотография банана. Логотип Chiquita на банане заменяло лицо Лютера Блис-сетта. На обратной стороне можно было прочесть текст следующего содержания:
«Вот вам картина. Фармацевтическая промышленность убивает нас, притворяясь, что лечит болезни. Львиная доля лекарств, которые она выпускает, либо бесполезна, либо по-настоящему вредна. Производители медикаментов испытывают свою продукцию как на людях, так и на животных. Реагировать на подобную ситуацию банальными заявлениями о «правах животных» явно недостаточно. Само понятие прав является изобретением буржуазной идеологии. Оно становится абсурдным по отношению к антропоморфным животным. Весьма существенно, что мы отказываемся от всех упрощенных мнений и романтизма в духе «назад к природе». По заблуждениям сторонников с-а-йентизма[79], которые приводят к лабораторным экспериментам над животными, необходимо нанести сокрушительный удар, но без спасительной антропоцентрической ерунды насчет того, что животных надо любить больше, чем людей. Органическая, анатомическая, биологическая, метаболическая, генетическая и психологическая разница между человеком и другими живыми существами очевидна и ясна. Любой объективный наблюдатель заметит отсутствие достоверных фармакологических или генетических опытов. Болезнь, появляющаяся в результате искусственного и повторяющегося воздействия, разительно отличается от заболевания, полученного «само собой» под влиянием загрязненной, но все же «неконтролируемой» окружающей среды. При помощи именно таких аргументов мы эффективно боремся с теми, кто мучает животных. Мы утверждаем, что убийство макаки или мандрила лишает мир потенциального художника и просто-напросто воспроизводит правящую идеологию! Пока внимание публики сосредоточено на рисунках шимпанзе, сколько других приматов подвергаются пыткам в лабораториях? И всем наплевать на них. Самозванные идеологи «освобождения животных» вроде Питера Сингера и Тома Ригана опираются лишь на моральные доводы и явно избегают научных доказательств, которые способны вызвать куда большее осуждение. Эти ничтожества не смогли одержать победу даже в споре о морали; они преуспели лишь в искажении общественного мнения. В итоге появилось множество людей, готовых прийти на выставку картин, созданных обезьяной, но не собирающихся посвятить себя борьбе против фармацевтических тестов. Более того, злостные мучители животных прекрасно сознают, что, пока «борцы за права зверушек» ограничиваются вопросами морально-этического свойства, их научный обман разоблачен не будет. Щедрое финансирование «экспериментов» на животных не оскудеет до тех пор, пока ученые, занимающиеся вивисекцией, имеют прикрытие. Другими словами, пока они пользуются совершенно бредовой отмазкой насчет спасения человеческих жизней, во имя чего якобы совершаются эксперименты. Такова их «этическая позиция» на фоне «защитников прав животных, которые хотят спасать только собак»! Лута -всего лишь продукт моего воображения, она не оставляла после себя никаких рисунков. Ханс Рюеш об этой акции ничего не знает; я просто использовал его адрес в качестве прикрытия, поскольку он один из тех пресловутых борцов против опытов на животных, равно как один из немногих, кому вы можете поверить. Вам не требуется никакого «обезьяньего искусства», чтобы воевать с вивисекцией и всеми прочими злоупотреблениями со стороны могущественной медицины!
