Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2008 #8
Голосуйте разумом - не потому, что этот кандидат "прикольный", как сейчас говорят, не потому, что он, например, хорошо поет или постоянно появляется на светских тусовках. Только по тому, какова реальная позиция кандидата по самым животрепещущим проблемам.
Надо помнить, что демократия - это власть большинства. О каком большинстве может идти речь, если выборы считаются состоявшимися при любом, сколь угодно малом числе пришедших на них? И чья же это получается власть?
Есть общеизвестная формулировка: народ имеет то правительство, которое он заслуживает. Размышляя над этим, идите на выборы - другого пути для нас нет".
Мы завершаем сегодняшнюю беседу. ыходя от Николая Сергеевича, я снова вспомнила концерт, на котором мы так дружно скандировали "Браво, Рязань!". антракте мы с супружеской четой Леоновых с удовольствием говорили о потрясающем мастерстве рязанских артистов, и я сказала, что даже не предполагала, каким восторженным может быть Николай Сергеевич. Глаза Евгении Николаевны светились любовью и гордостью за мужа. "Он вообще очень эмоциональный человек, просто обычно контролирует себя", - сказала она. И я подумала: да, только неравнодушный человек и может быть подлинным патриотом Отечества. Таким людям можно доверять судьбу страны.
Редакция, Общественный совет, читатели "Нашего современника" от всей души поздравляют советского офицера, патриота, выдающегося аналитика, вдохновенного оратора, опытного педагога и просто замечательного русского человека Николая Сергеевича Леонова с 80-летием!
Крепкого ам здоровья, неиссякаемых жизненных сил, новых творческих свершений, дорогой Николай Сергеевич!
17 “Наш современник” N 8
СЕРГЕЙ КОЗЛОВ
ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МЕТЕЛИ
О поэзии Дмитрия Мизгулина и Андрея Шацкова
Так получилось, что на лекции - я преподаю в университете - зашла речь о поэзии Дмитрия Мизгулина. Случилось это перед самым звонком, и осталось чувство какой-то незавершенности. После работы заглянул в книжный магазин. Подошёл к непопулярному ныне отделу поэзии. И увидел новую книгу: Андрей Шацков, "Осенняя женщина". Стихи поэта знакомы мне давно, рванул сборник с полки, пошёл на кассу. Цена, правда, резанула по нервам: 180 рублей за маленькую книжицу. Такова ныне цена лирики в Ханты-Мансийске. ероятно, от этого любовь к поэзии у народа будет расти обратно пропорционально инфляции и падению цен на DVD с голливудской стряпней. Ну да шут с ней, с ценой. За хорошую книгу денег не жалко. Дома с ходу начал читать и вдруг почувствовал продолжение разговора со студентами в аудитории. Художественный мир Шацкова оказался созвучен миру Мизгулина. Нет, они не повторяли друг друга, их строфы были созвучны, сотканы над одними заснеженными русскими полями, пронизаны одними ветрами. Даже ритмика - как совпадение биения сердец. И, как основа, спасительный дух Православия, помноженный на лучшие образцы русской традиции и собственный голос. Образные системы Шацкова и Мизгулина не совпадают, но родственны, как могут быть похожи два облака в одном квадрате неба: напитаны одной краской, но выглядят по-разному. Их роднила особая прозрачность. Строфы переплетались, как ноты тонического аккорда, без малейшего диссонанса и обертона.
Ощущение созвучия двух поэтов пришло на морозной ноте русской зимы:
Какая долгая зима, Какая горькая кручина, Какая веская причина От зазимков сойти с ума.
Андрей Шацков
Такие нынче холода Стоят в России, что - беда… Промёрзло озеро до дна, Промёрзли солнце и луна, Насквозь промёрзли небеса,
Окоченевшие леса Не ждут пришествия весны, Застыли помыслы и сны, Тускнеет в окнах жёлтый свет, И жизнь вот-вот сойдёт на нет…
Дмитрий Мизгулин
какой-то момент я понял, что они так близки, что могут продолжать друг друга:
Дымится мгла морозного тумана, И первый снег отяжелил листву. И то, что было призрачно и странно, Отныне проступает наяву…
Д. Мизгулин
Опять зима за наши за грехи Великие, и те, что весят мало. Я достаю из ящика устало Написанные к случаю стихи.
А. Шацков
И сколько мне ещё в пути осталось Брести среди заснеженных могил… Когда-то Русь и пела, и смеялась, А нынче даже плакать нету сил.
Д. Мизгулин
И может, мне за что-то повезет Прожить от одиночества до лета, Которое пребудет - и поэта От хлада одиночества спасёт.
А. Шацков
Это первые и последние строфы одного стихотворения у каждого. Какая знакомая любому русскому - родная хандра! Её бы длить гомеровским гекзаметром, слагая, как эпос, над такими разными, но одинаково бесконечными просторами русской Евразии. Ан нет! ыстреливают ямбом и хореем, близким к народной песне. И всё же одиночество Мизгулина несёт в себе надежду Православного оптимизма:
А зима - неожиданно, вдруг… Закружив, налетели метели, Упорхнула синица из рук, А потом - журавли улетели.
Одиноко и тихо в ночи, И не плачется мне и не пьется. Лишь огонь неуемный в печи Пылко пляшет и глухо смеётся.
Станет весело мне и тепло, Всё же зиму встречаю в берлоге. То ли с дымом печным унесло Все печали мои и тревоги?
Грех унынья оставь навсегда, И удача к тебе повернётся.
17*
И синица родная тогда Из-за синего моря вернётся.
Ранний Мизгулин ещё более оптимистичен:
Мало ли, что выпал снег. Жизнь прекрасна, как и прежде. Приостанови свой бег. Посмотри в лицо надежде.
(1980)
Разумеется, в этой строке зима выступает символом очищения и обновления. Зато у русской зимы Шацкова великая жизнелюбивая неотвратимость ("…0 сколько нежности и лени / снегах, летящих без конца…"), хотя "русское пространство, надсадно кашляя пургой", способно похоронить в себе и врага и друга. На него нельзя натянуть кривую ухмылку западной цивилизации или хитрый прищур остока. Его нельзя изменить, как нельзя изменить вечность. Оно есть, потому что так решил Бог. Именно так русская зима звучит в ответе сибирского ямщика Чехову в его очерках из Сибири:
- Отчего у вас в Сибири так холодно?
- Богу так угодно! - отвечает возница.
И у Шацкова:
Но Божьим промыслом хранимо Из края в край, из века в век… Над всей землёй неутомимо, Неотвратимо падал снег!
И эхом строфе Тютчева оба поэта отвечают через завьюженные дали и прыгающее галопом от стужи время:
На Сретенье - лужи, на Пасху - пурга. То степи, то чащи лесные. Что скажешь? - “Россия -
и вся недолга!” Что сделаешь? Это - Россия.
А. Шацков
Пурги безверья не унять. Нет ни желания, ни воли. Умом Россию не понять, А если нет ума - тем боле…
Д. Мизгулин
Не унисон, но дуэт. одном ладу, в одной тональности, по законам русской гармонии.
стихах Мизгулина и Шацкова много настоящего снега. Зима легко вторгается в весенние, осенние и даже летние пейзажи поэтов, потому как имеет в России особый статус.
Зима предстает как особое константное пространство русского космоса, в котором, кажется, движется только снег. Медленно или быстро… падает или вьюжит… "Когда метель по-птичьему крылата" - по Шацкову.
Метели Мизгулина ведут к душевному покою.
Январь. Середина недели. Стою посредине зимы.
Здесь властвуют злые метели. Здесь - царство заснеженной тьмы.
Пускай беспросветно пространство, Пусть тускло мерцает луна, Я нынче ценю постоянство Полярного долгого сна…
И этот сон продолжается уже в другом видении зимней ночи:
Понемногу унялось сомненье. Снег плывет в пространстве, не спеша. И луны морозное свеченье Восприемлет скорбная душа.
Зима - это выражение особого постоянства, некое стержневое состояние. Она в буквальном смысле вмёрзла в русскую культуру. Или наоборот - культура протаяла в неё, в эту вечную мерзлоту. Она настолько значительна, что нам приходится делить с ней свои военные победы. Её не с чем сравнить по отношению к другим странам, ибо - либо нет таких пространств, где время года выражало бы себя так обширно и всеобъемлюще, либо нет таких природных явлений, которые поглощали бы столько пространства и времени, придавая последнему невозможный для него "status quo". Русская зима обостряет чувство космоса, вселенское чувство. Так и хочется перефразировать: зима в России больше, чем зима.
