Федор Раззаков - Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья
В 1927 году семья Кадочниковых вернулась в Ленинград. Павел выдержал экзамен в детскую художественную студию и стал заниматься живописью, мечтая стать профессиональным художником. Однако судьбе было угодно иное. Вскоре тяжело заболел глава семейства, и Павлу, как старшему в семье, пришлось идти зарабатывать деньги: он устроился учеником слесаря на завод «Красный путиловец». Правда, учёбу в художественной студии он не бросил и всё свободное время проводил там.
Однако в 1929 году Павел внезапно всерьёз увлёкся театром. Так серьёзно, что даже решил подать документы на актёрское отделение театрального техникума при ТЮЗе. Во время экзаменов он поразил преподавателей своим несомненным талантом, и его приняли с первой попытки. Он попал в класс профессора Бориса Вольфовича Зона. Когда через несколько месяцев техникум расформировали, то класс Зона почти полностью перевели в театральный институт. Так наш герой стал студентом института в возрасте 15 лет.
Несмотря на свой юный возраст, Кадочников среди старших товарищей не потерялся. Более того, внешне он заметно выделялся среди многих из них — в то время как большинство студентов ходили в простой и дешёвой одежде, Павел форсил: носил бархатную толстовку с бабочкой. Кроме этого, он прекрасно пел неаполитанские песни, которые многих девушек буквально сводили с ума. Они же придумали ему и прозвище: Павлушенька-душенька.
С одной из этих девушек Кадочников закрутил головокружительный роман, хотя обоим было всего по 17 лет. Причём со своей пассией он до этого виделся… всего один раз. Но этого раза вполне хватило, чтобы девушка забеременела. Спустя девять месяцев на свет появился мальчик Костя, однако к тому времени отношения между влюблёнными сошли на нет, и молодая мама запретила Кадочникову даже на пушечный выстрел приближаться к сыну. После этого Кадочников дал себе зарок быть более разборчивым в своих отношениях с девушками. И в течение нескольких лет он эту клятву не нарушал. Но потом он вновь потерял голову — на этот раз от своей однокурсницы-красавицы Розалии Котович (она происходила из польской семьи, переехавшей из Белостока в Петербург).
Между тем самой девушке Кадочников совершенно не нравился — он был долговязым, курносым и рассеянным юношей. Она презрительно говорила подругам: «Кадочников — это вообще!» К тому же у неё в ту пору был официальный жених Иван — юноша куда более видный, с которым они собирались пожениться. Но судьбе было угодно расставить всё по-своему.
Где-то ближе к концу обучения Розалии поступило указание из студенческого комитета — подтянуть вечно отстающего в учёбе… Кадочникова. И той, несмотря на всю её неприязнь к долговязому студенту, пришлось подчиниться. И всё свободное время молодые стали проводить вместе. И здесь Розалия сделала для себя неожиданное открытие: Кадочников очень даже хороший парень. Павел читал ей стихи, рассказывал какие-то смешные истории, а когда его дед уходил на охоту, постоянно просил его принести ему сосновые лапы, которые затем дарил Розалии (на цветы у бедного студента денег не было). А однажды Кадочников из-за своей любви к Розалии едва не вылетел из института. Кто-то из его однокурсников увидел, как он ухаживает за девушкой — подаёт ей пальто в гардеробе, — и Павла вызвали на студсовет. И там поставили вопрос ребром: «По какому праву ты позволяешь себе такие вольности?» На что Кадочников заявил: «Я на ней женюсь!» Когда об этом узнала Розалия, она… согласилась.
Прежде чем расписаться, девушка отправилась к своему бывшему жениху Ивану, чтобы предупредить его о своих намерениях. К счастью, Иван оказался юношей рассудительным: он не стал устраивать скандала и отпустил Розалию с миром. Счастливая девушка бросилась вниз, к Кадочникову, и, пока бежала к нему, всю дорогу кричала: «Паша, всё!» Тот же, услышав этот крик, истолковал его по-другому: мол, их любовь с Розалией закончилась. И едва не лишился чувств от горя. А когда недоразумение разрешилось, едва не потерял сознание от другого — от радости. Короче, намучился парень в тот день.
После окончания техникума молодые супруги попали в один театр — ленинградский Новый ТЮЗ, где получили главные роли в спектакле «Снегурочка»: Кадочников был Лелем, а Котович играла Купаву. Спектакль имел фантастический успех у публики, но ещё больший успех имел сам Кадочников. Именно тогда у него появились первые поклонницы, которые после каждого представления забрасывали его цветами, а когда он с женой выходил на улицу, буквально не давали им проходу. Говорят, Кадочников буквально утопал в цветах, которые ему подносили поклонницы. Однажды он даже недовольно пробурчал: «Что они всё цветы носят, принесли бы лучше ботинки».
В 1935 году состоялся дебют нашего героя в кино. В картине «Совершеннолетие» он сыграл крохотную роль Михася, которую никто толком и не заметил. Сам же Кадочников, впервые увидев себя на экране, сильно расстроился. Ему показалось, что страшнее его на съёмочной площадке никого не было. И он принял решение: больше в кино никогда не сниматься.
С этого момента его целиком захватила работа в театре. Роль следовала за ролью, талант актёра креп и совершенствовался. Вскоре ему стали доверять и главные роли, например, Тартюфа в одноимённой пьесе Ж.-Б. Мольера.
В 1937 году Новый ТЮЗ посетил известный кинорежиссёр Сергей Юткевич. Он пришёл на спектакль «Снегурочка» и впервые увидел в нём Кадочникова. Игра молодого актёра произвела на него приятное впечатление, и, зайдя после спектакля за кулисы, режиссёр предложил ему роль в своём новом фильме «Человек с ружьём». В памяти Кадочникова ещё свежо было разочарование, постигшее его на съёмках фильма «Совершеннолетие», поэтому он собирался отказаться от этого предложения. Однако то ли авторитет Юткевича сыграл свою роль, то ли в дело вмешалась материальная заинтересованность, но Кадочников предложение режиссёра принял. Так он вновь попал на съёмочную площадку, сыграв в ставшем затем хрестоматийным фильме крохотную роль молодого солдата.
Та встреча с Юткевичем, в общем-то, и определила дальнейшую судьбу молодого актёра. Через два года после неё режиссёр вновь вспомнил про Кадочникова и пригласил его сразу на две роли — в фильме «Яков Свердлов» актёр должен был сыграть самого Максима Горького и героя по имени Лёнька Сухов. Как гласит одна из легенд, когда Кадочникова загримировали, все на съёмочной площадке ахнули: так он был похож на пролетарского писателя-буревестника. Это поразительное сходство позволит ему сыграть роль М. Горького ещё в двух картинах.
Однако настоящий успех в кино к Кадочникову пришёл в 1941 году, в музыкальной комедии Александра Ивановского «Антон Иванович сердится». Последний съёмочный день картины выпал на 21 июня. Утром следующего дня началась война.
П. Кадочников вспоминает:
«Каждый день приносил тревожные сводки с фронта, и нам, молодым актёрам, казалось больше невозможным оставаться в тылу: мы должны защищать Родину. Эти мысли не давали покоя. В конце июля я решил, что обязан наконец что-то предпринять. Выяснять свою судьбу отправился в районный комитет комсомола.
Я не запомнил фамилию секретаря райкома, но внешность его до сих пор хорошо помню.
Передо мной сидел юноша, почти мальчик, в перетянутой ремнём гимнастёрке. Он был коротко, под машинку, острижен, из-за чего голова его казалась круглой. Большие серые глаза были оттенены синевой усталости и смотрели из-под нахмуренных бровей в упор, не мигая.
— Ты подавал заявление в народное ополчение? — тихо и как-то очень сосредоточенно спросил секретарь.
— Да, — ответил я тоже почему-то тихо.
— Зачем ты это сделал? — строго прозвучал новый вопрос.
— Так поступают все мои товарищи, — лаконично, в тон собеседнику, пояснил я, хотя был уверен, что здесь ничего неясного нет.
И действительно, этих слов оказалось достаточно. Он молча взял со стола заявление и протянул его.
— Разорви!
Вид у меня в ту минуту был, наверное, изумлённый.
— Ты снимаешься в „Обороне Царицына“ и „Походе Ворошилова“. На „Ленфильме“ сообщили, что это фильмы оборонного значения. Вернись на студию…
Я подавленно молчал.
— Сейчас война, но искусство не должно умереть, — негромко добавил он. — С этого дня считай себя солдатом и выполняй свой долг… Ты понял меня или повторить ещё раз?
— Не надо, — ответил я.
И тогда вдруг услышал: „Кругом!“
Я повернулся по-военному чётко и зашагал к выходу…»
Впоследствии Кадочников будет часто сетовать на то, что не был достаточно настойчив в своём стремлении уйти на фронт. А недоброжелатели из киношных кругов будут активно распускать сплетни о том, будто Кадочников не попал на фронт… благодаря своим гомосексуальным связям с режиссёром Сергеем Эйзенштейном. Мол, тот сделал всё возможное, чтобы его молодой любовник не попал в кровавую мясорубку. Несмотря на то, что это была явная ложь, находились люди, которые в неё верили.
