Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6376 ( № 24 2012)
Формирование клипового сознания (или клипового бессознательного) началось в недрах "мозаичной" культуры, что я описал на примерах эстрадной поэзии в статье "Поэзия в свете информационного взрыва" ("Вопросы литературы". - № 10. - 1975).
Одним из наиболее значимых образов в клиповой дрессировке являются[?] деньги! Для этого многочисленные детективы, где самая яркая картина - распахивание чемоданчика с долларами. Наименее значимым элементом здесь представляется труп, хотя из-за него развёртывается действие. Обилие компьютерных трупов, не вызывающих ни страха, ни сострадания, приводит к тому, что для некоторых юных душ смерть не кажется чем-то реально угрожающим, страшным и бесповоротным. Отсюда недалеко до "моды" на самоубийство. Да и в самом рекламном бизнесе деньги и трупы соседствуют за кулисами жизни. Кто бы ни убил шоумена и журналиста Листьева, это сделано ради "свободы" рекламы. Говоря о смещении ценности внутри клипа рекламы, стоит сказать о её/его внешнем воздействии: внутри художественного фильма она вставляется именно там, где восприятие особенно напряжено, то есть как бы направлено против аристотелевского катарсиса, лишая смысла всякую эстетическую эмоцию. Деэстетизация искусства рекламой очевидна. В биологии аналогом "клипа" можно назвать раковую клетку, где цитатой будет ещё живой здоровый организм. При позитивном "цитировании" это - симбиоз. Ещё одним видом клипа, направленного во вред уже не эстетике, а интеллекту, является тест ЕГЭ, где правильное нарочно разбавлено неправильным (все супы в одну плошку). Вместо определённого знания предлагается игра в альтернативу.
ВНИЗ ПО КИШЕЧНИКУ
У книги "Постмодернисты о посткультуре, интервью с современными писателями и критиками" (М., 1996) есть предисловие: "От альтернативной прозы к культуре альтернативного сознания". Альтернативное сознание противополагается то соцреализму (это уже прошлый век), затем чему-то именно "русскому", затем здравому смыслу вообще. Автор предисловия и составитель спрашивает одного из избранных ею авторов: "А интерес к телу, его экскрементам связан с выработкой нового языка?" Автор Яркевич отвечает: "Я не думаю. Я думаю, что это связано с расширением сознания[?]" Если реклама играет на повышение, то литература постмодерна старательно "возвышает" низ, уничижая пресловутую "духовность" русской классической литературы, полагая, что мировая литература уже не "духовна". Сознание по кишечнику сползает вниз.
Я встречался в Монреале с Серафимой Ролл, профессором русской литературы, создавшей эту книгу. Она мне хорошо объяснила бедственное положение славистики в мире. Раньше студентов было достаточно, они обучались основательно, прежде всего для целей разведки: сильного врага надо не только хорошо знать, но и любить. Ныне студенты малочисленны, их интерес маломотивирован, чтобы удержать группу, её надо развлекать, потакая невзыскательному вкусу. Для этого и годится выморочный постмодернизм с его мелкими пакостями и высокими амбициями по ниспровержению "русской ментальности". Скучающий студент диктует, что и как ему преподавать. Теперь похожая ситуация уже в российских университетах и школах. Мои студенты в МГУ слышали о Сорокине и Пелевине, в то же время не читали Лескова, о поэтах я уже не говорю. И чему удивляться, когда школьники, недавно опрошенные по телевидению, не знают, что такое честь и зачем её хранить смолоду. В то же время они не осознают духовную составляющую в "клипе" "Преступления и наказания" Достоевского: убил, украл, мучаешься совестью (рефлектируешь), заменяя её по-современному прагматической: убил, украл, реализуй украденное, пока не пойман! Дети постмодерна уже обладают альтернативным сознанием, которое, видимо, помогает входить в рынок. Они удаляются от собирательной способности мысли в сторону распада: "Чтобы мыслить, необходимо мочь собрать не связанные для большинства людей вещи и держать их собранными. К сожалению, большинство людей[?] умеют лишь звериные тропы пролагать в лесу смутных образов и понятий" - так Мераб Мамардашвили предвидел и видел постмодернизм.
Если принять постмодернизм как следствие современного состояния мира с его двойными стандартами в политике, с его воровской "экономикой", с его "свободной" и альтернативной моралью, с его обращённой негативной эстетикой, то его смерть возможна лишь со смертью подобного состояния мира. Огромная страна, которая выживает за счёт вполне исчерпаемых ископаемых, - это тоже некий геополитической клип. Но наряду с искажённым параллельным миром существует некое трезвое и здравое состояние, которое порождает и другую культуру, другую литературу, более соответствующую сути человека всё ещё разумного.
Критиковать постмодернизм - в то же время дело неблагодарное, так как в его контексте любое о нём напоминание работает на него, как реклама, в которой несущественное всегда выигрывает. Он порождён отсутствием внешней цензуры, потому спасение от него во внутреннем самоограничении, которое задано нам первым псалмом Давида: "Блажен муж, иже не иде в совет нечестивых[?]"
Обращаясь к потомкам
Обращаясь к потомкам
ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ
К 200-летию со дня рождения Мирзы Фатали Ахундова
Сегодня, двести лет спустя, стало очевидным: произведения М.Ф. Ахундова предназначались не только для его современников. Всю жизнь он творил, обращаясь к своим потомкам. Минуло двести лет со дня рождения классика, но многие из его произведений звучат так, будто написаны в наше время, для наших современников.
В Азербайджане 2012 год объявлен Годом Мирзы Фатали Ахундзаде - годом выдающегося азербайджанского мыслителя и драматурга. В рамках этого года будут проведены различные мероприятия во многих тюркоязычных странах, а также в России и в Грузии, где прошла значительная часть его жизни.
М.Ф. Ахундов - основоположник национальной реалистической прозы и драматургии, философ и просветитель, сыгравший огромную роль не только в культуре Азербайджана, но и всего Востока.
Мирзы Фатали Ахундов (Ахундзаде) (1812-1878) родился 30 июня 1812 года. в Нухе (ныне г. Шеки), но детство его прошло в Южном Азербайджане. После развода родителей вместе с матерью он вернулся в Нуху. Воспитанием Фатали занимался его дядя. По рассказам и воспоминаниям очевидцев, дядя будущего писателя был человеком религиозным и занимал высокий духовный сан.
По желанию дяди Ахундов сначала учился в Гяндже и получил религиозное образование. После возвращения в Нуху он поступил в 1833 году в русско-татарское училище, начал серьёзно изучать русский язык, знакомиться с произведениями русских классиков. Именно знание русского языка и определило его будущую карьеру как писателя и переводчика. Щедро наделённый способностью к языкам, Фатали уже с ранних лет хорошо знал восточные - турецкий, арабский и персидский. Переводы его всегда были точны и художественно выразительны.
В молодые годы он познакомился с извест[?]ным азербайджанским поэтом-лириком Мирзой Шафи Вазех - "Мудрецом из Гянджи", оказавшим сильное влияние на Ахундова. Именно в этот период Мирза Фатали принял решение отказаться от своей духовной карьеры.
М.Ф. Ахундов внёс значительный вклад в культуру и просвещение азербайджанцев. К сожалению, при жизни его просветительская деятельность не была оценена по достоинству его земляками-азербайджанцами. Кто-то считал его "борцом за счастье народа", а кто-то наоборот - "предателем".
Интерес к культуре России у М.Ф. Ахундова всегда был велик, он живо интересовался историей и литературой России, общался с русскими писателями, учёными, просветителями. В Тифлисе близко познакомился с А. Бестужевым-Марлинским, В. Соллогубом, Я. Полонским, А. Одоевским, польским поэтом-революционером, А. Заблоцким, Аббаскули-ага Бакихановым, Исмаил-бек Куткашенским, Касум-бек Закиром, с видными грузинскими писателями Георгием Эристави, Григолом Орбелиани, Александром Чавчавадзе, и все эти люди сильно повлияли на формирование мировоззрения М. Ахундова.
Будучи в Тифлисе, Лермонтов принялся учить азербайджанский ("татарский", по тогдашней терминологии) язык. Азербайджанскому Лермонтова учил не кто иной, как Мирза Фатали Ахундов, служивший в то время переводчиком в канцелярии кавказского намест[?]ника. Покорённый красотой Кавказа и таинственностью местных легенд и преданий, Лермонтов писал сказку "Ашик-Кериб", сюжет которой был подсказан ему Ахундовым.
