Газета Завтра Газета - Газета Завтра 855 (14 2010)
Остается нерешаемым вопрос правовых основ кадетского образования в России как такового. Сегодня ни в одном законе Российской Федерации нет таких понятий, как "кадетский корпус" (есть только школа-интернат) и "кадетское образование", не сформулированы предназначение и решаемые ими задачи, не разрабатывается государственный стандарт кадетского образования и так далее.
Минобрнауки в лице заместителя министра Исаака Калины саботирует создание рабочей группы по кадетскому образованию и пытается переложить эту работу на рабочую комиссию по казачеству, что, в лучшем случае, является очевидным недоразумением. Однако на это дело Минобрнауки уже выделило 10 миллионов рублей.
Одновременно решением Председателя Правительства России В. Путина создаются три новых суворовских военных училища МВД, которые, естественно, предназначаются для подготовки воспитанников для их будущей службы в рядах правоохранительных органов. Получается, что МВД, Минюст, Следственный комитет Генпрокуратуры, МИД, ФСБ, МЧС России и другие федеральные министерства формируют свои ведомственные кадетские корпуса с целью профессиональной подготовки своего начальствующего состава. А вот Министерство обороны фактически не заинтересовано в развитии суворовских военных училищ как основы профессиональной подготовки офицерского корпуса Вооруженных Сил и занимается их целеустремленным уничтожением как учреждений начального профессионального военного образования.
Сегодня проводится планомерное и целенаправленное изменение философии суворовской военной школы, теряется суть ее предназначения, меняются ее приоритеты и фактически ведется ее тихое и быстрое уничтожение.
Мы опасаемся, что суворовские училища уже попали в "список непрофильных активов" и подлежат ликвидации в ходе "реформирования".
Именно поэтому сегодня у суворовцев отнимается военный Парад, изымается военная составляющая их образования и воспитания.
Таким образом, под предлогом либерализации, доступности кадетского образования и его социальной значимости уничтожается его предназначение, его моральная основа, принципы и исторические традиции кадет, этика их служения Отечеству с детства.
Кадеты, с их 300-летними традициями, как олицетворение и символ чести, как верные слуги Отечеству с детства, как основа служилого слоя России, оказались никому не нужны.
Мы надеемся, что все попытки лишить Армию верных и преданных им офицеров-профессионалов с суворовской школой воспитания и корпоративной патриотической военной этикой будут адекватно оценены Советом Безопасности России и пресечены Верховным Главнокомандующим.
2
Владимир Карпец СОЦИАЛ-МОНАРХИЗМ
НА ПРОТЯЖЕНИИ ПОСЛЕДНИХ ДВУХ ВЕКОВ в России не на жизнь, а на смерть, боролись между собой две политические идеологии — монархическая и социалистическая. Их считали непримиримыми и взаимоисключающими. Сегодня повержены обе. И вместе с ними, по сути, повержены Россия, русская история и русская цивилизация. Продолжение следования по формально начатому в 1991 году буржуазно-демократическому "тренду", заимствованному, или, как говорят в правовой науке, "реципированному" у иной, евророатлантической цивилизации, чревато уже распадом самой российской земли, о чем сегодня говорится открыто.
Само это противостояние, однако, с самого начала содержало и до сих пор содержит, если так можно выразиться, "системную ошибку": монархия — это тип государства и, соответственно, все, что с ней связано, относится к области политического, а социализм — категория прежде всего социально-экономическая, причем экономическая по преимуществу. Строго говоря, это вещи, расположенные в разных плоскостях, и они не могут меж собой ни жестко соотноситься, ни быть жестко друг другу противопоставлены. Тем не менее, в истории России они противостояли, и это противостояние привело к катастрофическим последствиям. Почему?
Социализм XIX века провозглашал политико-историческое преемство с так называемым "Просвещением" и порожденными им антитрадиционными, антимонархическими и антицерковными революциями, прежде всего французской и американской XVIII века. Отвергая господство частной собственности, зафиксированное этими революциями, но при этом выступая за разрушение всех традиционных институтов — от религии до семьи (об этом прямо говорилось в основных программных документах социализма, в том числе в Коммунистическом манифесте К.Маркса и Ф.Энгельса), социализм XIX века выступал как внешнее средство осуществления гностических доктрин "рассотворения" мира, само "сотворение" которого рассматриалось молодым Марксом как начало "отчуждения" (отрицать важную содержательную сторону этих доктрин невозможно). Такой социализм — до сих пор для многих его исследователей, в том числе выдающегося русского математика и историка И.Р.Шафаревича, абсолютно тождествен социализму как таковому — действительно был враждебен имперской, монархической и православной России не только на политическом уровне, но тотально и глубинно. "Ни одна революция в Европе и во всем мире не может победить до тех пор, пока существует нынешнее Русское государство", — писал Ф.Энгельс. Этот тезис был зеркально отражен политически абсолютно противоположной, но структурно тождественной позицией, высказанной в 1849 году Ф.И.Тютчевым в его статье "Россия и революция": "Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия, — писал русский дипломат и поэт. — Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества" .
ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, противостояние "России и революции", монархии и социализма в XIX-начале ХХ вв. происходило на фоне общего разрушения традиционного общества и религиозного отступления (апостасии). Установление буржуазных, частнособственнических отношений, ведших к росту индивидуализма — и, соответственно, демократии — к упадку целостности религиозного мировоззрения. В Европе эти процессы шли со времен Реформации, в России — с эпохи церковного раскола середины XVII века (более ранних тенденций мы не касаемся — это завело бы нас слишком далеко). В результате к XIX веку сложился совершенно новый тип человека — буржуа (этому историческому и социальному типу посвящена одноименная книга В.Зомбарта), "средний европеец как орудие всемирного разрушения" (К.Н.Леонтьев). Парадокс заключался в том, что оценки этого исторического типа представителями консервативной, прежде всего монархической мысли (Жозеф де Местр, Доносо Кортес, Константин Леонтьев) и мысли революционной, социалистической (А.Герцен, М.Бакунин и даже К.Маркс) в значительной степени совпадали. В частности, в "Коммунистическом манифесте" Маркс писал: "Буржуазия повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения, безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывающие человека к его "естественным повелителям" и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и приобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли" . Парадокс, но "буржуа", "средний европеец" и, соответственно, его идеология — демократический либерализм — стали для монархии и социализма "общим врагом". Тот же Маркс, правда, зло и беспощадно критикуя любой "непролетарский социализм", признает, например, существование социализма французских "легитимистов". Характерно и такое его признание: "Нет ничего легче, как придать христианскому аскетизму социалистический оттенок. Разве христианство не ратовало тоже против частной собственности, против брака, против государства? Разве оно не проповедовало вместо этого благотворительность и нищенство, безбрачие и умерщвление плоти, монастырскую жизнь и церковь? Христианская жизнь это лишь святая вода, которой поп кропит озлобление аристократа" . Маркс сознательно мешает здесь исторические эпохи, "демократическое" раннее христианство, и "аристократическое" средневековое, крайний "монтанистский" аскетизм и аскетизм инока, уходящего в пустыню "не из ненависти к миру". Но пафос понятен. Злобно? Да, конечно. Но, "отбросив эмоции", легко видеть: буржуа, буржуазность не приемлемы ни "слева", ни "справа". Причем под буржуа следует здесь иметь в виду не столько частного собственника или производителя в классово-социальном смысле (на чем наставал марксизм), сколько именно культурно-исторический тип. Тогда всё становится на свои места.
