Итоги Итоги - Итоги № 44 (2012)
— И каков ваш прогноз?
— Возможно все — от спокойного, эволюционного развития демократических институтов до, увы, настоящих социальных потрясений масштаба 90-х годов. Несмотря на все более очевидно демонстрируемый властью жесткий курс, склонен считать, что возможности эволюционного развития еще не исчерпаны. Скажу даже определеннее: лишь очень грубые ошибки власти способны привести к жесткой конфронтации и глобальной политической катастрофе в России.
— Что может заставить вас выйти на баррикады?
— Мне, как и многим из нашего поколения, пришлось это делать минимум дважды — в 1991-м и в 1993-м. Надеюсь, до такого ужаса больше никогда не дойдет. Хотел бы и дальше делать то, что сейчас. Это самая интересная работа в моей жизни. Повторяю: самая! Абсолютно определенно. В любом прежнем занятии присутствовал некий баланс между содержательностью и необходимым объемом драк, которые требовалось выиграть, чтобы довести дело до победного конца. Во время приватизации девяносто процентов сил я тратил на борьбу и лишь десять на конструктив. В РАО «ЕЭС» решали сложнейшие задачи, на ходу преобразовывая технологический комплекс с непрерывным циклом, определяющий жизнь 140 миллионов человек. Но и там половина усилий уходила на бесконечные бои. Против реформы категорически возражали практически все губернаторы, большая часть Госдумы, сенаторы, значительная часть энергетиков, местные парламентарии, общественность… С годами становится жалко времени на драки. В этом смысле в «РОСНАНО» первые года два не мог прийти в себя, не понимал, с кем бороться. Где они, враги инноваций и нанотехнологий? А их, собственно, и нет. Никто в стране всерьез не может оппонировать необходимости модернизации и создания инновационной экономики. Мало кто верит в такую реальность, но это уже другой вопрос. Что это для меня означает? Освободился колоссальный ресурс, чтобы погрузиться в содержание. Могу спокойно, содержательно работать. Мечта!
— Вот недруги-то порадуются: Чубайс больше не боец.
— Пожалуй, да. Хотя проверять не советовал бы…
Разруха федерального значения / Общество и наука / Общество
Разруха федерального значения
/ Общество и наука / Общество
В центре Петербурга на глазах разрушается исторический особняк дивной красоты. И никому до этого нет дела
Усадьба купцов Брусницыных в Санкт-Петербурге сегодня представляет грустное зрелище... У здания, которому присвоен статус памятника архитектуры и истории федерального значения, обшарпанные стены снаружи и ободранная лепнина внутри, разбитые окна и провалившаяся крыша. Многочисленные арендаторы не особенно пекутся о сохранении этого дивного особняка. Наоборот, зарабатывают на нем: для киношников это настоящий рай. Поскольку съемка в живописных руинах стоит недорого, съемочные бригады приезжают одна за другой. Но скоро снимать будет негде: жемчужина старого Петербурга медленно и мучительно гибнет.
Разруха в залах и головах
— Заносите сюда, только осторожно! — командует Римма, администратор съемочной группы. — Знамена несите вон в ту комнату, а плакаты пока оставьте на лестнице.
В октябре в усадьбе купцов Брусницыных на Кожевенной линии, дом 27, проходили съемки фильма Александра Митты под рабочим названием «Миракль о Шагале». Молодые люди в рабочей одежде таскали на второй этаж мебель, свернутые рулонами занавесы, оборудование. Из плотно закрытых окон первого этажа доносилась громкая музыка — грохотали барабаны, пронзительно звучали гитары. Этот особняк — известная в музыкальной тусовке репетиционная точка: здесь дешевая аренда, поэтому тут постоянно кто-нибудь «лабает».
На втором этаже особняка, построенного в конце XIX века по проекту архитектора Анатолия Ковшарова, еще можно увидеть остатки былой роскоши: некоторые залы украшены деревянной резьбой, в бывшем танцевальном зале сохранился великолепный мраморный камин, в бильярдной — встроенные угловые диванчики из дуба с кожаными сиденьями. Из окон бывшей оранжереи можно рассмотреть внутренний дворик с садом. Сейчас там видны только несколько неухоженных деревьев и многочисленные флигели, пристройки, разбитые сараи, появившиеся уже при советской власти, — здесь располагалась администрация кожевенного завода им. Радищева, его лаборатории, некоторые экспериментальные цеха.
Те, кто бывал на Кожевенной линии еще лет двадцать назад, помнят едкий запах дубленой кожи, который расползался по окрестностям. Но в конце 90‑х завод встал, и уже больше десяти лет тут можно увидеть только многочисленных, постоянно меняющихся арендаторов. Историческое здание с охранной табличкой на нем за это время полностью обветшало.
«Когда я лет десять назад обнаружила это место, там еще была кое-какая подлинная мебель, — рассказывает экскурсовод Наталья Озеркова. — В оранжерее стояли столы для работы лаборантов с сохранившимися приборами, стекла все целые были. А сейчас особняк выглядит печально». Наталья Павловна по образованию инженер-технолог, окончила когда-то Политехнический институт. Но всегда интересовалась историей города, окончила курсы экскурсоводов при музее истории города в Петропавловской крепости. Когда в 90-е инженерам перестали платить, она поступила на работу в Городское экскурсионное бюро. А когда и оно прекратило существование, стала сотрудничать с частными экскурсионными фирмами. Самостоятельно разработала целый ряд экскурсий, которые, кроме нее, в Петербурге практически никто не ведет, по дворянским особнякам и купеческим усадьбам. Она сама ищет по архивам документы о бывших владельцах и жильцах этих домов.
Судьба олигарха
Об особняке Брусницыных Наталья Озеркова услышала от кого-то из знакомых. Познакомилась с сотрудниками заводоуправления, изучила архивы и раскопала удивительную историю дома. В середине XIX века в Петербург из Тверской губернии приехал крестьянин Николай Мокеевич Брусницын. Был он неграмотным, но, видимо, очень предприимчивым. Знакомые подсказали ему, что на окраине Петербурга, на Кожевенной линии (до XIX века эта часть Васильевского острова не входила в черту города), есть мастерские по производству кож, которые можно купить. Он приобрел одно из зданий и наладил дело так, что уже к 80-м годам XIX века объединил несколько мастерских в завод. Для него было построено внушительное по тем временам здание, оснащенное по последнему слову техники. Напротив своего предприятия Николай Брусницын возвел просторный дом — у него росли три сына и пять дочерей. О своей жизни Николай Мокеевич подробно рассказывает в завещании, сохранившемся в архиве.
Дочери вышли замуж за известных в городе купцов, сыновья Брусницына — Николай, Александр и Георгий — продолжили дело отца. К началу XX века кожевенный завод купцов Брусницыных, как писали тогдашние газеты, гремел на всю Европу.
В 80-х годах XIX века братья Брусницыны затеяли постройку особняка для своих семей как раз напротив завода. Архитектор Ковшаров, отчасти используя уже стоявшие на этом месте постройки конца XVIII века, выстроил двухэтажное здание, которое в плане напоминает букву «Ш», — для каждого из братьев предназначалось свое крыло. В конце XIX — начале XX века Брусницыным принадлежал уже обширный участок земли в этом районе. А в память об основателе династии братья построили приют для неимущих по проекту знаменитого петербургского архитектора Павла Сюзора. Брусницыны потратили на строительство около миллиона рублей и выделяли ежегодно средства на содержание его обитателей. В доме жило около сотни стариков и почти столько же детей-сирот. Детей воспитывали до 14 лет, а потом давали работу на заводе. Жили они в общежитии для рабочих, которое Брусницыны построили рядом со своим особняком. Старший сын, Николай Николаевич, стал коммерции советником, купцом 1-й гильдии, гласным городской думы. Александр и Георгий — купцами 2-й гильдии.
После 1917 года Николай и Александр Брусницыны со своими семьями уехали во Францию, а Георгий остался в Петрограде. Он с женой и домработницей получил комнату в коммунальной квартире, где и умер в середине 30‑х годов. В особняке же расположилась администрация завода. В здании приюта советская власть сначала открыла школу, потом — морское училище. Теперь это Государственная морская академия имени адмирала Макарова.
