Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль
Если б королевство крестоносцев не было уничтожено, через какое-то время оно было бы не более “франкским”, чем Англия времен Елизаветы и Шекспира была “норманской”, хотя франкский элемент был бы, видимо, заметен в местной восточно-христианской аристократии. В его рамках существовала бы христианская община Леванта, дотянувшая до наших дней в горах у Бейрута. Невозможно согласиться и с оценкой крестовых походов (“преходящий эпизод”), хотя бы потому, что “эпизод” завершился разорением половины страны на века.
Второй возможный эпилог истории крестоносцев дает ответ на вопрос: что осталось от них, кроме разрушенных стен и ржавых доспехов.
В сердце Нагорья, у дороги Иерусалим-Наблус стоит большое село Синжил, которое можно назвать “будущим Израиля по Арафату”. Его название хранит имя его сеньора, графа Тулузского Раймонда VI де Сен Жиля. Село выросло вокруг замка Сен Жилей, и жили в нем франки, женившиеся на местных женщинах: европейских женщин в Палестине было мало. После падения королевства сеньоры уехали– а простолюдины остались и смешались с местным населением.
Я приходил в село Синжил: местные жители принимали меня за сына синжильца, уехавшего давным-давно в Америку. Я не разубеждал их, почтительно отвечал на вопросы стариков, сидя на маленькой плетеной табуретке за чашкой кофе в их кругу. Старики и школьники не слыхали о крестоносцах – лишь о близлежащем еврейском поселении Шило, где подстрелили одного синжильца. Они рассказали мне, что их предки – филистимляне, а пришли они из Аравии миллион лет назад. Около здания почты стоит несколько огромных камней – последние следы замка Сен Жилей. Синжильцы учтивы и спокойны, молодежь стоит за освобождение Палестины и показывает рожки “ви” в знак победы над заморским пришельцем. За прошедшие семьсот лет франки, оставшиеся в Нагорье, полностью растворились в палестинском народе, как эллины, македонцы, римляне, бедуины Хиджаза до них. И в этом смысле крестоносцы остались в Палестине навеки.
ГЛАВА XXX. ЮЖНАЯ ИНТЕРМЕДИЯ
Негев мы видим, укутавшись в защитную оливковую форму, хотя цвет ее не защищает на выжженной, совсем не зеленой земле Негева. От Рафаха на Средиземном море и до Эйлата на Красном море тянется граница между Негевом и Синаем, между Израилем и Египтом. Вдоль границы торчат сторожевые вышки, эти современные зиккураты, ответ еврейского государства на фалличность минаретов. Между вышками курсируют джипы со следопытами – местными бедуинами в израильской форме и с красными кафиями Арабского Легиона. Сейчас это – мирная граница, хотя она видала немало войн.
Весь Негев – граница Иудеи, трудная и непроходимая. Ни одному врагу не удалось придти в Нагорье по самой прямой дороге с юга, через Беер Шеву на Хеврон, она прибережена только для друзей местного населения и мирных купцов. По этому пути пробовали пройти израильтяне, вышедшие из Египта. Они просили у местных племен – амалекитян – разрешения пройти Негевом, но те их не пропустили, и израильтянам пришлось идти вокруг, через Заиорданье. Жители Иудеи потом вели долгую вендетту с амалекитянами и пытались вести войну на уничтожение, как рассказывает Библия. Во времена расцвета Иудеи в Негеве стояли крепости царей Иерусалимских.
Звездный час Негева пробил в дни падения Иудеи. После того, как вавилоняне разорили Иерусалим, на юге сплотился племенной союз набатеев – группы кочевников-бедуинов. Набатеи основались в горах Эдома, вытеснив оттуда эдомитян: те откочевали в Южную Иудею под натиском набатеев, и основали Идумею с центром в Дуре-Адораим и Хевроне, и слились с потомками Иуды. Набатеи, удивительный народ, создавший единственную развитую цивилизацию пустыни, начинали с обычного бедуинского быта. Их главным умением было создание колодцев и водоемов для сбора дождевой воды, как описывает Диодор: “Колодцы они умело маскировали, местонахождение их хранили в секрете, и таким образом вторгшиеся в их пределы армии либо помирали от жажды, либо отступали после многих мучений. Они рыли подземные водосборники, цементировали их особым раствором, и оставляли лишь узкий вход, который легко спрятать. Затем они расширяли эти водоемы до тридцати метров, заливали дождевой водой, закрывали входы, стирали все внешние следы водоема. Только известные набатеям вешки указывали на место водоема. Пустыня им – крепость и убежище, и туда они отступают в случае опасности”.
Как и нынешние бедуины, набатеи разводили овец и верблюдов, не строили домов, ибо считали, что с дома начинается порабощение (они предчувствовали изобретение машканты, израильской ипотечной ссуды, которая порабощает не хуже средневековой долговой кабалы). В отличие от нынешних бедуинов, они не ограничились грабежом караванов и взыманием дани с проезжих купцов, но и сами занялись торговлей между Аравией и Побережьем. Они везли пряности и прочие товары из Эдома через пустыню на Газу, а потом, когда порт Газы попал – при Хасмонеях – в руки иудеев, переключились на эль Ариш.
Дороги набатеев сохранились и поныне, иногда в форме шоссе, иногда – колеи джипа. Продольная дорога продолжала линию водораздела Иерусалим – Хеврон: на Беер Шеву, Халуцу, Ницану и Кадеш, а оттуда – к святой горе Синай либо прямиком в Египет. Более важные, поперечные маршруты вели из Заиорданья к Газе и эль Аришу через Курнуб/Мамшит, Авдат, Халуцу или через Рас эль Накеб, Кунтилу, Куссейму.
Затем богатство и время сломили набатеев и они осели на землю, построили города, создали сельское хозяйство в пустыне и вырубили из скалы столицу – город Сэла (Петра).
В Петру ведет узкое ущелье, "Сик Муса", с километр длиной, шириной десять метров. Стены ущелья уходят прямо в небо. Оно похоже на трещину в гигантском грецком орехе. Не дай Бог оказаться здесь во время дождя – как и в ущельях Иудейской пустыни, от бурного паводка не убежишь. В 1963 году тут, в сердце пустыни, утонуло 28 человек.
То справа, то слева возникают первые набатейские монументы – триумфальная арка, гробницы, высеченные в скалах. И вдруг за поворотом – дворец из розового камня: Казна Фараона, не то усыпальница царя, не то римский храм. Это – самое известное здание в Петре. За поворотом горы расступаются и мы оказываемся в долине Вади Муса. Здесь, далеко в горах, набатеи и построили этот удивительный город.
Самые замечательные монументы в Петре – эд-Дейр, напоминающий Казну, вырубленный в скале римский театр, улица с колоннами – Кардо, многие гробницы, напоминающие современные им гробницы в долине Кедрона в Иерусалиме. Меня больше всего потряс эдомитянский жертвенник высоко в горах, где можно увидеть, как выглядели высоты Святой земли до их разрушения очередными борцами с местной религией.
По всему Негеву, заметенные песком, торчат руины древних городов – следы хорошего, мокрого и мирного тысячелетия в истории пустыни, когда ее осваивали местные жители. Типичный город тех времен, эр-Рухейба, стоит на узкой продольной дороге, зажатой между двумя массами ползущих дюн. Одно время его отождествляли с Реховотом, но сейчас большинство ученых считает, что древнее имя не сохранилось в новом бедуинском названии. У самой дороги – огромный, глубокий колодезь. Даже летом в нем есть вода. Голуби свили себе гнездо в дырах его каменного сруба. С обеих сторон дороги видны большие водосборники с полуобвалившимися сводами. Это цементированные пещеры, посреди которых сохранилась поддерживающая свод перегородка, превращающая дождевую яму в подобие двухкомнатной квартиры.
Выше, на холме – руины города. В центре – следы небольшой церкви, но чуть к северу, там, где кончаются развалины плотного ядра эр Рухейбы, стоит большой собор, один из самых больших и роскошных в Негеве. Это базилика с просторным атриумом и тремя апсидами. Под алтарем ее, как и в соборе Рождества в Вифлееме – пещера, в которую спускаются с одной стороны, и из которой выходят в другую сторону. Видимо, там, внизу, покоились мощи святого, возможно, св. Сергия. Наверху – красивая купель – ведь набатеи со временем приняли христианство и стали обычными гражданами Византийской империи.
