Борис Бабочкин - В театре и кино
Спектакль, по общему признанию, был значительно выше пьесы. Бабочкину удалось преодолеть явное несовершенство драматургического материала и создать образ, волновавший тогдашнего зрителя, образ, непосредственно
предшествовавший целой плеяде героев фронта и тыла,
созданной на советских сценах в годы Великой Отечественной войны.
В 1937 году Б. А. Бабочкин был назначен главным режиссером Большого драматического театра. Перед новым руководителем стояла нелегкая задача - вернуть театру его былую славу, которая тогда - во втором десятилетии его существования - заметно потускнела. Конечно, начинать решение этой задачи нужно было с обновления репертуара, с поисков произведений, сильных своей высокой идейностью, своим гражданским пафосом.
Пьеса молодого драматурга В. Ротко "Кубанцы" по идейному содержанию, по масштабу происходящих в ней событий была созвучна творческим требованиям театра и режиссера. Впервые Бабочкину представлялась возможность разработать современную героическую тему как режиссеру. Поставленный им спектакль был проникнут духом революции, которая, как очистительная гроза, прогремела над далекой казачьей станицей, совершив переворот в душах ее обитателей, в корне изменив судьбы людей.
Если первая режиссерская работа Бабочкина - постановка психологической драмы Ибсена - требовала глубины проникновения во внутренний мир человека, лирической тонкости, то во втором своем спектакле режиссер должен был проявить иные качества: яркий темперамент, богатство фантазии, изобретательность в построении больших и сложных народных сцен. В спектакле "Кубанцы" уже ощущалось то, чем особенно сильна режиссура Бабочкина, - определенность и целостность творческого замысла, точность в выборе средств его воплощения.
Постановка Бабочкиным "Дачников" Горького на сцене Большого драматического театра в 1939 году справедливо расценивается как выдающееся завоевание советского театра. Именно с этой постановки начинается глубокое прочтение "Дачников" в советское время. Этот спектакль был настоящим открытием.
Публикуемая в настоящем сборнике статья Бабочкина содержит глубокий и всесторонний анализ "Дачников", дающий ясное представление о режиссерском замысле, который был полностью реализован в спектакле.
Спектакль "Дачники" органически сочетал в себе романтику и сатиру, тончайший лиризм и яркую комедийность, бытовую достоверность и глубокую психологическую правду. И главное, чем увлекал, захватывал зрителей спектакль, - это подлинная революционность, проявляющаяся не только в откровенных (насколько позволяли цензурные условия того времени, когда была написана пьеса, - 1904 года) призывах Марьи Львовны к деятельности во имя счастья народа, не только в бунтарстве Варвары Михайловны и Власа, но и в страстном, гневном протесте против пошлости, житейской грязи, мелких мещанских идеалов сытости и обывательского благополучия.
Самым непримиримым, самым яростным обличителем мещанских пороков является в пьесе Влас. Таким он был и на сцене Большого драматического театра в исполнении самого Бабочкина.
Многие критики видели в образе Власа - Бабочкина черты молодого Горького. Известный исследователь творчества драматурга Ю. Юзовский писал: "Широкополая шляпа,
размашистая походка, размашистые движения сильных рук, манера несколько откидываться назад и встряхивать волосами во время речей (оживший серовский портрет Горького) - все это придает фигуре Власа действительно горьковское обаяние. Кроме того, многие речи и реплики Власа, его обличения, его знаменитые стихи действительно написаны Горьким как будто от своего собственного лица, и Бабочкин доносит этот горьковский голос. В то же время ощущаются у Бабочкина внутренний размах его героя, какая-то удаль, дерзость, дерзание молодости, которая на все способна, ничего не боится, на все готова решиться. Вся эта фигура исполнена романтического порыва, и оттого что здесь романтическое начало, не чувствуется в речах и репликах у Бабочкина даже намека на резонерство, так раздражающее у других виденных нами Власов"*.
(ю. Юзовский. "Дачники" М. Горького", В кн. "Дачники". Материалы и исследования". М., ВТО, 1947, стр. 39.)
Если к этому прибавить, что и некоторые черты внешнего сходства с молодым Горьким, и романтический порыв Власа, переживающего пору своей первой любви, и истинно русскую широту души, и остроту ума, - что все это стало как бы второй натурой самого актера, его собственным мироощущением и собственной манерой поведения, то мы поймем закономерность поистине выдающегося успеха, который в спектакле "Дачники" Бабочкин-исполнитель делил с Бабочкиным-режиссером.
Зрелость его режиссерской мысли, прогрессивность мировоззрения сказались в глубине, точности и современности прочтения пьесы Горького. Талант и мастерство режиссера проявились в создании стройного актерского ансамбля и необычайной гармоничности всего спектакля, чему в большой степени способствовали декорации художника А. Ф. Босулаева. Стиль оформления как нельзя более отвечал замыслу режиссера - показать пустоту, пошлость, грубость жизни "дачников" на фоне извечной красоты и поэтичности русской природы. Большое свободное сценическое пространство позволяло режиссеру строить самые разнообразные и очень динамичные мизансцены.
Но самым главным достоинством спектакля "Дачники" был блестящий ансамбль исполнителей: Басов - В. Меняйлов, Суслов - В. Софронов, Юлия - О. Казико, Влас - Б. Бабочкин, Варвара - В. Кибардина, Соня - В. Осокина и другие, к которым при возобновлении спектакля в 1949 году прибавились Шалимов - А. Жуков и Двоеточие - В. Полицеймако.
Второе рождение спектакля сопровождалось таким же успехом, как и премьера 1939 года. Как и десять лет назад, ему аплодировали не только ленинградцы, но и москвичи.
В 1951 году Б. А. Бабочкин на сцене Софийского народного театра в Болгарии вновь поставил "Дачников". По свидетельству режиссера и по многочисленным отзывам прессы, проблемы горьковской пьесы и спектакля для болгарских зрителей были проблемами современными, животрепещущими. Так, например, вопрос о судьбах интеллигенции, вопрос: с народом и для народа или против него - чрезвычайно актуальный в России предреволюционных лет, - в 30-40-х годах, естественно, утратил свою остроту для советских людей, но со сцены театра молодой Болгарской республики, только что вступившей на путь социалистического развития, этот вопрос прозвучал как современная, злободневная проблема. Монологи Марьи Львовны, реплики
Власа, разрыв с "Дачниками" Варвары служили для болгарской интеллигенции прямым руководством к действию.
Артистка Софийского народного театра, лауреат Димитровской премии Т. Массалитинова писала о постановке "Дачников":
"Спектакль зазвучал сурово... по-горьковски, сильно, страстно, остро, ставя зрителя лицом к правде, не оставляя у него никаких сомнений в том, на чьей стороне эта правда.
Нам, артистам Народного театра, да и всей публике стало совершенно ясно, что такое политическое звучание в классическом спектакле и как метод социалистического реализма доводит до предельной яркости характерные социальные черты каждого образа..."
"Дачники" в постановке Бабочкина приобрели широкую популярность у болгарских зрителей и с огромным успехом прошли в Югославии во время гастролей Софийского народного театра.
Вскоре после "Дачников" Бабочкин увлекся пьесой, в системе образов которой положительное начало отсутствовало совершенно. Это было произведение молодого драматурга А. Копкова "Царь Потап". Мрачный колорит, обнаженная, беспощадная правда образов встретили резко отрицательное отношение к пьесе со стороны организаций, ведавших репертуаром. Они в течение нескольких лет не допускали "Царя Потапа" на сцену. Театру, и в частности Бабочкину, пришлось приложить немало сил и энергии, чтобы это произведение увидело свет рампы.
Действующие лица пьесы - члены огромной семьи кулака-хуторянина Потапа Урлова, в которой все ненавидят друг друга, в которой власть денег, жажда наживы несут разрушение и гибель (события происходят в 1913 году). В литературном варианте пьеса кончается тем, что Потапа Урлова убивает один из его сыновей. В Большом
драматическом театре спектакль завершался грандиозным пожаром, в котором погибало все накопленное Потаном добро. В этом финале гибель "Потапова царства" символизировала близкую гибель породившего его общественного строя. Финальная сцена пожара, поставленная с большой
изобретательностью и техническим блеском, производила
сильное впечатление и воспринималась как закономерное завершение истории урловской семьи. Именно такой символический финал служил наиболее отчетливым выражением идейно-художественного замысла постановщика спектакля.
