Священные камни Европы - Сергей Юрьевич Катканов
Из сказанного вовсе не следует, что рыцарь – это хорошо, а солдат – это плохо. Мы сделали акцент на плюсах рыцаря и минусах солдата из соображений исключительно полемических, полагая важным развенчать миф о том, что рыцарская армия была слаба в силу неорганизованности. Нам важно понять, что за этой «неорганизованностью» скрывалась сила, которой мы сейчас можем только завидовать. Но силу солдатских армий тоже нелепо было бы отрицать. Они эффективны, в них есть своя красота. И человек, способный к слиянию с огромной и могучей сверхличностью, в душе своей может переживать это как причастность к подлинному величию. Тут уж кому что дано.
Итак, рыцарь и солдат – это два диаметрально противоположных психотипа. Они проявляют себя не только в военном деле, но и в сфере гражданского управления, да в общем-то и в любой другой сфере человеческой деятельности. Сильная стороны рыцарей – способность к самостоятельным действиям, слабая сторона – неспособность к слиянию с другими, к совместным синхронным действиям. Соответственно, у солдатского психотипа всё наоборот: сильная сторона – способность к образованию сверхличности, к тому чтобы играть роль органичной части единого целого, слабая сторона – приглушенная индивидуальность, не самодостаточность.
Духовные риски рыцарства
В этом мире нет ничего совершенного, и рыцарский психотип так же несет на себе печать несовершенства. В этом мире буквально всё таит в себе духовную опасность, и рыцарство так же подстерегают свои духовные опасности. Быть рыцарем – рискованно, и вовсе не потому, что могут убить, а потому, что на пути рыцарства можно погубить свою душу. Но давайте будем помнить: нельзя объявлять некий путь духовно неприемлемым, только потому, что он духовно опасен. Чтобы не рисковать своей душой, надо вообще не жить, но мы христиане и в нирвану не стремимся. Духовные риски несут в себе многие профессии, у управленцев они, к примеру, свои а у актеров – свои. Богатство несет в себе одни духовные риски, а нищета – другие. Даже на пути святости душу всегда подстерегают ловушки. Отшельникам поставлены свои ловушки, юродивым – свои, а уж сколько ловушек расставлено вокруг архиереев, так им, чтобы не рисковать душой, лучше вообще не шевелиться и молчать. Так что рыцарство в этом смысле всего лишь не исключение.
Самая тяжелая, можно сказать, врожденная духовная болезнь рыцарства – это тщеславие, потому что стремление к личной славе – один из главных побудительных мотивов рыцарской активности. Когда на вражеское войско несется несколько десятков тяжелых всадников, каждый из которых готов разделаться с этим войском в одиночку, любой захочет быть первым, самым сильным и самым храбрым, тем, чья доблесть решит исход сражения. Именно стремление к тщетной славе, то есть тщеславия, и побуждает рыцарей совершать подвиги. Но ведь слава губительна для души, она ни в какой ситуации не может быть полезна. И дорога, которая ведет к тщетной земной славе – это дорога в ад.
Рыцарство осознало эту духовную опасность, едва родившись. Не случайно девизом ордена тамплиеров стали слова псалмопевца: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу». И Вольфрам фон Эшенбах писал о тамплиерах: «Им запрещалось воевать, чтоб только славу добывать». Рыцари Храма сражались во славу Христа, каждый из них оставался безвестным, вполне сознательно отрекаясь от личной славы.
Храмовники всему рыцарству наглядно показали, каким должен быть настоящий рыцарь. На их примере рыцари убеждались, что можно и должно совершать подвиги безо всякого стремления к славе, что побудительным мотивом настоящего рыцаря должно быть стремление послужить Христу, Он и прославит Своего паладина, но только в Царстве Небесном – не раньше.
И дело вовсе не в том, что рыцари-монахи не стремились к славе, а светские рыцари – стремились. В Церкви монашество никогда не противопоставлялось мирянам, и у тех, и у других – одни и те же ценности, одни и те же стремления, одни и те же представления о грехе. И рыцари-монахи появились не на пустом месте, они рекрутировались из обычного светского рыцарства. И у них был прекрасный пример – Готфрид Бульонский, которого никто не мог заподозрить в тщеславии, и который совершил свои великие подвиги исключительно во славу Христову. Рыцари делились, скорее, на настоящих и не настоящих. А настоящий рыцарь это всегда и только рыцарь веры. Нехристианских рыцарей быть не может, а христианин должен бороться со своими грехами, с тщеславием – не в последнюю очередь.
Итак, вполне осознавая тщеславие как болезнь души, рыцарство, конечно не могло от этой болезни полностью избавиться. К рыцарю предъявляются запредельные требования. Подвиг должен быть для рыцаря повседневной нормой поведения. Рыцарство – это корпорация героев. Но какой герой смог полностью избежать соблазнов тщеславия? Этот грех всегда будет дамокловым мечом нависать над рыцарством. И настоящие рыцари всегда будут бороться с этим грехом.
Второй специфический рыцарский грех – это гордыня. Она ходит рука об руку со тщеславием, но это не одно и тоже. Гордыня – состояние души. Гордый человек может и не быть тщеславным, но он воспринимает себя самого, как самого ценного в мире человека, он служит только собственному «я». Жан Флори справедливо замечает: «К героизму бойца за дело веры примешивается изрядная доля рыцарской гордости, которая не имеет ничего общего с христианским благочестием».
Откровенно говоря, людей начисто лишенных гордости нам вряд ли удастся отыскать. Гордецом мы называем человека, в котором гордости много, а понемногу этой заразы есть в каждом. Что бы мы не делали доброго, по всему в той или иной степени примешивается гордость. А теперь представьте себе рыцаря – человека по определению исключительного. Рыцарь в силу самой своей сути возвышается над всеми остальными людьми. Он абсолютно самодостаточен и мало в ком нуждается. Как такому человеку избежать соблазна гордыни?
Но настоящий рыцарь борьбу с собственной гордыней всегда будет считать своей наипервейшей задачей. Рыцарь знает, что именно этого подвига в первую очередь ждет от него Бог. И милостивый Господь, зная, что рыцарь будет подвергнут соблазну гордыни больше других людей, дал ему от этой болезни особое рыцарское лекарство – благородство души. Благородство – главное отличительное свойство подлинной аристократии, то есть
