Боги, гробницы и ученые - Керам Курт Вальтер
Над открытием тайны календаря майя бьется уже третье поколение ученых. Работа началась с того момента, когда был найден манускрипт де Ланды; первые успехи были достигнуты при обработке материалов коллекции Моудсли; исследования продолжаются еще и сегодня. Что касается дешифровки письменности майя, то достигнутые здесь успехи связаны с именами Е. В. Ферстемана (по специальности германиста, который первый составил комментарии к "Codex Dresdensis"), Эдуарда Зелера (преподавателя, затем директора Берлинского музея народоведения, который собрал, пожалуй, самый значительный после Моудсли материал о майя и ацтеках), Томпсона, Гудмена, Боаса, Прайса, Рикетсона, Вальтера Лемана, Баудича и Морли. Упоминая имена одних, мы совершаем несправедливость по отношению к бесчисленному множеству других, менее известных ученых — тех, кто занимается копированием знаков и изображений или же посвящает свой труд разрешению отдельных вопросов этой проблемы. Наука об американских цивилизациях является плодом общего, коллективного груда. Так же коллективно был преодолен последний, самый тяжелый участок, позволивший перейти от календаря к хронологии истории майя, ибо изучение календаря не должно было стать самоцелью. Знаки, обозначающие месяцы, дни и циклы, были на фасадах, колоннах, фризах, на лестницах храмов и дворцов. Дата окончания строительства того или иного сооружения была, так сказать, запечатлена у него на лбу. Задача заключалась в том, чтобы, сгуппировав памятники во времени, расположить их в хронологическом порядке, разобраться в воздействии и влиянии одних групп на другие — короче говоря, увидеть историю. Но чью же историю? Разумеется, историю майя. Ответ ясен. Тем не менее вопрос вовсе не так наивен, как это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что все полученные учеными сведения имели один недостаток: они позволяли видеть только историю майя, точнее говоря — даты истории майя, безотносительно к нашему собственному летосчислению.
Ученые снова очутились перед проблемой, которая никогда еще не стояла так остро при изучении истории древнего мира. Для того чтобы лучше представить себе существо вопроса, попробуем, например, предположить, что Англия осталась бы на протяжении своей истории изолированной от континента и жила по собственному летосчислению, начальной датой которого считалось бы не рождение Христа, а какое-нибудь иное, неизвестное нам событие, неизвестно к какому времени относящееся. Но вот появляются историки с континента: они видят основную цепь событий — от Ричарда Львиное Сердце до королевы Виктории, однако не знают начальной даты летосчисления и поэтому не в состоянии разобраться, когда же, собственно, жил этот Ричард Львиное Сердце — был ли он современником Карла Великого, Людовика XIV или Бисмарка?
В аналогичном положении очутились и исследователи памятников джунглей. Они довольно быстро разобрались в том, насколько, скажем, строения Копана древнее, чем строения Киригуа, но не могли даже приблизительно себе представить, к какому веку европейского летосчисления относится сооружение этих городов.
Было ясно, что ближайшая задача заключалась в установлении соотношения между нашей хронологией и хронологией майя. Но, когда эта проблема была в основном решена, перед учеными встала в связи с уточнениями отдельных дат новая проблема. Речь идет об одном из самых загадочных явлений в истории великого народа — о тайне покинутых городов.
Попытка объяснить методы корреляции, то есть методы, с помощью которых были в какой-то степени удовлетворительно приведены в соотношение обе хронологии — современная европейская и хронология майя, — заставила бы нас выйти за рамки этой книги и нарушила бы течение нашего рассказа. Тем не менее нельзя не упомянуть об одном открытии, которое в немалой степени осложнило и без того весьма сложные методы корреляции хронологий. О нем следует рассказать хотя бы потому, что оно подводит нас к периоду поздней истории майя и тем самым к тайне мертвых городов.
Во многих местах Юкатана в прошлом столетии были обнаружены так называемые книги "Чилам Балам". Это были красочные описания политических событий колониального периода; их немалая ценность состояла в том, что они, во всяком случае частично, основывались на подлинных документах майя.
Наиболее значительный из этих манускриптов был обнаружен в шестидесятых годах прошлого столетия в Чумайеле и передан епископу и историку Крещенсио Карилльо-и-Анкона. Впоследствии Филадельфийский университет опубликовал фотокопию этого документа. После смерти епископа рукопись попала в библиотеку Сепеда в Мериде, откуда она и исчезла при таинственных обстоятельствах в 1916 году. Эта рукопись — сохранилась ее фотокопия весьма примечательна. Она написана на языке майя, но (испанское влияние!) латинскими буквами. Жрецы майя, однако, не имели понятия о разделении слов по европейскому образцу и о пунктуации; поэтому многие слова совершенно произвольно разделены, а другие, нередко даже не имеющие ни начала, ни конца, соединены вместе, образуя какие-то слова-чудовища. Отдельные звуки языка майя, которых не было в испанском языке, переданы путем соединения латинских букв, но какие именно звуки передают эти сочетания, нам неизвестно. Разумеется, расшифровка этого и без того сложного текста представляла немалую трудность.
Каким бы радостным при скудости материалов это открытие ни являлось, оно доставило в то же время немало хлопот, ибо в книгах "Чилам Балам" летосчисление велось не по так называемому "длинному счету", как в древнем государстве майя, а по "к'атунам" — двадцатилетиям, то есть по так называемому "короткому счету". И, хотя довольно скоро выяснилось, что речь идет лишь о модификации "длинного счета", теперь, помимо выяснения соотношения между "длинным счетом" и христианским летосчислением, необходимо было еще установить соотношения между ними и счетом по "к'атунам".
Это была тяжелая дополнительная работа, которую облегчало только одно: по мере того как она подвигалась к концу, расширялись наши знания о последнем периоде истории майя: она не только облекалась в плоть и кровь, но прежде всего становилась датированной. И если все то, что мы знали о древнем народе майя, казалось над до сих пор чуждым и далеким прошлым, застывшим в памятниках архитектуры, то теперь, по крайней мере, последний отрезок истории майя предстал перед нами так же, как история любого известного нам народа с ее войнами, изменами и революциями.
Мы узнали о соперничавших друг с другом родах Шиу и Ица, о великолепии столицы Чичен-Ица, ее роскошных постройках, в которых, если сравнивать их с соответствующими постройками более древних городов на юге Юкатана, явно чувствуется отпечаток какого-то чужого своеобразного влияния. Мы знакомимся с Ушмалем, который в своей монументальной простоте дает великолепное представление о возрождении традиций Древнего царства, с Майяпаном, в котором были живы оба стиля. Мы узнаем о союзе между Майяпаном, Чичен-Ицей и Ушмалем и о том, как предательство разрушило этот союз. Войска Чичен-Ицы предприняли поход против Майяпана, но Хунак Кеель, правитель Майяпана, заручился поддержкой тольтекских наемников. В результате Чичен-Ица была разгромлена, а ее князья уведены в Майяпан в качестве заложников;
впоследствии они становятся там вице-королями. Живые силы союза были подорваны. В 1441 году дело дошло до восстания угнетенных, во главе которого становятся представители правившей в Ушмале династии Шиу. Майяпан был взят. Его гибель ознаменовала не только конец призрачного союза городов, но и самого государства майя. Шиу все-таки основали еще один город — они назвали его Мани, что означает, по мнению некоторых ученых, "все позади". Завоевание этого города далось испанцам значительно легче, чем Кортесу — завоевание Мехико.
Знакомство с датированной историей Нового царства было во многих отношениях волнующим, но, чтобы не создавать ложного представления о ходе исследований, необходимо еще до того, как мы приступим к рассмотрению, пожалуй, самого загадочного периода истории майя, лишний раз подчеркнуть следующее. Не всегда события развивались здесь в той последовательности, в которой мы, руководствуясь задачами нашего повествования, их излагаем, то есть, иначе говоря, за тезисом не всегда следовали антитеза и синтез. Чтобы прийти к соответствующим выводам, исследователь, корпевший над книгами "Чилам Балам", использовал и то, что кто-либо из его коллег разыскал за тридцать лет до этого во время раскопок, и выводы, к которым за десять лет до него пришел другой ученый в области языкознания, и, наконец, открытия, сделанные недавно при расшифровке календаря.
