Валерий Шамбаров - Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции

Но… вдобавок ко всему утеснение и обирание крестьян ничего не давало для решения продовольственных проблем! По многочисленным свидетельствам, бесчинствовавшие в деревне продотряды значительную долю награбленного сами же и разбазаривали – обжирались, хлеб пускали на самогон, перепродавали спекулянтам. А то, что удавалось собрать, просто пропадало. Сырое зерно гнило, сваленное на станциях в неприспособленных хранилищах, мясо и рыба тухли, скот подыхал. Потому что это добро уже никого не волновало. Продотряды отчитывались показателями собранного – и все планы выполняли и перевыполняли. Дальнейшее их не касалось. А при административной неразберихе и хаосе на транспорте реализовать продовольствие и доставить по назначению было невозможно.

В городах начался настоящий голод. Нет, он не являлся следствием «кольца фронтов». О каком влиянии «кольца фронтов» можно говорить, если в Астрахани вдруг не стало… рыбы? Голод не был и следствием неурожая. В 1918 году, только-только освоив и засеяв всю полученную землю, крестьяне собрали огромный урожай. Голод стал прямым следствием «войны», которую государство развернуло против своей же, российской деревни.

Тем не менее даже и столь катастрофические результаты не заставили Свердлова угомониться! И он вместе с наркомом земледелия масоном Середой готовит программу нового, второго масштабного удара по крестьянству. «Декрет о земле» дал им землю, из-за чего большевики и получили поддержку масс сельского населения. Теперь же предполагалось эту землю отобрать. Национализировать. На съезде сельхоз-коммун и комбедов 11 декабря 1918 года была провозглашена самая первая программа коллективизации.

Да-да, еще тогда. Только сокращения «колхоз» еще не существовало. Но над президиумом съезда был вывешен лозунг: «Свободный труд в крупных коллективных хозяйствах – путь к коммунизму в земледелии». Предусматривалось создание совхозов, государственных сельхозпредприятий, где крестьяне верстались в «рабочие», из частников превращались в «служащих по найму у государства». Или организация «коммун» с полным обобществлением земли и инвентаря.

Причем совхозы и коммуны, замышлявшиеся Свердловым и Середой, сильно отличались даже от тех колхозов, которые реализовались при Сталине. При проведении сталинской коллективизации людям были оставлены в личную собственность приусадебные участки, птица, мелкий скот, наконец – их дома. В свердловско-середовском варианте такого не допускалось. Эти «коммуны» скорее напоминали «фаланстеры» из масонских утопий. Крестьянам предстояло лишиться всего, превратиться в полных «пролетариев», не имеющих за душой ничегошеньки.

Члены «коммун» должны были трудиться бесплатно, получая за это порцию еды в общественной столовой. И жить должны были в общих помещениях наподобие казарм. Централизованно распределяться на работы. Отдавать детей для коллективного воспитания. Фактически перейти на положение заключенных огромного российского лагеря. (Как раз тогда заговорили и об «обобществлении» женщин. Свердлов данную идею не озвучивал. Но и в ее опровержение не выступал…) Для реализации второго удара по крестьянству было принято решение и о реформе деревенской власти. Вместо прежних Советов крестьянских депутатов создавать другие – Советы депутатов крестьянской бедноты. То есть повысить статус комбедов и сделать их единственной властью на селе. Полностью отдать русскую деревню босякам, шпане и люмпенам – пусть «коммунизируют»!

30. «Честь и имя революционера»

Германские демократы во главе с Эбертом и Носке оказались более умными и дельными, чем львовы и керенские. Впрочем, ведь и «силы неведомые» не желали окончательного разрушения Германии, в отличие от России. Во всяком случае, немецкие социал-демократы не остановились перед решительным применением силы, быстро разгромили «спартакидов», а их вожди Карл Либкнехт и Роза Люксембург (Гольдман) были найдены в канаве убитыми. На что Советская власть отреагировала странно и жестоко. В Петрограде по приказу Зиновьева были расстреляны последние из находившихся в руках большевиков представителей дома Романовых – великие князья Николай Михайлович, Павел Александрович, Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович. Якобы «в ответ» на убийство германских предводителей (что ни с какой логикой, конечно же, не согласуется).

Ну а Новгородцева в связи со смертью Либкнехта передает трогательную историю. Как Андрюша Свердлов спросил у отца – неужто и его могут убить буржуи? А Яков Михайлович ответил:

– Конечно, сынка, могут убить, но тебе не надо этого бояться. Когда я умру, я оставлю тебе наследство, лучше которого нет ничего на свете. Я оставлю тебе ничем не запятнанную честь и имя революционера.

Да, Клавдия Тимофеевна очень любила Свердлова. Вся ее жизнь была – это он. Поэтому она и сумела придумать про него такую красивую легенду. Хотя в действительности я не знаю, входило ли в лексикон Якова Михайловича слово «честь»? Перечитав множество текстов его работ, речей, писем, я такого слова не встретил ни разу… Что же касается «незапятнанной» чести и имени, то давайте еще раз отвлечемся от сюжетной хронологии и перескочим на 17 лет вперед.

В 1935 году было велено произвести в Кремле инвентаризацию имущества. Во время которой сотрудники наткнулись на сейф Свердлова. Открыть его не получалось. Разузнали предысторию, и выяснилось, что стоял он в рабочем кабинете Якова Михайловича, а после его смерти не сумели найти ключ. И, соответственно, проникнуть вовнутрь сейфа. Бились-бились – никак. Ну и убрали на комендантский склад, чтобы бесполезная махина Калинину не мешала. Но в 1935 г. охрана и персонал Кремля оказались более настойчивыми, чем в 1919 г. Вызвали мастеров-слесарей. Они с замком тоже не сладили. Тогда привезли из тюрьмы одного из знаменитых «медвежатников», специалистов по сейфам. И у него получилось. Открылась дверца. Тут-то все свидетели и ахнули. Доложили самому Ягоде, а он – лично Сталину. Его записка сохранилась:

«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину

На инвентарных складах коменданта Московского Кремля хранился в запертом виде несгораемый шкаф покойного Якова Михайловича Свердлова. Ключи от шкафа были утеряны. 26 июля с. г. шкаф был нами вскрыт, и в нем оказалось.

1. Золотых монет царской чеканки на сумму сто восемь тысяч пятьсот двадцать пять (108 525) рублей.

2. Золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями, семьсот пять (705) предметов.

3. Семь чистых бланков паспортов царского образца.

4. Семь паспортов, заполненных на следующие имена:

а) Свердлова Якова Михайловича, б) Гуревич Цецилии Олеговны, в) Григорьевой Екатерины Сергеевны, г) княгини Барятинской Елены Михайловны, д) Ползикова Сергея Константиновича, е) Романюк Анны Павловны, ж) Кленочкина Ивана Григорьевича,

5. Годичный паспорт на имя Горена Адама Антоновича.

6. Немецкий паспорт на имя Сталь Елены.

Кроме того, обнаружено кредитных царских билетов всего на семьсот пятьдесят тысяч (750 000) рублей.

Подробная опись золотым изделиям производится со специалистами.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Подробная опись не сохранилась. И что за золотые изделия с драгоценными камнями хранились в сейфе, мы не знаем. А они, конечно же, составляли львиную долю стоимости содержимого. Но даже без их учета указанное количество монет – это более 100 кг золота! В целом же исследователи (весьма приблизительно) оценивают клад в сумму не менее 250 млн. долларов по нынешнему курсу.

Но внесем еще маленькое уточнение – паспорта «царского образца» были не просто паспортами. Они в дореволюционной России играли роль и загранпаспортов. Менять их для поездки за рубеж не требовалось. И в первые годы после революции паспорта «царского образца» сохранялись именно в таком качестве, за рубежом они по-прежнему считались действительными.

Из всего сказанного вытекают три немаловажных вопроса. Что это были за ценности? Откуда они взялись? И когда формировалось содержимое сейфа?

На первый из них журналисты разных изданий принялись дружно выдвигать версию, что это, мол, был «партийный общак». Готовившийся на случай, если революция потерпит поражение, и коммунистическому руководству придется скрыться. А в доказательство обычно ссылаются на мемуары Б. Бажанова. Который, якобы со слов Германа Свердлова, рассказал, что в одном из ящиков стола Новгородцевой в 1920-х хранился «алмазный фонд Политбюро», переданный ей еще в гражданскую. Вот журналисты и совместили этот «алмазный фонд» с содержимым сейфа.

Никакого отношения к действительности данная версия не имеет и не может иметь. Первое – как уже отмечалось, книга Бажанова является очень малодостоверным источником. Да и изложил он «сенсацию» об алмазах в тройной передаче. Вроде бы Андрей Свердлов рассказал Герману, а он Бажанову. Учтем и то, что Герман был заядлым юмористом и любил розыгрыши. Второе – секретная партийная касса из драгоценностей в самом деле собиралась. Хотя хранилась, разумеется, не в ящике письменного стола. Но создавалась эта касса осенью 1919 года! Когда Деникин взял Орел и прорывался к Москве. Свердлова в это время уже не было в живых. И прятать что-либо в сейф он никак не мог. Третье – клад не мог быть партийной «заначкой». Потому что о нем никто не знал. Иначе, будьте уверены, даже при отсутствии ключа не засунули бы сейф в кладовую. Наконец – паспорта. Все исследователи, анализируя информацию о них, приходят к единодушному выводу. Что заполнены они были на подставные имена и предназначались для членов семьи Свердлова.